Страница 8 из 16
– Так, просто всё. Воровство, жульничество, смертоубийство и бузотёрство. У нас законы простые.
– Что же ты, Таоян, детей баснями кормишь? – первый стражник покопался в своей суме, притороченной к широкому кожаному поясу, и достал оттуда половину каравая. – Неси уху, кормить их будем.
– Это ты, Тулан, правильно говоришь, – второй спохватился и убежал в землянку, откуда появился почти сразу, неся в руках котелок. – Сейчас, на огне быстро разогреется. Хоть, поедите.
Он сноровисто прицепил котелок к стоящей над костром закопченной треноге и помешал большой деревянной ложкой.
– Как же вы через кордонную стражу болотников прорвались? – поинтересовался Таоян.
– А я сутки в кустах сидела, высматривала, когда у них отдых будет. Вот и присмотрела, что лучше всего в полдень идти.
– Это правильно. Главное, ночью не соваться, а то они на ночь служебных гадюк выпускают. Пройти, вообще, не возможно. Вот, негодяи! Чего людей взаперти держать? Наши, вон, и к Летучкам ходят, и в Огненные земли, и – ничего. Хвосты и рога не выросли, разбойничать не начали.
– Дак, их только выпусти, – засмеялся Тулан. – Из такой сырости все убегут. Некому будет жаб пасти.
– Неправду говорите, – возмутилась Найка. – Сырость у нас очень уютная. Хорошо у нас.
– Что же ты, тогда, сбежала?
– Не хочу на одном месте всю жизнь сидеть. Мир хочется посмотреть.
Уха была очень вкусной, наваристой. Или, это с голодухи показалось? Мишка с утра только сухомяткой перебился, а побегать пришлось. Найка, вообще, сутки в кустах просидела. Как бы то ни было, но ели так, что за ушами трещало. Таоян, покачав головой, налил им ещё добавки, которая так же быстро исчезла у них в желудках.
– Спасибо, – отдуваясь, наконец, заговорил Миха. – Вкусно очень.
– Ещё бы не вкусно! – отозвался Тулан. – Таоян мастер уху варить. Может, ещё?
– Нет-нет! – запротестовали оба, почти в один голос. – Наелись.
– Ну, тогда отдыхайте, пока. А мы пройдёмся, границу посмотрим.
Мужики поднялись и пошли в лес. Только сучья под ногами затрещали. Мишка про себя усмехнулся. Тоже мне, пограничники. В его понимании пограничники должны передвигаться тихо, незаметно, словно кошка, чтобы нарушителя не спугнуть раньше времени. А тут – словно медведи прут напролом через кусты.
– Открывай торбу, – зашипела Найка, только стражники скрылись за деревьями.
– Зачем?
– Посмотрим, что там тебе Алпат положил.
– Для чего?
– Ну, во-первых, деньги поищем. И, потом, должны же мы знать, что у нас есть.
– Ну, давай посмотрим.
Миха перевернул торбу и вывалил всё содержимое прямо на траву. Найка тут же принялась ворошить кучку.
– О! Огниво! Будет, чем костёр развести. Еда – понятно. Смотри! Даже ложка с вилкой! А, чего он котелок не положил?
– Не знаю. Может, не подумал?
– Вряд ли. Ну, ладно, придумаем что-нибудь.
– Денег нет, – грустно развёл руками Миха. – Ни кошелька, ни бумажника.
– Как нет? – Найка вытащила из-под свёртка с хлебом довольно увесистый мешочек. – А это, что?
– Кисет какой-то, – вспомнил Мишка фильмы про войну, где солдаты доставали из таких же мешочков табак и делали самокрутки. – Может, он думал, что я курю?
– Это – кошель. Вот, смотри.
Найка развязала шнурок, которым было стянуто горлышка мешочка, и высыпала на ладонь несколько жёлтеньких, красноватых и белых кругляшей.
– Есть деньги! Смотри, не поскупился. Тут тебе и золотые, и серебро, и медь.
– Это – деньги?
– Да. Что же ещё?
Мишка взял один из кругляшей, покрутил в руках и, даже, попробовал на зуб, как видел в каком-то историческом фильме по телевизору. Металл, как металл. И как они в старину понимали, настоящие деньги, или фальшивые? По вкусу, что ли? На каждом кругляше с одной стороны было изображение Алпата, а на обороте – тот же герб, что и на торбе.
– Это, какая?
– Ты, что, не видишь, что она жёлтая? Золотой это.
– А это?
– Это – медяк, а это серебряный.
– Что-то, золотых мало.
– А ты, что хотел? В деревне со скорняком золотом рассчитываться? Да у него столько сдачи не найдётся! Ему проще нас самих на шкуры пустить ради оного такого золотого. Золото – на крайний случай. Пока не надо никому показывать. Нам, больше, медяки понадобятся. Ладно, ссыпай назад. Только десять медных монет оставь, а остальное в кошель и на самое дно торбы. Вон, стражники опять идут.
Об этом могла бы и не предупреждать. Треск сухих веток под ногами оповестил о приближении мужиков не хуже свистящих водорослей.
– Как вы тут? – поинтересовался Таоян, присаживаясь к костру.
– Нормально, – ответила Найка. – Спасибо вам. И поели, и отдохнули. Нам идти надо.
– Куда вы торопитесь? – Тулан, даже, расстроился. – Посидели бы ещё. Рассказали бы, что в мире творится. Вы, наверное, много где побывали.
– Да, только начали своё путешествие. Пока ещё нечего рассказывать.
– Ну, как же? Где ты тогда человеком обзавелась. У вас в Болотных Землях, насколько я знаю, люди не живут.
– Я там случайно оказался, – уклончиво ответил Миха.
– Ну, дело ваше. Вон туда пойдёте. Там увидите тропу. Вот, по этой тропе прямо до деревни и дойдёте. Поняли?
– Поняли, – пропыхтел Мишка, натягивая на ноги отсыревшие ботинки.
В сырой обуви идти было неприятно и, единственное, что успокаивало, так это то, что скоро у него появятся новые сапожки.
Тропинка оказалась небольшой, узенькой, отчаянно петляющей между деревьями. Сразу видно, что по ней мало, кто, ходил. Да и, кому ходить тут, в приграничных землях? Разве, кордонная стража на пост добиралась.
– Ты, потом, куда? – больше, чтобы не молчать, поинтересовался Мишка.
– А ты меня, что, с собой не берёшь? – удивилась Найка.
– Со мной опасно. Не забыла, зачем я туда иду?
– Ой! Напугал! Зато интересно!
– Ну, смотри. Я предупредил. Потом, не обижайся.
– Вот увидишь, ты мне ещё и «Спасибо» скажешь.
Через полчаса пути деревья стали реже, потом расступились, уступая место полям, на которых что-то колосилось, дальше пошли огороды, разбитые между холмиков. Тропинка стала шире, превратившись к дорогу, а от неё стали ветвиться тропочки к каждому холмику.
– Деревня, – удовлетворённо заметила Найка. – Дошли.
– Где, деревня? – даже остановился Миха.
Конечно, большую часть жизни он провёл в интернате, но, что такое деревня, всё-таки, знал. Это дома, сараи, заборы, кудахтающие куры, гогочущие гуси и мычащие коровы. А тут, холмики, да огородики между ними.
– Вот, перед тобой, – даже удивилась девчонка. – Не видишь, что ли?
– Не вижу.
– Да вон, холмики видишь?
– Вижу.
– Это дома.
– Дома?
– Да. Мы же на Землях Норников. Они под землёй свои жилища строят, поэтому норниками и зовутся.
– Странно. Зачем лезть под землю, когда можно построить дом на земле? Вон, леса сколько. Руби, себе, деревья и строй. Окон нет. Днём и ночью в темноте. Да и насекомые всякие, мокрицы, например.
– Зато безопасно. Один главный вход, один запасной, и всё хозяйство рядом. Ни дикие звери, ни злодеи не доберутся.
– Так, у них, вроде, злодеев нет. Всех в землю вниз головой закопали.
– Раньше были, значит. А привычка осталась.
– Откуда знаешь?
– Путешественники рассказывали. Да нормально они живут! Сам увидишь.
– Что, на экскурсию по домам пойдём?
– На, куда?
– На экскурсию. Ну, типа, будем ходить по домам, и смотреть, как люди живут.
– Зачем? Глупость, какая! Нам на постой нужно будет проситься. Вот там и посмотришь.
– Почему на постой? Мне дальше надо.
– Сейчас, уже, дело к вечеру идёт. А, пока, сапоги купим, уже и темнеть начнёт. Завтра с утра пойдём. Это, если скорняк сапоги до утра сошьёт. А то и задержаться придётся. В твоих ботах нельзя идти. Далёко не доберёшься в них.
Из второго по счёту холмика на поверхность выбралась сгорбленная старуха, с интересом уставившаяся на них.