Жестокий мучитель

— Это было бы безрассудно.

— Безрассудно и горячо. Я хочу, чтобы вся гребаная школа знала, что твоя киска принадлежит мне. - Я еще больше раздвигаю ее бедра, член жаждет освобождения. — Моя, - рычу я, переполненный чувством собственничества, бурлящим в моим венам.

Она стонет, сильнее выгибая спину.

— Тогда приступай к делу.

На её щеках красивый розовый румянец, когда она наблюдает за мной через плечо, ожидая моего члена. Это безрассудно, что я продолжаю трахать ее без защиты, тем более что последнее, чего кто-то из нас хочет в нашем возрасте, - это неожиданной беременности, и все же мне необходимо чувствовать ее кожу на своей. Мне нужно выплеснуть свою сперму глубоко внутри нее. В этом нет никакого гребаного смысла, но какая-то первобытная часть меня хочет, чтобы она забеременела и распухла моим ребенком, потому что тогда как кто-то сможет опровергнуть мои притязания на нее?

Наталья Гурин - моя.

Я расстегиваю брюки и стягиваю их вместе с боксерами, освобождая свой член.

Наталья стонет от этого зрелища, облизывая губы, как будто изголодалась по нему.

— Это то, чего ты хочешь? - Спрашиваю я, медленно скользя сжатым кулаком вверх и вниз по всей длине, капая спермой на лесную почву.

Она кивает, ее глаза расширились так сильно, что теперь они просто черные.

— Да, пожалуйста, Элиас.

Я шлепаю по её упругой попке.

— Ты знаешь, как называть меня, Гурин, - рычу, проводя головкой по влажному влагалищу и заставляя ее вздрогнуть.

— Да, пожалуйста, хозяин, - поправляется она.

— Хорошая девочка, - хвалю я, член пульсирует в моих руках. — Скажи мне, как сильно ты хочешь мой член.

Мне нужно услышать, как она умоляет меня об этом. Девушка, с которой я годами обращался как с полным дерьмом, и все же каким-то образом она по прежнему желает меня, нуждается во мне.

— Я так сильно его хочу, - скулит она, выгибая спину и открывая мне лучший вид на ее сладкую киску.

Я рычу и подаюсь бедрами вперед, вгоняя член глубоко в ее божественную киску.

Наталья стонет, и это такой чертовски сладкий звук. Мне никогда не надоест слушать её стоны, пока я трахаю её. Я замираю на мгновение, позволяя нам обоим приспособиться, руки крепко сжимают широкие бедра, а член глубоко внутри нее.

Она пытается пошевелиться, но я держу её неподвижно.

Потребность доминировать над ней постоянно поднимается на поверхность, даже сейчас, когда темная и извращенная неприязнь, которую я испытывал к ней, превратилась в нечто совершенно другое.

Я шлепаю ее по упругим, загорелым ягодицам, и она стонет громче, оглядываясь на меня через плечо.

— Пожалуйста, хозяин.

Мой голос скрипит.

— Правильно, nena, умоляй меня. - Я шлепаю ее снова.

Ее глаза закрываются.

— Пожалуйста, трахни меня. Мне нужно, чтобы ты заставил меня кончить.

Тогда я теряю самообладание. Пальцы сильнее впиваются в ее кожу, когда я начинаю трахать ее. Каждый удар бедер сильнее и жестче, чем предыдущий, и Наталья принимает всё. На самом деле, ей, блядь, это нравится.

Ее спина выгибается еще сильнее, а тело подчиняется моей воле.

Я выхожу из нее, что вызывает протестующий стон.

— Что ты...

Я хватаю ее и заставляю повернуться лицом ко мне. Мои руки обхватывают ее, и я поднимаю ее на ноги, вынуждая обхватить ногами мою талию. Она прижимается спиной к дереву, и я удерживаю ее, изучая красивое лицо.

— Мне нужно смотреть в твои глаза, - бормочу, а затем целую ее, мой член касается чувствительного входа. — А теперь будь хорошей девочкой и больше никаких вопросов.

Ее губы плотно сжимаются, когда я толкаюсь вверх, насаживая ее на свой член.

— О Боже! - вскрикивает она, откидывая голову на кору дерева. — Трахни меня.

Я стону, наклоняясь вперед и целую ее в шею.

— В твоей киске так чертовски хорошо, - бормочу, врываясь в нее, как обезумевшее животное, отчаянно желающее спариться.

До того, как я сделал решительный шаг и трахнул Наталью, я никогда не испытывал подобного желания и притяжения.

Она сводит меня с ума, лишает рассудка почти всякий раз, когда мы трахаемся.

Я рычу в ее кожу, член уже набухает, когда ее мышцы сжимаются вокруг меня.

— Трахни меня, Элиас, - кричит она так громко, что я почти думаю, будто она пытается сделать так, чтобы наши одноклассники услышали.

— Правильно, зверушка. Кричи для меня. Пусть все здесь узнают, как сильно ты любишь мой член, - рычу, сильно кусая ее за ключицу.

Она вскрикивает, крича одновременно от боли и удовольствия, когда ее мышцы начинают дрожать вокруг моего члена.

— Черт, я кончаю, - говорит она, глаза расширены, а губы приоткрыты. — Я не могу сдержаться.

— Хорошо, - хрипло выдыхаю, целуя ее соблазнительные губы. — Кончай на мой член прямо здесь, под открытым небом, и кричи мое имя, - приказываю я.

Тогда она действительно выкрикивает мое имя, ее соки растекаются по моему члену, когда она сквиртует в первый раз. Ее возбуждение забрызгивает наши штаны, но никому из нас нет до этого дела. Мы оба слишком далеко зашли, и я продолжаю вбиваться в нее еще два раза, прежде чем зарычать ей в шею.

Я выпускаю каждую каплю спермы глубоко в ее киску, понимая, насколько это чертовски глупо, но не в силах заботиться об этом в данный момент. Мне требуется минута, чтобы перестать кончать в неё, а затем я просто остаюсь на месте, уткнувшись лицом в ее шею и тяжело дыша.

Кажется, не имеет значения, сколько раз я говорю себе, что мне нужно бросить Наталью. Я уже зависим.

 

Глава 24

 

 

Наталья

 

 

 

Шелест ветра в кронах деревьев и щебет птиц над нами едва слышны из-за нашего затрудненного дыхания.

Жар Элиаса проникает сквозь меня, а член остается глубоко внутри. Его лицо зарывается в мою шею. Каждая капля спермы попала в мою голую киску.

Мы должны перестать так чертовски рисковать, занимаясь незащищенным сексом. Это глупо и безрассудно, и мне не нужно быть девушкой, которая забеременеет перед выпуском.

Элиас почти нежно целует мое горло, но не говорит ни слова, вытаскивая свой член и возвращая меня на ноги.

Я вздрагиваю, когда он делает шаг назад, и меня обдувает холодным воздухом.

Звук его молнии эхом разносится по деревьям, когда я выпрямляюсь, натягивая трусики обратно. Каким-то образом я намочила их, когда кончала, и я также замечаю пятно на штанах Элиаса.

Как только привожу себя в порядок, я смотрю своему мучителю в глаза. В них что-то мелькает, но Бог знает что.

Может, мы и провели вместе шесть лет в академии, но я почти ничего не знаю о парне, из-за которого страдала все это время.

— Как думаешь, нас кто-нибудь слышал? - Спрашиваю, приглаживая руками волосы.

Элиас качает головой.

— Маловероятно. Ветер слишком сильный. - Он оглядывается по сторонам. — К тому же он дует в противоположную сторону от того места, где все вошли в лес.

Я облегченно выдыхаю, благодарная за то, что, несмотря на его обещание заставить меня кричать, чтобы все услышали, это вряд ли так. Унижение от того, что люди поймут, что я трахаюсь с Элиасом после всего, что он сделал со мной, вероятно, убьет меня.

Однако, если мы и дальше будем так рисковать, то это лишь вопрос времени, когда кто-нибудь нас поймает.

Я прикусываю губу, поднимаю винтовку и перекидываю её на плечо.

— Наверное, нам действительно стоит немного поохотиться.

Его бровь приподнимается.

— Наверное, если только ты не готова ко второму раунду?

Я качаю головой, щеки пылают от этой идеи. Моя киска болит от его грубого траха, и мысль о том, чтобы заняться этим снова, заставляет бедра сжиматься.

— Нет, мы должны поохотиться.

Он кивает и молча идет впереди, ведя меня по тропинке дальше в лес.

Я следую за ним, миллион вопросов проносится в голове. Вопрос в том, хватит ли у меня смелости задать ему хоть один из них?