Цугцванг

– Еще чего. Не пущу! Ты что? Не успел приехать, друга себе нашел. Ты его не знаешь!

Платон, отставив куриную ножку, целует мать в щеку.

– Через год, мам, не раньше. Пока здесь поживу. Не возражаешь?

– Ты что-то скрываешь. Что-то со здоровьем, да?

– Мам, все в порядке! Ты видишь, вернулся живой, здоровый. Не выдумывай. – Платон отщипывает кусок мяса, показывает кошке. Та спрыгивает с кресла, смотрит на хозяйку. – Мам, она у тебя дрессированная! Разрешения спрашивает. А где тот дом находится, который сгорел? – он кладет кусочек мяса кошке под нос, та без энтузиазма присаживается, с любопытством трогает кусок лапкой.

– Село Исток, за аэропортом, чуть дальше.

– А родня есть?

– Понятия не имею. А что?

– Съездить хочу, посмотреть. Поспрашивать. Вдруг найдется кто? Не чужие все-таки.

– Вот еще, выдумал. – Марина Сергеевна взмахивает вилкой. – Сколько лет прошло?

– Мне сестра написала, на электронную почту, пока не понял. То ли двоюродная сестра, то ли сводная. Яной зовут. Сестренка младшая! Представляешь? Через Одноклассников нашла. Я ей сообщение отправил, номер дал. Позвонит, наверно.

– Какая сестра? Не выдумывай, нет у тебя никакой сестры. Отец сто раз говорил, никого из родни не осталось, – Марина Сергеевна интригующе улыбается. – На днях Кристина заезжала, пирожными угощала. Про тебя выспрашивала, та еще разведчица.

– И что говорит?

– С мужем развелась, снова замуж зовут. Красивая девушка, не жалеешь?

– Пусть выходит. Мам! Может, поедешь с нами? Ненадолго. Мы не допоздна. Мне вечером в город надо, по делу. Чего ты скучать будешь?

– По какому делу, – мать недоумевает. – Приехать не успел.

– Мамочка, прости меня, – Платон виновато смотрит на мать.

Марина Сергеевна пугается.

– За что простить?

– За любовь! – сын ее обнимает. – Это я так прощения просил. Забыла? Когда маленький был, ты рассказывала. Я хочу эксгумацию сделать, экспертизу провести. Секачев обещал устроить.

– Не поняла. Какую эксгумацию?

– Мам, не возражай. Я хочу выяснить про папу, как погиб. Дело засекречено. С чего бы это?.. Дядя Толя сказал, он под прикрытием работал. Ты в курсе?

– Не сочиняй. И дяде Толе своему скажи! Чтоб отвязался. Выдумали тоже! – Марина Сергеевна снимает очки, отворачивается к окну. – Там одни головешки были, даже мне не показали. Часы опознала и все! Я не разрешаю. Сколько лет прошло, ты взрослый. Зачем тебе все это. Даже не представляешь, что тогда творилось, лучше не знать.

– Мам, ты чего. А если убили?

– Зато другие люди живы, и люди серьезные. – Марина Сергеевна поворачивается, смотрит на сына в упор. – Что тебе Секачев рассказал?

– Ничего особенного. Он шпиона одного ловит, западного.

– Толик Секачев! Я ему устрою.

– При чем тут Секачев? Я сын, хочу разобраться. Почему ты злишься?

– Кое-что скажу, и закроем тему, как ты говоришь, – Марина Сергеевна медлит, подыскивая слова. – Твой отец преступником был. Понятно? Замуж выходила, не знала. Потом догадалась, откуда деньги, вот и развелась, от греха подальше.

– Он под прикрытием работал. – Платон смотрит на мать. – Ты не знала?

– Вранье! Толик Секачев однажды проговорился. Извини, на этом все.

В соседней комнате звонит телефон. Платон поднимается, кошка, хвост трубой, вприпрыжку бежит следом, лапками хватается за пятки, ловит шлепанцы. Мать прислушивается к разговору.

– Да, Рома! С мамой обедаем. Прямо сейчас?.. Да, хорошо. Мам! Слышишь? Я выйду на 5 минут! Рома поговорить хочет. Там у них стряслось что-то, авария на трассе. Я быстро!

– Только недолго!

Мать собирает грязные тарелки, несет на кухню, осторожно заглядывает в соседнюю комнату. Сын натягивает футболку, стоит спиной. Под лопаткой кривой шрам, похожий на пятнистую ящерицу с острыми когтями. Перепуганные блюдца с грохотом летят на пол.

•

Роман встречает друга серьезным взглядом. Платон садится в машину.

– Что там за авария, на службу вызывают?

– Даня мясо маринует. Насчет аварии это я на всякий случай сказал, неясно. Слежка за тобой! Наружное наблюдение. Я при Марине Сергеевне не стал говорить, чтобы не пугать. С вокзала тебя ведут. Опера из уголовного розыска. Капитан Реутов, вдвоем с напарником. Ты их видел на перроне, терлись вокруг, на телефон снимали, я думал, может, кого другого пасут. Вон их тачка! Реутов за рулем, приткнулся. Я не стал подходить, решил с тобой посоветоваться. Что за дела, ты в курсе?

– Да, Рома, возможно. – Платон смотрит в указанном направлении. – Расскажу потом. Мама на шашлыки не поедет, дома останется. От хвоста оторваться надо. Жду звонка. Сейчас, я минут десять. Маме скажу, чтобы не волновалась, а ты подумай. Сделаем, Рома? Потом объясню! Реутова не трогай, подмогу вызовет. Я переоденусь. И позвонить надо, номер в компьютере.

– Телефон не бери, отследят. С моего поговоришь. Давай, жду.

Платон выходит из машины. Роман озадаченно смотрит вслед, звонит по телефону.

– Привет, шпана. Ты где? Выйди, дело есть. Срочно, говорю! Я в машине, рядом с кортом.

•

Кабинет начальника уголовного розыска. Лосев и Секачев расположились за Т-образным столом. Реутов с Михайловым стоят навытяжку. Секачев рассматривает снимки на столе, его интересует старик в брезентовом плаще.

– Виктор Иванович! – Секачев откладывает снимки. – Пусть расскажут обстоятельно.

– Садитесь, – Лосев сердито топорщит усы. – Михайлов! Вначале ты. Расскажи, как сумасшедший старик от вас убежал? Двух сотрудников в дураках оставил.

Реутов садится. Михайлов остается на ногах, пытается оправдаться.

– Товарищ полковник? Он не сумасшедший, от наблюдения ловко ушел. Я хотел его в электричке проверить, чтобы не на перроне, наблюдение скрытое, он просек. Дачников много, давка, он первым зашел. Люди спешат место занять, а он, пока я проталкивался, в соседний тамбур нырнул. Я поднялся, вагон высматривал, контролеры отвлекли, а он в это время из соседнего тамбура вышел.

– А ты путешествовать поехал, по городам и весям, – Лосев смотрит на Секачева. – Такие молодцы. Полицейская академия! Когда давка, Михайлов, наблюдение ведут вплотную. Далеко прокатился?

– До следующей станции, на встречном обратно, в линейном отделе записи с камер на перроне просмотрел. Там есть распечатка, разрешите? – Михайлов находит снимок. – Вот, видите? Он из вагона выглянул, потом спрыгнул. Ловкий старик! Лет под 70, а бегает как молодой. Клюка для маскировки, провод в ухе. Переговорное устройство? Нас не предупредили.

– Лейтенант Михайлов! Лосев смотрит в деланном изумлении. – Может, тебя в шоу-бизнес направить?! Зачем тебе по вокзалам бегать, ноги топтать, на эстраде самое место, еще крест повесить. Ты в розыске или как? Я утром распорядился, поручение дал. Зафиксировать и установить контакты Ермакова. А если бы встречающих человек десять оказалось? Мне в академию звонить, или самому на вокзале поезда встречать? Геннадий Фомич, а ты. Не первый год в органах, как умудрился. Садись, Михайлов!

Михайлов садится с пылающим лицом. Реутов намерен встать, Лосев останавливает жестом.

– Докладывай.

– Минуту! – Секачев показывает снимок Михайлову. – Что у него в руках?

– Открытка советских времен, с серпом и молотом. Старик кричал, что сына ждет из армии, Борисом зовут, палкой грозил. Открытку Ермакову показывал, тот прочел.

– Чушь какая! – Лосев не скрывает раздражения. – На перроне с друзьями встретился, только приехал, будет открытку читать? Письмо старика сыну.

– Он не читал, только взглянул, из вежливости. Толпу пережидали.

– Минуту, – Секачев ищет другой снимок. – В открытке могла быть информация, контактный телефон, место встречи. Вот, видите? Ермаков руку тянет старику в карман. Купюра в пальцах, а внутри записка, может быть? Обменялись информацией, вошли в контакт. Продолжайте. Геннадий Фомич?