Страница 8 из 11
– Да ТЫ мешаешь! Все время такие, как ты, все портят! – заорал злой опер.
– А-а-а-а, ну теперь понятно, – Денис поджал губы.
Некоторое время ехали молча, подпрыгивая на ухабах. На остановке зашла старушка-пенсионерка и окинула недоверчивым взором странную парочку, других пассажиров в автобусе не было.
Денис стащил шапку с бритой покаянной головы и заголосил:
– МАТЬ! ПРОСТИ! Прости меня непутевого!
Старушка вздрогнула и спросила дрожащим голоском:
– Чего?
– Прости за все. За… ух…ты… – закончить фразу Денис не успел, захлебнувшись от резкого тычка в живот.
– Заткнись, падла, – прошипел ему в ухо Константин.
– А чего ты делаешь? Чего шпыняешь? – заступилась старушка за зэка.
– Так, гражданка, идите по своим делам, – скомандовал Константин.
– Человек сказать хотел, а ты не даешь, – не унималась старушка.
– Я сказал, сядьте на свое место! Не мешайте органам! – повысил голос Константин.
– Органы, органы. Одни органы кругом. Человеков совсем не осталось, – проворчала старушка и демонстративно напялила скрюченными пальцами затасканную медицинскую маску на лицо. Затем с гордым видом, но печальными глазами молча проковыляла в голову салона и уселась поближе к водителю.
Константин смотрел на медицинскую маску не первой свежести, вытащенную из кармана при малейшей опасности, на сгорбленную покорностью спину, на потертый временем и бедностью гардероб – и ему стало бесконечно жаль старушку. Старость чувствует свою беззащитность и слабость, но старается до последнего сохранять достоинство как единственную опору перед отчаянием неизбежной унизительной смерти. Легко умирать молодым, да на миру, да в бою, и чтобы смерть была мгновенной. Молодость не понимает старых, немощных и больных, но Константин понял. Опер также понял, что перегнул, и его лицо раскраснелось от волнения.
– Слушай, начальник. Если у тебя дела какие-то важные, может, разделимся? Ты свои порешаешь, а я быстренько свои – и сразу вернусь, – как ни в чем не бывало зашептал Денис заговорщицким тоном.
– Маска эта дурацкая. Зачем она ей сейчас? – бормотал Константин.
Опер совсем не слушал зэка. Старушка не выходила из его головы. Запуганная ковидом, она безропотно и привычно натянула кусок материи на рот, как главный оберег. Защиту от вирусов, слов и неприятностей. Опер смотрел на безмолвное лицо старушки, на ее ритмичные кивки головой то ли вследствие болезни, то ли в такт движению автобуса. Она кивала головой, как послушный болванчик из лавки китайских сувениров.
– А я буду как штык, точно вовремя. Ну, договорились? – продолжал Денис.
– Чего договорились? – спросил Константин и вернулся в реальность из собственных мыслей.
– Ну, разделимся. Ты к семье, а я сам приду. Могу с подарками, – ответил Денис.
– Бля. Ты совсем с башкой не дружишь. Какие подарки? Куда приду? Ты под моим конвоем, не забыл? – Константин поднял руку и тряхнул застегнутыми наручниками.
– Ну так же обоим будет лучше. Мне новый срок за побег не катит. И так через полгода на волю. Просто тебе хотел помочь, – убеждал зэк.
– Спасибо, благодетель. Зэку веры нет, – ответил Константин.
– Зря ты так. Вот вы когда обещаете, что говорите?
– Слово офицера.
– Вот тебе слово пацана, что я вернусь через двадцать четыре часа, – поклялся Денис.
Соглашаться с зэком Константин не собирался ни при каких обстоятельствах, но сама мысль оказаться дома и провести время с семьей увлекла его на мгновенье. Пока опер витал в облаках, автобус подкатил к очередной остановке.
Двери автобуса распахнулись, и в салон ворвался шум и гвалт. Как бешеные муравьи, в автобус стали забегать дети младшего школьного возраста. Топот, толкотня, крики и смех заполнили все вокруг. Два класса из ближайшей школы с парой незлобиво покрикивающих преподавателей направлялись на детский Рождественский праздник. Детвора стремилась занять места поудобнее и постоянно суетилась, менялась друг с другом, призывая друзей сесть рядом.
– Давай уступим место детям, а мы постоим, – Денис толкнул Константина в плечо.
Глядя на суету и счастливые мордашки детей, Константин сразу же встал, вспомнив, как всякий родитель, о собственной дочке близкого возраста. Опер и зэк поднялись и взялись скованными руками за поручень. На их сиденье моментально уселись четыре веселых девчонки. Одна держала в руках куклу и живо показывала подружкам новый кукольный наряд.
– Ой, какая красивая кукла! Как ее зовут? – спросил Денис, повиснув над девчонками на обеих руках.
– Это Барби, – гордо заявила хозяйка.
Девчонки разом засмеялись хрустальными голосами, и Константин отвернулся с горькой улыбкой. Когда он повернулся, то обнаружил, что Дениса рядом нет. Опер дернулся, и тут звякнул наручник, приковавший его к поручню. Денис же быстро протискивался к выходу через толпу школьников. Он оглянулся и, встретившись взглядом с Константином, крикнул:
– СЛОВО ПАЦАНА!
Двери захлопнулись, но Денис успел навалиться плечом и, силой раздвинув руками створки, вывалился на асфальт из отъезжающего автобуса. В первую секунду Константин дернул пистолет из кобуры, но, глядя на линию прицела поверх голов детей, остановил руку. Автобус набирал скорость, и Константин видел Дениса, который кричал ему через окно:
– Слово пацана!
Денис выдохнул с облегчением, глядя на уезжающий автобус. Он оглянулся, прикинул маршрут и побежал в сторону от дороги. Надо было спешить. Надежды, что опер поверил ему, было мало, а зрелище бегущего по городу человека в зоновской робе – не самое привычное. За любым углом можно нарваться на полицейского. Тогда все, пиши пропало.
За спиной раздался свист тормозов. Денис оглянулся. Вдали он увидел остановившийся автобус. Из задней двери вышел Константин и помахал отстегнутыми наручниками. Он смотрел прямо на Дениса. И, судя по всему, с недобрыми намерениями.
– Черт! – выругался Денис и судорожно прибавил шаг.
Константин не спеша сложил браслеты в чехол, не отрывая глаз от удаляющейся фигурки осужденного. Секунда – и Денис пропал. Двери автобуса закрылись, и он тронулся. Десятки детских лиц прилипли к окну и с интересом наблюдали за Константином. Он махнул им рукой на прощанье и шагнул в след за Денисом, постепенно переходя на бег. Опер бежал, быстро набирая скорость, ровно и легко, как породистая гончая за перепуганным зайцем.
8
– Ух. Ух. У-у-ух, – Денис дышал тяжело и прерывисто.
Семь лет не доводилось бегать, максимум ходить быстрым шагом от одного забора в локальном участке до противоположного. Так зэки наматывали километры бесчисленными проходками в ограниченном пространстве. Тюремный фитнес. Но сейчас бег давался непросто. Может быть, потому что бежал максимально быстро, а может быть, потому что чувствовал погоню.
Мелькали дворы, здания, узкие проходы между гаражами, детские площадки с качелями-каруселями. Вначале Денис понимал примерный маршрут, но через некоторое время запутался и бежал просто так, петляя и путая след. Главное – оторваться от преследования.
Константин же держал ритм и ровное дыхание. Он анализировал местность и срезал дистанцию там, где нужно было. Интуиция и опыт вели опера. Он чувствовал, что настигает беглеца, и поэтому сохранял полное хладнокровие.
Так они бежали, пугая прохожих и водителей редких автомобилей. Перебегая улочки наперерез, влетая в тихие дворы и выныривая из темных подворотен. Как инь и янь, темное и светлое, сила и слабость, хладнокровие и паника. Денис оглядывался и бледнел от страха. Опер висел на хвосте. Лицо Константина не выражало никаких эмоций, только в суженных глазах блестели огоньки гнева.
Денис бросился вперед через дорогу в отчаянной попытке оторваться и чуть не угодил под колеса стареньким «жигулям». Заскрипели тормоза, Денис плюхнулся на капот и встретился глазами с испуганным дедом, вдавившим клаксон до одури, будто громкий звук может что-нибудь изменить.