Страница 28 из 90
09. ПЕРСПЕКТИВЫ
СНОВА ВИЛАНД
Андрюша Вилкин
Андрей собрал остатки мусора руками, потому как в совок он наотрез отказывался заметаться, выкинул всё это в мусорку и только тогда заметил, что один из созерцателей его позора стоит рядом. Первым побуждением Андрея было сказать этому пацану что-нибудь такое — резкое, но… друзья-то его ведь вернутся. И как они среагируют на подобное? То, что здесь — не интернет, и за свои слова надо отвечать, ему объяснили в первые же дни пребывания на Новой Земле…
Пацан тем временем подошёл поближе и вполне дружелюбно спросил:
— Слышь, чудик, тебя как зовут?
Андрей вытер руки об штаны:
— Вил… — он хотел сказать «Виланд», но почему-то постеснялся, — Вилкин Андрей.
— А-а. А меня Макс. У тебя одежда-то сменная есть?
Андрей даже растерялся от такого вопроса.
— Нету…
— Да, брат, в такой пыльной хламиде Маря тебя даже на порог столовой не пустит. Иди хоть руки вымой, да пойдём, я тебе вынесу.
Андрей успел помыть руки и узнать, что в домике с мутными витражами находится душевая для работников хоздвора, когда появился Прохор. Оглядев Андрееву пыльную одежду, он выдал:
— Ну, свинόта!
— Да ладно, дядь Прохор, — вклинился Макс, — мы щас вместе пойдём, да я ему на улицу вынесу — поест.
Прохор сурово сдвинул брови и благословил:
— Ладно, шуруйте!
Столовая, оказывается, была довольно далеко: нужно было пройти через каретный двор, где содержались и ремонтировались всякие средства передвижения: повозки, фургоны, тележки всяких мастей, сани и даже, действительно, кареты.
Столовая занимала нижний этаж трёхэтажного дома. Наверху, похоже, были какие-то мастерские или классы. В обе стороны от входа под навесами стояли длинные массивные скамьи. Макс кивнул Андрею на одну из них:
— Посиди тут, я щас.
Андрей присел подальше от входа, чтобы не мозолить никому глаза и начал опасливо озираться. К столовой со всех сторон стекался народ, парни и девушки. Он в который раз напомнил себе, что многим из них может быть уже за сотню лет, но значительная часть была действительно очень молодой, даже юной. В Жемчужном он такого не замечал.
Жемчужный был вообще интересный город. Когда в Измайловском парке открылся большой портал с видом на шикарный пляж, усыпанный золотистым песком, народ сразу возбудился. Многие попёрли искать новой жизни. Климат в точке выхода оказался очень мягким, сродни средиземноморскому, чем чрезвычайно привлёк внимание сильных мира сего. Всего за десяток лет вблизи портала Измайлово разросся городок, состоящий сплошь из приличных вилл и особняков. Некоторые умудрялись жить на Новой Земле, управляя своими капиталовложениями на Старой — и жить неплохо. Город содержал свою стражу и службу благоустройства улиц, несколько театров, концертных залов и галерей, славился своей солидностью, респектабельностью и элитными ресторанами. Вокруг города во множестве плодились посёлки людей попроще, активно зарабатывающих на прямой поставке в Москву свежайших морепродуктов, пряной зелени, экзотических фруктов и сувениров из вычурных морских раковин.
Наверное, в посёлках тоже было много детей. Но посёлки Виланда не привлекали. Ему до дрожи хотелось попасть если не на самую верхушку (всё же, определённое здравомыслие у него имелось), но хотя бы в разряд «особ приближённых». И Людкина идея с гильдией сыщиков казалась такой заманчивой… Тьфу, втравила, сучка! Андрей с трудом удержался, чтоб не плюнуть, мало ли, как эти среагируют, местные — вон двор аж блестит…
Минут через десять выскочил Макс, вынес ему тарелку картошки-пюре с рубленной… вроде бы курицей, вилку, разрезанный пополам длинный пупырчатый огурец, здоровенную кружку чая, в которой плавал ещё какой-то маленький овальный листик, кусок хлеба, пару пирожков и какие-то вяленые кусочки кажется фруктов в маленькой миске, поставил и умчался. Всё это было составлено на пластиковый поднос, типа как в кафе. Вот этот поднос поразил Андрея больше всего. Он настолько не соответствовал каменному замку, мощёному двору и скамьям из монументальных плах, что выглядел совершенно дико и неуместно.
Однако, среди людей, прошедших мимо него в столовую, тоже не было единообразия. Наряду с уже виденным милитари в мужских гардеробах встречались джинсы, футболки, ковбойки, совершенно домотканого вида рубахи (прямо как в музеях), кожаные жилетки и даже, вроде бы, кольчуги. О девушках и говорить не приходилось. Тут, похоже, выпендривались кто во что горазд.
Внезапно из открытых окон донёсся дружный рёв, от которого Андрей вздрогнул, а птицы на соседнем открытом окне всполошились и улетели: «ЗА БАРОНА!» — всё понятно, сплошной тоталитаризм, без прославления своего деспота за стол не садятся — вон, аж окна задрожали!
На крыльцо выскочил мальчишка и несколько раз ударил в подвешенный у двери колокол.
Может, звал опоздавших, а может — сигналил типа, что пора отваливать? Андрей испугался, что сейчас выйдут и отберут поднос, и торопливо начал есть.
АТЛАС И ТУМАН
Всё тот же вечер
Кельда
Атлас действительно оказался хороший, гораздо лучше предыдущих изданий. По крайней мере, по нашим землям расхождений в картографии я не видела. Вообще, все имперские были отрисованы довольно-таки неплохо. Если с остальными дело обстоит так же…
И фотографии качественны.
— О, смотри! И мы здесь есть!
С другой стороны, если есть другие правящие семейства — почему бы нам не быть? На нескольких разворотах были живописно представлены: Вова в парадном, Вова в доспехах, Вова с носорогом, Вова со мной и мы в окружении младшего поколения, замок и его окрестности, в том числе мост через Бурную, панорамные виды различных мест и яркие люди. Отдельного внимания заслуживали очень вкусные фотографии мясных и рыбных деликатесов, ярмарка сыров и серия наливок и настоек под маркой «Весёлая саламандра». Ну, так-то, приятно.
И статья о Белом вороне вполне внятная. Определённо, стоит почитать про другие территории. Жаль, что с глобусом Новой Земли пока не получается, ну да ничего, какие наши годы, как говорится.
Вова взял у меня книгу, полистал, периодически хмыкая и угукая.
У столовой зазвонили в колокол. Опоздавших созывают.
— Знаешь, милый, — вспомнила я. — Этот маг… Он… странный какой-то.
Вова закрыл книгу.
— И в чём конкретно его странность?
— В его детских воспоминаниях — туман.
— И что тут странного? Многие помнят детство очень смутно.