Страница 9 из 16
– И чего вылупилась? – неприязненно передёрнул плечами Миха.
– Не обращай внимания, – успокоила его Найка. – Сейчас, остальные повылезают.
– С чего так решила?
– Мы, как-никак, новички тут. В каждой деревне чужаки интерес вызывают. А тут они, тем более, живут на отшибе. Дальше-то – граница. Мало кто в эту сторону ходит. Да и, парочка мы примечательная. Не каждый день норники видят человека и болотницу, вот так, запросто, прогуливающихся вдвоём по улице.
– Эй! – раздался сзади ломкий мальчишеский басок.
Миха с Найкой синхронно обернулись и увидели молодого норника. Парень был невысокого роста, чуть выше плеча Мишке, зато шире в плечах, чуть ли не вдвое. Холщовые короткие, до щиколоток, штаны с лямкой через плечо, полотняная рубаха с распахнутым воротом, из-под которой выглядывала курчавая чёрная растительность на груди, и босые крупные ступни с загнутыми вниз короткими чёрными когтями на каждом пальце.
– Что хотел? – вышел вперёд Миха, положив руку на рукоять ножа.
– Вы, кто такие?
– Тебе-то, чего?
– А того, что я живу тут!
– Ну и живи. Чего к нам пристал?
– Да ладно вы, – примирительно выставил перед собой руки норник, сразу потеряв свой воинственный вид. – Уж, и спросить нельзя. Интересно же!
– Путники мы, – успокаивающе похлопала рукой Миху по плечу Найка. – Мимо шли. Вот, думаем тут у вас на ночлег попроситься.
– Так, давайте, я вас к бабке Шуматике отведу! Она одна живёт. У неё просторно.
– Пошли.
Бабкой Шуматикой оказалась та самая старуха, которая первая встретилась им в этой деревне. Выслушав молодого норника, она пожевала беззубым ртом и кивнула головой.
– Медяк за постой, еду и масло для светильника, – прошамкала она, повернулась и скрылась в двери, которая была в склоне холма. – Вы, чай, в темноте не сможете. Придётся светильник жечь. А масло даром не достаётся. Ну? Чего встали? Пошли за мной.
Миха переглянулся с Найкой и, они подталкиваемые норником, шагнули на ступеньки. Лестница шла глубоко вниз, и приходилось спускаться на ощупь, в темноте. Наконец, внизу затеплился огонёк, который, разгораясь, стал больше и, хоть, немного, осветил пространство. Темнота пахла гнилью, спёртым воздухом, овощами и скотиной. Где-то шумно вздыхало какое-то животное. Ступеньки закончились, и старуха сунула ему в руки лампу, похожую на лампу Алладдина, как её показывали в мультике.
– Держи, пока лбы себе не порасшибали, – сказала Шуматика. – Мне-то это баловство ни к чему. Кушать, когда будете?
– Часа через два, – ответила Найка.
– Хорошо. Скажете, когда проголодаетесь.
Миха принял светильник и поднял его повыше, осматриваясь. Большое помещение с потолком, поддерживаемым колоннами. Слева – сено, и, через перегородку – дрова, справа – загон для скота, а, прямо – ещё одна дверь. Старуха повела их через эту дверь, и они оказались в помещении поменьше. Посередине помещения стояла печь, сложенная из обожжённых кирпичей. Справа и слева стояли лежанки а за ней, у стены, примостился дощатый стол с лавками по бокам.
– Вот, выбирайте любую лежанку и располагайтесь, – продолжила свою экскурсию Шуматика.
– Столько лежанок, а лежать некому? – скорее для себя буркнул Миха.
– Раньше здесь много народу жило, – вздохнула старуха.
– Куда же делись?
– Родители давно померли, мужа – года три назад схоронила, сыновья на заработки подались, а дочери замуж повыходили и в своих домах живут. Вот и осталась одна на старости лет.
– Мы на улицу, – Мишка кинул свою торбу на ближайшую лежанку и направился назад к лестнице. – Давит, что-то, здесь.
– Ага, – кивнула Найка, чувствующая себя в этом подземелье тоже неуютно.
Они поднялись по ступенькам и вышли на улицу. Сразу задышалось легче, и воздух показался упоительно вкусным. После темноты солнце слепило, и пришлось опять привыкать к свету, протирая заслезившиеся глаза. У выхода неприкаянно топтался молодой норник.
– Устроились? – обрадовался он их появлению.
– Да, спасибо тебе, – поблагодарила его девчонка. – А ты в этой деревне живёшь?
– Да, – отмахнулся парень. – Всю жизнь тут. Давайте сядем, посидим. Меня, кстати, Шпат зовут.
– Я – Миша, – парень присел на траву. – А это – Найка.
– Здорово! У меня никогда не было знакомых ни людей, ни болотников!
– Ну, теперь есть.
– Ага! А вы куда идёте?
– Так, по миру ходим, смотрим, как люди живут, – уклончиво ответила Найка.
– Счастливые! А, можно мне с вами?
– С нами может быть опасно. Не боишься?
– Тогда, тем более, я вам пригожусь. Я сильный!
– Норники, действительно, очень сильные, – подтвердила Найка.
– И тебя отпустят? – удивился Миха.
– А кому меня держать? Родителей нет, а тётка, только, рада будет. Одним ртом меньше.
– А что с родителями случилось?
– Отца звери в лесу загрызли года два назад, мать померла позапрошлой зимой. Зима тогда лютая была, вот и простыла где-то. Уж как её Чурфан, наш знахарь, отпаивал, так и не встала.
– Жалко. Найка, а у тебя, кстати, что с родителями?
– А у болотников родителей не бывает, – рассмеялся Шпат.
– Что, правда?
– Правда, – подтвердила девчонка. – Взрослые икру в общий садок откладывают, а, когда, мальки вылупляются, там уже не разберёшь, где чей. Всех скопом и растят.
– Ужас!
– Почему?
– Ну, как же? Не знать, кто твои папа и мама, это тяжело.
– Твои родители, ведь, тоже умерли?
– Да. Давно уже.
– И ты сильно переживал?
– Наверное. Я плохо помню. Плакал сильно, точно.
– А ты? – повернулась Найка к Шпату.
– Конечно, переживал!
– А мне не по кому переживать. Я – сама по себе.
– Ну, не знаю. Кстати, Шпат, ты так и собрался с нами босиком идти?
– Почему босиком? У меня дома сапоги есть. Просто, я их берегу. Да и не зима сейчас, можно и босиком походить. Зато сапоги целее будут.
– А где тут можно сапоги купить?
– У скорняка. А, что, вам надо?
– Надо, конечно. Видишь, в чём Миша щеголяет?
– Пошли, покажу. Тут недалеко.
«Недалеко» оказалось на другом конце деревни. Уже привычно широкий и невысокий норник обрабатывал шкуру какого-то зверя, натянутую на раму. Услышав, что от него требуется, он, молча, посмотрел на ноги Мишки, скрылся у себя в норе и вернулся с сапогами. Обувь оказалась впору, и Миха подивился, как точно скорняк подобрал размер.
– Три медяка, – буркнул мастер. – Обувка хорошая, не сомневайся. Ко мне с соседних деревень заказывать приходят.
– Как это у вас такой маленький размер нашёлся? – удивился парень. – Я думал, что заказывать придётся, а потом ждать.
– У меня детская обувь про запас всегда есть. От шкур обрезки остаются, которые на взрослую лапу уже не пойдут. А дети обувь быстро портят. Бегают много и лезут, куда ни попадя. Вот и шью в свободное время по вечерам.
Сапожки понравились. Лёгкие, удобные, кожа мягкая, а шерсть короткая, приятная на ощупь. Миха одел их на ноги, притопнул пару раз каблуками и довольно улыбнулся.
Выходили на рассвете. Ещё за медяк купили у Шуматики продуктов в дорогу и старенькую, но крепкую торбу для Найки взамен её перемётной сумы, которая, мало того, что вся ветхая была, да ещё и маленькая. На улице, у дверей, уже топтался Шпат, на этот раз обутый и в одетой поверх рубахи безрукавке мехом внутрь. За спиной у него виднелся внушительный сидор, лук и колчан со стрелами, а на поясе – топор на длинной ручке. Похоже, что это стандартное вооружение всех норников. В этой экипировке он, даже, старше выглядел. И солиднее. Пока не шмыгнул своим носом – картошкой. А, как только шмыгнул, сразу опять стал обычным деревенским парнишкой.
– Ну, куда пойдём? – поинтересовался Шпат.
– Нам, туда, – махнул рукой в ту сторону, откуда доносился зов, Мишка. – А, как идти туда, сам думай.
– Ну, это легко. До границы с Летучками проведу. Будьте спокойны. А на Землях Летучек, придётся дорогу спрашивать.