Призрак Заратустры

Он взял наизготовку свой «Коломбо-Риччи» и смело шагнул в дыру. Она оказалась небольшими воротами, за которыми начинался коридор. Он был освобожден от песка лишь частично, и чтобы ступить в него, пришлось нагнуться.

Научник постучал рукояткой револьвера по обнажившейся стенной кладке.

– Тако я и знал. Цигла.

– Что? – недопонял Вадим.

– Кирпич-сырец. Его потребляли в эллинистических постройках. Я датирую сию фортецию четвертым веком до нове эры. Само тогда крозь Среднюю Азию шли войска Александра Великого.

Вадим жадно шарил взглядом по стенам, он впервые находился внутри столь древнего сооружения. Но пока не попадалось ничего, достойного внимания. Разве что на одном из кирпичей нечетко прорезывался рисунок: круг с птичьими крыльями и хвостом. Научник тоже не пропустил мимо это изображение:

– Символ зороастризма але маздеизма, – небрежно прокомментировал Вранич и включил предусмотрительно взятый с собой электрический фонарик. – Культ обрел развитие в тех годинах…

Оранжевая бляшка заскользила по коридору, выхватывая то нагромождения песка, то потрескавшиеся стены. Вадим определил, что здесь не далее как вчера орудовали шанцевым инструментом. Углубились в завал на какие-нибудь три-четыре метра и едва ли добрались до ценностей, но суть не в этом. У экспедиции Вранича есть конкуренты! Вот о чем следовало подумать прежде всего.

Вадим собирался высказать свои мысли вслух, но сзади ему в шею уперлось что-то металлическое, и звучный баритон прохрипел:

– Х-ха! Вот и попались, твари…

Глава II,

дополняющая повествование новыми колоритными персонажами

Вот и оплошал! Непростительно для уникума со сверхслухом. За версту шелест песка под лапками ящерицы уловить способен, а тут нате вам – упустил подкравшегося сзади и, судя по горловому диаконскому тембру, достаточно грузного человека.

Вадим уже и руку начал поднимать, чтобы хлопнуть себя, дурня стоеросового, по лбу, но доводить движение до конца поостерегся. Тем более что голосистый невидимка упредил:

– Стой, где стоишь, и не егози! И ты, носатый, тоже!

Последнее относилось к Враничу. Научник, отвлекшись от созерцания коридорного интерьера, смотрел через плечо Вадима, выпятив губы в недовольной гримасе.

– Кто вы есть? И по коему праву командуете?

– А ты что, меня не помнишь? – откликнулся хрипун. – Я тебя видел в Москве.

– Где то было?

– На конференции.

– Не памятую. Вы такоже научник?

– Приват-доцент Московского университета Хрущ-Ладожский собственной персоной.

Последнее было сказано с некоторой манерностью, выдававшей в обладателе надтреснутого баритона личность старорежимную, не до конца вписавшуюся в новые реалии. Об этом же свидетельствовало и употребление термина «приват-доцент». Звание было официально упразднено еще декретом восемнадцатого года, но его по инерции продолжали употреблять отдельные представители и любители прошлого.

– Да ну! – Вадим ожидал услышать все, что угодно, но только не это.

Презрев возможные последствия, он отшатнулся от стали, вдавившейся в ямку под левым ухом, и повернулся, чтобы глянуть на того, кто взял его на мушку, как желторотого салагу.

Неосмотрительное действие едва не стало последним в его жизни. Под низким потолком ахнул выстрел, пуля чиркнула по мочке уха и, срикошетив от стены, зарылась в песок. Вадим на миг увидел перед собой гориллоподобное существо с зажатым в руке – лапе? – короткоствольным пистолетом.

– Тварь! – проревело существо, и из пистолета вылетела вторая пуля.

Вадим успел сгруппироваться, сделал нырок и врезался макушкой в бочкообразный живот, перекрещенный подтяжками. Умения, приобретенные еще в дореволюционной контрразведке и отточенные уже в Спецотделе политического управления, не раз выручали его в схватках. Обычно от тычка головой под дых противник сгибался в три погибели или летел кубарем, как сбитая городошная чурка. Но сейчас не произошло ни того, ни другого. Человек-горилла устоял на ногах, лишь покачнулся. Вадим отскочил от него, как от батута.

Спасибо Враничу – не сдрейфил и запустил фонариком в ряху монстра, а когда тот инстинктивно прикрылся локтем, подскочил ближе и поддал ему коленом в пах. Это подействовало, и в следующую секунду два научника, сцепившись, покатились к выходу. Вадим поднялся, потер ушибленный тухес и подобрал пистолет, выбитый сербом у собрата по академической деятельности. То был самозарядный «Литтл Том» австро-венгерского производства, малость устаревший, но вполне себе действенный.

Борцы выкатились на свет, Вадим вышел за ними. Налаживался тюкнуть приват-доцента «Маленьким Томом» по маковке, но Вранич с похвальной ловкостью вывернулся из обезьяньих объятий и провел болевой прием, от которого Хрущ-Ладожский взревел, как раненый мамонт, и замолотил ладонями, подняв песчаный ураган.

– Все, все! Тварь… Отпусти!

Научник разжал локтевой сгиб, которым защемил лодыжку соперника, и проговорил так ровно и бесстрастно, будто стоял за кафедрой во время доклада:

– Слово «твар» е бранное. Попрошу ко мне его не относить. И извольте именовать меня на вы.

Вот теперь у Вадима появилась возможность обозреть приват-доцента во всем его великолепии, пусть и немного подпорченном вследствие драки. Представитель Московского университета мало походил на своих соратников. Широченные плечи, длинные мохнатые ручищи, короткие кривые ноги, голова, напоминавшая котел, грива с рыжеватым отливом и курчавая борода, доходившая до середины груди. Пожалуй, больше всего ему соответствовал типаж профессора Челленджера из произведений Конан Дойла. Наряд его состоял из парусиновых брюк, английской рубашки-поло с коротким рукавом и двумя пуговицами у ворота и соломенной шляпы, которая слетела в пылу битвы и валялась у входа в крепость.

– Быть по сему… – прохрипел Хрущ-Ладожский. – Вы меня уделали. Признавайтесь: вы спортсмен?

Вранич отряхнул свою куртку, поправил съехавший набок пробковый шлем и дал лаконичный ответ:

– Я имел участие в балканских войнах. Тамо обучился владению пиштолем и борению.

Подбежали красноармейцы с винтовками, за ними маячил Мансур.

– Улитки хреновы! – буркнул на них Вадим и пощупал оцарапанное пулей ухо. – Нас уже двадцать р-раз укокошить могли…

– Та мы же не знали! – заблеял Павлуха и вытаращился на приват-доцента. – А это кто такой?

– Кто он такой, мы уже выяснили. Понять бы еще, каким самумом его сюда занесло. – Вадим, поигрывая «Литтл Томом», обратился к Хрущу:

– Вас как по имени-отчеству?

– Аркадий Христофорович. – Волосатая десница подняла шляпу, нахлобучила на рыжую копну. – Отдайте пистолет. Это мне в Египте подарили, когда я вместе с Картером фараоновы гробницы откупоривал.

Вадим не мог избавиться от ощущения, что где-то уже видел этого примата. Перебрал в памяти московских и ленинградских знакомых – как нынешних, так и дореволюционных, – но не припомнил среди них такого. Оттолкнувшись от только что произнесенных слов, стал прощупывать почву.

– Вы имеете отношение к археологии?

– Х-ха! Непосредственное! Состоял в Императорском археологическом обществе, а перед тем учился у Анучина. Знаете такого?

– Кто не знае Димитрия Николаевича! – откликнулся серб, и Вадим впервые уловил в его обычно высокомерном тоне намек на почтительность. – Велик е географ и антрополог.

– Вот и мотайте на ус… твари…

– Вы опять?! – Вранич с горячностью схватился за «Коломбо».

– Это я так, в пространство… Возмущение фонтанирует.

– Насчет чего вы возмущаетесь? – поскорее влез Вадим, пока перепалка между учеными мужами снова не переросла в мордобой.

– Х-ха! А то не понимаете? – Хрущ-Ладожский потыкал заскорузлым мизинцем в крепость. – Речь идет о мировой сенсации, возможно, о миллионах… а на раскопки отправляют чужеземца! Где это видано? – Он опалил серба испепеляющим взором. – Позор России!

– С чего вы взяли, что р-речь идет о миллионах? И откуда вообще узнали о карте и р-раскопках?