Это была любовь

— Мне стало жаль тебя. Просто жаль. Я узнала, что Мэри умерла и решила, что помогу тебе. Подберу нищую сироту. Но ты, словно гадюка, обвилась вокруг моей шеи и впустила свой яд в самый неожиданный момент. Я не понимаю, что особенного в женщинах вашего семейства, — Сандра разрывает тишину и издает смешок. — Почему мои мужчины всегда выбирают вас? Твоя мать забрала у меня мужа, а теперь ты хочешь забрать у меня сына.

Миссис Бейкер смотрит на меня так, словно готова наброситься в любую минуту. Она прищуривает свои большие глаза и сжимает губы в тонкую полосочку. Вцепляется в стакан побелевшими пальцами так, словно сейчас разобьет его одной рукой.

— Я не позволю тебе лишить меня и сына. Твоей мамаше удалось заполучить Дилана, а у тебя ничего не выйдет. Я не отдам тебе Клайма. Даже не надейся! Думаешь, что самая умная. Думаешь, что он влюблен в тебя? Идиотка! — женщина начинает кричать, напрягая все свои голосовые связки. Ее лицо искажается и мне становится страшно от ее вида. — Только попробуй еще раз подойти к моему сыну, я выкину тебя на улицу и сделаю так, что ты будешь побираться всю жизнь! Клайм скоро жениться на Кайле и тебя не будет в его жизни…

Тошнота становится нестерпимой, я подрываюсь с места и убегаю в ванную на первом этаже, не удосужившись дослушать Сандру. Она кричит ругательства в мой адрес, но я ее больше не слушаю, потому что меня вырвало прямо в раковину.

***

За окном — темнота и лишь неяркий свет луны просачивается сквозь стекло и заполняет комнату. На душе — боль. Я второй час лежу в кровати, не силах справиться со свалившейся на меня правдой. Как же обидно и больно понимать, что вся моя жизнь — сплошной обман. Мне все время врали и недоговаривали, скрывали от меня правду. А еще мне обиднее за мою маму: у нее была тяжелая жизнь, и несправедливость преследовала ее повсюду. Сначала эта история с Диланом Бейкером, потом отец ушел от нас, долги и отсутствие денег, болезнь и в конечном итоге смерть. Были ли моя мама счастлива хоть раз за всю жизнь? Ну почему жизнь такая несправедливая штука, почему все хорошие люди уходят так рано? Моя мама была самой лучшей женщиной на свете: добрая, отзывчивая, всегда готовая прийти на помощь, но несмотря на все это, она была несчастна. Я дергаюсь, когда слышу громкий стук в дверь своей комнаты. Глаза невыносимо режет от слез, веки опухли, а голос охрип. Я изначально знаю, кто стоит по ту сторону двери, но сейчас я не готова разговаривать с ним. Как я изначально и говорила, нам нельзя быть с Клаймом вместе. Просто потому что я — это я, а он — это он. Обиднее всего то, что в свой восемнадцатый день рождения я лежу в кровати и единственное о чем думаю — как найти в себе силы жить дальше.

Спустя несколько секунд после того, как стук в дверь прекращается, я тяжело выдыхаю и вновь начинаю плакать. Больше всего на свете я бы сейчас хотела почувствовать его руки на своем теле, окунуться в его цитрусовый запах и утонуть в его объятиях. Но Клайм — мое табу.

Внезапно в комнате раздается щелчок, я привстаю и смотрю в сторону своего балкона. Сквозь стеклянные ставни виднеется высокая фигура Клайма. Лунный свет падает на его затылок, и поэтому я не могу разглядеть его лицо. Мужская рука толкает стеклянную дверь и в комнату влетает холодный ночной воздух. Клайм медленно входит в мою комнату и останавливается около балкона.

— Я стучался, ты не открывала, — оправдывает свое своевольное проникновение в мою комнату. Голос спокойный и ровный. На нем та же толстовка с капюшоном, что была на нем, когда я пришла в его бунгало на пляже. — Что-то случилось?

Его глаза исследуют мои, лицо бесстрастно и безэмоционально. Руки в карманах джинсов. Плечи чуть опущены. Я смотрю на его красивое лицо, острые скулы, пухлые губы, светлую челку и больше не могу себя сдержать — начинаю вновь плакать, захлебываясь собственным слезами. Потому что я люблю его. Люблю Клайма Бейкера, с которым мне запрещено быть вместе. Я поняла это только сейчас, именно в тот момент, когда у меня попытались отобрать его.

— Что случилось, Рита? — он оказывается рядом так быстро, что я не успеваю этого понять. Он садиться на край кровати и обхватывает холодными ладонями мое лицо, заставляя взглянуть на него. От него пахнет грейпфрутом и уличной свежестью. Мой любимый запах, который отдается болезненной тяжестью в груди. — Кто тебя обидел? Это Кайла? Что она опять сделала?

Мое тело трясется, и я не могу себя контролировать. Я еще никогда не чувствовала такую сильную боль. Я не могу говорить, язык совсем не слушается. Я вновь всхлипываю и пытаюсь отдышаться. Меня лихорадит: становится то жарко, то холодно. Взгляд Клайма становится тревожным и беззащитно-мягким, отчего я опять начинаю плакать.

— Скажи мне, что случилось? — по его выражению лица становиться ясно: ему страшно.

— Не трогай меня. Пожалуйста. Молю тебя, не прикасайся ко мне, — я резко вскакиваю с кровати и отхожу в угол комнаты, обхватив себя руками и сжавшись всем телом.

— Рита, что происходит? — он встает с кровати и начинает медленно идти в мою сторону так, чтобы не спугнуть. — Почему мне нельзя прикасаться к тебе?

— Потому что иначе я не смогу бросить тебя…

Глава 30

— Что? — Клайм переспрашивает меня только потому что думает, будто я больше не осмелюсь повторить произнесенное. В его глазах — море боли, и я утопаю в нем, захлебываясь высокими волнами его отчаяния.

— Нам нельзя быть вместе…

— Это все из-за Кайлы? Все из-за нее? Не переживай, она больше не тронет тебя. Я говорил с ней, — он наступает на меня и пытается оказаться как можно ближе, но я делаю шаг назад, слабовольно пытаясь увеличить расстояние между нами. Я не смогу расстаться с ним, если он будет так близко. Я просто не смогу этого сделать. — Прежде чем ты скажешь то, о чем пожалеешь, я хочу, чтобы ты меня выслушала.

Он стоит на месте и больше не предпринимает попытки сблизиться со мной, словно он понял, что я пытаюсь отдалиться от него. Я вспоминаю его отношение ко мне в первые дни после моего приезда в дом Бейкеров: презрительный взгляд, осуждающие намеки, пренебрежительное отношение. Он считал меня мусором, ровно так же, как и его родители. Для меня было ударом, когда я поняла, что деньги испортили Клайма и из доброго и нежного друга детства он превратился в наглого и циничного подонка. Но, как оказалось, это все была лишь маска. Фальшивка. Оболочка, которая защищала его хрупкое сердце от влияния окружающего мира. Ему пришлось стать таким, потому что его родители, друзья, девушка — все они были из мира цинизма, похоти и власти. Он всего лишь одинокий парень без веры в людей. А я та, что сумела вновь пробудить в нем все светлое и чистое, что так долго томилось в глубине его заблудшей души.

Он засовывает руки в карманы джинсов, как привык это делать всегда и, собравшись с мыслями, начинает вновь говорить:

— Между нами слишком сильная связь. Это больше, чем близость, чем предложение раздеться. И если эта тонкая нить оборвется, у нас обоих останется открытая рана на месте сердца. Я люблю тебя. Я видел тебя сонной и ненакрашенной, злой и говорящей колкости, ревнивой, невезучей и я все еще люблю тебя. Каждый раз, когда я смотрю в твои глаза, я бы не заметил, даже если бы весь мир вокруг исчез. У нас впереди вся жизнь, Рита, со взлетами и падениями, с криками и ссорами, с бессонными ночами и самыми яркими днями и я хочу, чтобы ты была рядом. Каждый гребанный день этой короткой жизни. Сегодня, в твой восемнадцатый день рождения, я хочу, чтобы ты стала моей. Навсегда.

После этого, он достает из кармана кольцо. Самое, что ни на есть обручальное кольцо. Простенькое, без всяких огромных бриллиантов и прочей лабуды. Небольшое серебряное колечко с блестящим камешком посередине. Клайм протягивает его мне и поднимаю на него глаза. Но вместо радостного вскрика или спокойного “Да”, я лишь издаю судорожный вздох, а после, закрыв руками рот, начинаю выть от пронизывающей мою грудь боли. Я скатываюсь вниз по стенке и все также прижимаю ладони ко рту, пытаясь хоть как-то заглушить свой вой.