Страница 40 из 71
— А эта? — хрипловато спросил кто-то, говорящий с сильнейшим среднеазиатским акцентом.
Она каким-то шестым чувством поняла — речь о ней.
— Эта больная. Третью неделю не оклемается никак. Боюсь, как бы не сдохла.
Эти слова вызвали волну возмущения, Татьяна резко подскочила… ой нет, приподнялась, опираясь на трясущиеся руки и тоненько просипела:
— Да что вы себе позволяете? Вы знаете, кто я? Я требую связаться с моим руководством! И принесите воды!
К счастью, работорговцы увидели шанс вернуть вложенные денежки и бить её не стали — это до неё потом, постепенно, дошло.
Второй удачей было то, что господин Каримов (а заинтересованным покупателем был именно он), услыхав её тираду, страшно развеселился:
— Вэй, смешная! Эту хочу! Беру!
Татьяна надулась. Спорить больше сил не было, и в горле пересохло. Да и хватка у нового хозяина оказалась железная, поспоришь тут.
Знала бы она, что все предыдущие наложницы господина Каримова закончили свою жизнь одинаково… Пунктик у него был касательно женщин. Поначалу всё было неплохо. Можно сказать, он даже баловал своих пассий. Но как только женщина расслаблялась и переставала бояться, она начинала его раздражать. Рано или поздно это заканчивалось одинаково: Темиру Каримову требовалась новая женщина. Личное кладбище отставных наложниц у него на тот момент было уже как у Синей Бороды.
Прямо какой-то зацикленный комплекс.
А вот с Татьяной он внезапно дал сбой. Вот этот её сиплый голосок неожиданно сработал как защитный клапан парового котла. Каждый раз услышав её речь, хозяин смеялся и приходил в самое благожелательное расположение духа. А когда Татьяна родила ему первого сына — и вовсе перевёл её из наложницы в статус жены. Так что исцеления категорически не требовалось.
И внутри этой странной пары была любовь и своеобразная гармония.
А-а-а-а-бал-деть…
ЗАКРУГЛЯЕМСЯ
Сеанс просмотра мультиков тем временем закончился, и Сулейман Великолепный вместе с детьми и свитой высыпали в сад.
— Ну что, пора и честь знать, — поднялась я. — Где там наш дедуля?
Господин Каримов слегка шевельнул пальцами, и из-за спин султанского семейства вышел человек с большой золочёной птичьей клеткой в руках. Такой высокой, круглой в основании. Странно, я почему-то ожидала увидеть что-то по формам больше похожее на параллелепипед.
Я выразительно прикрыла веки, и Глирдан сделал шаг вперёд:
— С вашего позволения, господа, я, как голос баронессы, озвучу происходящее. Итак, в присутствии всех этих свидетелей сто́роны в лице султана города Наджаха Сулеймана Великолепного и баронессы Белого Ворона Ольги Вороновой совершают сделку по обмену пленённого магического существа (лепрекона или, согласно определению Сулеймана Великолепного, аджина) на мореплавательное судно, которое было уже представлено к освидетельствованию. Прошу вас подтвердить, что сделка совершается добровольно, и стороны не будут в дальнейшем иметь претензий ни к противоположным сторонам, ни к их правопреемникам.
— Подтверждаю, — кивнула я.
— И я подтверждаю, — широко махнул рукой султан.
— В таком случае обмен состоится незамедлительно. Матушка кельда, прикажете портал?
— Нам — портал на пристань, а Серегера отправьте на корабль, пусть подгонит его.
Теперь мне хотелось поскорее закончить этот спектакль. Дедуля и впрямь был плох, а лечить его при местных или же секретничать мне не хотелось. Ну, нафиг.
Мы высыпали на причал, немало поразив сим явлением портовую стражу. Корабль переместился к самой пристани, заставляя горячих восточных людей восхищённо цыкать и воздевать руки.
На прощание я намекнула товарищу султану, что вместо живых лепреконов можно купить в Белом Вороне пару-тройку шикарных книжек для детей с движущимися картинками. Да, дорого. Но он же целый султан, в конце концов! И вообще, подумал бы, чем с Империей торговать, пока это ей может быть интересно.
Ну всё, теперь совсем пора.
— Так, Абрам, лови-ка картинку.
Портальщик сосредоточился и немножко заторможенно спросил:
— А что это за место?
— Поверь мне, там нам будут рады. Давай.
И мы ушли.
И НАМ ТАКИ РАДЫ!
В зале было сумрачно и пусто, единственная присутствующая здесь женщина сидела на табуретке напротив камина, кутаясь в большую шаль. Её силуэт был тёмным, подсвеченным по краям оранжевыми сполохами живого огня. Особенно, конечно, волосы — рыжие и кудрявые, сколотые на затылке в свободный узел.
Почувствовав позади движение, она живо обернулась, а увидев количество вываливающих из портала гостей, покрепче перехватила кочергу:
— Вы кто такие⁈ Найл! Ойсин! Сюда!!!
По галерейке второго этажа затопали тяжёлые шаги, а за ними ещё, более многочисленные и лёгкие, но тут из-за наших спин выскочили Кэйли и Джед с криком «Мама!!!» — и массовая потасовка не состоялась. Мда. Выскочившие родственнички узрели душещипательную сцену встречи и скромно сбились на лестнице. Кто бы мог предположить такое трепетное отношение к материнским чувствам! Я, естественно, воспользовалась моментом и объявила:
— Вы, конечно, нас не ждали — и тем не менее, сейчас состоится презентация! Пенсионеров лечим бесплатно, студентам и беременным — скидка пятьдесят процентов! — кто угадает источник цитаты — красаучик вапще!
Я плюхнулась на ближайший диван и хлопнула рядом с собой рукой:
— Ставь!
Парни примостили клетку на указанное место и ненавязчиво оградили меня от рыжей толпы. Дедуля был жив. Ну… относительно.
— Всё, ребятушки, я внутрь!
Лепрекон — само по себе уже фигура мистическая. А уж такого уровня! Как я и предполагала, во внутреннем плане сознание было вполне себе активно.
— Ну и чего ты лежишь здесь, старый хрыч? — любезно поинтересовалась я. — Мы тут мечемся, спасаем, выкупаем, лечим — а он лежит, блин! Я ж тебя когда ещё подпитала. Мог бы хоть глазом моргнуть.
— Прошу прощения, мадам, — во внутреннем плане дедуля не был столь худ, и поэтому совсем не походил на дедушку; мужик, лет тридцать, где-то так, — боюсь, что все усилия будут напрасны.
— Колись, в чём прикол?
Он вздохнул, покряхтел…
— Я дал клятву, что добровольно не покину эту клетку. Поскольку с вами мои внуки, полагаю, что вы в курсе нашей специфической физиологии…
— А чего пластом-то лежишь? Решил отойти в края вечной охоты, не приходя в сознание?