Страница 71 из 73
Разбудил меня мрачный Незлобин. Причем растолкал безо всякой нежности.
— Выпили с прорабами чуток… А что, заметно?
— Ну запашок стоит в комнате. И не стыдно тебе пить без меня? Нам же закупаться надо!
Я прислушался к себе.
— Нет, не стыдно. Как говорили великие люди — если натворил хуйни, а чувство вины так и не пришло — значит, сделал все правильно. А ты чего такой смурной?
Незлобин с тяжелым вздохом сел на койку:
— Знакомые мои пропали. Есть тут рынок под названием Зеленый. Там ханурики одни работали. Меняли донги на рубли и обратно… Через них можно было достать драгоценные камни, золото. Два раза обошел — никого. Сдриснули куда-то и никто не знает куда.
— А у меня все хорошо. Антип с товарищем вызвались помочь за долю малую — я посмотрел на часы — О, уже можно выдвигаться.
— Так что же ты морду давишь⁈ Давай, ноги в руки, нам еще упаковываться…
Указанная прорабом точка встречи явно использовалась не в первый раз для подобных дел. Об этом говорили следы машин вокруг, обрывки какой-то упаковки и какая-то общая обжитость этого места. Мы с Огоньком выбрали тупичок потенистее, чтобы не отсвечивать, нашли какие-то ящики для жоп и привалившись к стене, стали ждать продаванов.
Вавилыч не опоздал и подкатил с шиком, на грузовике. С трудом вытащил из кабины сумку и качнувшись под ее тяжестью, подошел к нам.
— Ось. Тут все ваше. А це передайте тим, кто устречае — открыв сумку, он ткнул пальцем в свертки.
— А что тут? — тут же поинтересовался Огонек.
— Немного камней, рубины, а остально кофе.
— Кофе? Да ты охерел тащить в союз кофе? — тут же вскипел Незлобин
— Це не простой кофе, а марки «чон» — вытирая пот со лба, ответил очкарик — дуже уважается всякими шановными людьми за свой вкус
— А чего там вкусного? Черное, горькое, оно все такое — не поверил Незлобин
— Ци кавови зерна были сначала сожрати, а потим высраны куницами. Через це ценятся.
— Да ты охуел⁈ — я схватил хохла за грудки — Зверинное гавно продавать в Союзе как кофе?
— Тихо, тихо — Незлобин отцепил меня от Антипа — Есть такая тема, правда есть. Очень дорогое кофе выходит, не для всех.
Прораб испуганно закивал, мол так все и есть.
— Мир сошел с ума — я сплюнул на землю — Люди пьют говно и наслаждаются еще этим. Ладно, давай смотреть камни.
— Це сапфиры, а це жемчуг — Антип раскрыл сверток, сначала указал на синие камушки, потом на белые кругляши
— А где рубины?
— Нету интересу. Навчилися робити искусственные рубини. У Союзи теперь нихто хорошой цини за них не дасть
— И на сколько тут? — я взял драгоценности, взвесил их в руке. Поди пойми сколько тут карат и прочей ювелирной тряхомуди…
— Тысяч на восемь-девять — пожал плечами прораб — Как сторгуетеся…
— Слушай, тут мои партнеры куда-то исчезли — Незлобин обратился к Антипу — Есть еще небольшая сумма, которую необходимо превратить в товары высокого спроса. Есть возможность?
Я с удивлением посмотрел на Огонька. «Партнеры», «высокий спрос». Нахватался где-то слов и корчит из себя умного.
Однако прораб согласился не думая и попросив дать ему полчасика, смотался куда-то пыль подняв. Я переложил немного поудобнее пакеты с этими кофейными какашками и уселся прямо на сумку. Все мягче, чем на ящике сидеть. Вениамина тоже начало отпускать напряжение на фоне явно удачных дел и он начал меня пытать, знаю ли я еще песни ВИА Любэ, которая так зашла нам по пути сюда.
А у меня в голове пусто. Ну вот вообще. Только крутится строчки «взвоет ветер над бараками, беэмпе нам лязгнет траками» и «домой! пора домой». Я уже пытался и напевать и мычал мелодию, но память никак не желала отдавать искомое. Нет, не получится из меня певца.
От мычательного музицирования меня отвлек толчок под ребра от Незлобина. Подняв голову, я увидел штук десять шкетов, подходящих к нам с самыми зверскими лицами. Один, прыщавый, увидев что мы на него смотрим, достал нож и демонстративно лизнул лезвие. Блять, какая-то показушная азиатчина, как в фильмах про карате, где все летают туда-сюда. Они нас так пугают что ли?
Ножелиз изобразил в пантомиме, как мы отдаем этой гоп-компании все ценности, после чего уходим на своих двоих. Типа живыми.
Я встал и подхватил сумку за ручку. Еще голова что-то зашумела… надо было с собой хоть опохмелятора взять немного. Ну ничего, сейчас разомнусь, разгоню кровь по жилам.
— Вень, ты только не убивай никого, а? — попросил я — вот только трупов нам не хватало перед отлетом.
— Сам не хочу. На «раз» или на «три»?
— А чего ждать по такой жаре. Н-на! — я метнул сумку в ножелиза. Тот удивленно обнял ее и сложившись, по инерции сбил подельника сзади. Первый страйк.
Тут же, не останавливаясь, я подскочил к стоящему столбом левому вьетнамцу и всадил ему «двоечку». Только в последний момент вспомнил, что нам без трупов и вместо башки настучал ему в грудь. Даже пришлось присесть, что бы достать. Не понял… шкет картинно взмахнул руками и ушуршал спиной назад. Я отскочил, развернулся к считающему себя очень хитрожопым, а поэтому заходящим сзади и выдал крюк в голову. Аккуратный. Вьетнамец попытался повторить подвиг своего предшественника с полетом, но ему помешала стена. Стукнувшись об нее, он выплевывая зубы, сполз на землю и притворился ветошью.
Незлобин тоже не подкачал. Прошел через толпу как танк. Вжик — уноси готовенького. Вжик… кто на новенького?
На этом в принципе все и закончилось. Двое оставшихся на ногах, увидев такой пердимонокль, предпочли не лезть в драку и дали деру.
— Опусти! Ну! — я подошел к до сих пор лежащему ножелизу и попытался отобрать у него сумку. Но вьетнамец обхватил ее обеими руками и не отпускал.
— У! — я сделал пальцами «козу рогатую» и ткнул в направлении рожи ножелиза. Тот взвизгнул, отпустил сумку и закрыл руками глаза. Ну вот так бы сразу.
Незлобин поднял выпавший из вьетнамца нож и начал с интересом рассматривать его. Нож был настоящий рембический и явно давал владельцу кучу преимуществ. Большой, блестящий с загнутым острием, а «кровосток» был глубиной с марианскую впадину. В общем, умереть и не встать какая цаца.
Размахнувшись, Незлобин воткнул нож в стену выше головы и чуть согнув колени, попытался повиснуть на ручке. Жалобно тренькнув, нож сообщил всем, что на такое он не подписывался и оставив половину лезвия в стене, разделился на два куска.