Это была любовь

До одного момента.

— Я скучала, — ее руки окольцовывают мою шею, Кайла прижимается ко мне всем телом и нежно целует в шею. В нос проникает запах ее приторно-сладких духов, возвращая меня в то время, когда этот аромат был моим любимым. — Милый, я так люблю тебя, — она отрывается от моей шеи и теперь ее лицо напротив моего. — Я готова тебе простить все, что угодно. Даже эту фатальную ошибку в лице плебейки Риты Хайс.

Я хмыкаю. Кладу ладони на ее предплечье и резко сбрасываю женские руки со своего плеча. Лицо девушки меняется за секунду: огонек страсти молниеносно гаснет, и вместо него ее глаза начинаю наполняться слезами. Кайла поджимает пухлые губы и сцепляет руки в замок, удивленно всматриваясь в мое лицо.

— Ты думала, что я приехала мириться? — я кладу руки в карманы своих джинсов. Привычка. Хотелось бы мне отодвинуться подальше от девушки, но за спиной тачка и отходить некуда. — Я пришел узнать в какой момент ты возомнила себя всемогущественной дрянью, и позволила себе тронуть мою девушку?

Теперь Кайла больше не выглядит униженной, отвергнутой и обиженной. Она скрещивает руки на груди, недовольно цокает языком и устремляет на меня свой стервозный взгляд. Как я и предполагал, слезы — лишь хорошо отрепетированная часть ее актерской игры. Фальшивая кукла. Моя девочка не такая. Моя малышка искренняя и живая.

— Отвечай.

— Я не смогла свыкнуться с мыслью, что ты предпочел ее мне. Она говорила, что ты безумно влюблен в нее, и я не смогла сдержаться, — Кайла высокомерно закатывает глаза и расцепляет руки из креста на груди. — Боже, Клайм, да что ты в ней нашел? Она же полное дно. Она не красивая, у нее нет офигенной фигуры, и в целом не впечатляет. Тебе не нужна такая девушка. Я как представлю тебя рядом с ней, мне смеяться хочется. И так, между прочим, считают все в нашей школе.

— Ты не имела права избивать ее.

Адреналин ударяет в голову, и я повышают тон. Кайла знает, что я не трону ее, но, тем не менее, дергается от неожиданности. Я еще никогда не превышал на нее голос.

— Она заслужила!

— Чем?!

— Она увела тебя у меня! — вскрикивает девушка, и я замолкаю. Я часто и глубоко дышу, пытаясь успокоить свои нервы. Руки чешутся ударить что-то и выместить свою ярость, которая прожигает мою грудь и затуманивает мозг. Я буквально превращаюсь в зверя, когда трогают мое.

Только от одной мысли, что кто-то может причинить боль Рите, я моментально зверею. Убью любого, кто притронется к моей девочке. Закопаю заживо.

— Мы ведь были так счастливы, Клайм, — на этот раз блондинка начинает по-настоящему плакать, проглатывая соленые слезы и размазывая по лицу черную тушь. — Я ведь любила тебя, а ты меня. Мы были королем и королевой школы. Зевс и Афродита. Ты и я. Все мечтали о такой любви, как у нас. У нас были планы на будущее: совместное студенчество, потом семья, дом в Нью-Йорке. И все это пропало, как только появилась она. Она забрала тебя у меня, Клайм! — с каждым словом Кайла начинает рыдать еще сильнее, задыхаясь от нехватки воздуха. — Она разрушила наше счастье, она забрала мою жизнь!

— Если бы ты не была девушкой, я бы выбил из тебя все дерьмо! Твой отец избаловал тебя. Ты не знаешь никаких границ и рамок. Я не твоя личная вещь, не твой пес на поводке, я больше не твой. Я был с тобой предельно честен: признался сразу же, когда провел ночь с Ритой. Но ты, вместо того, чтобы достойно принять факт нашего расставания, повела себя как последняя тварь — избила с подругами несчастную девушку. У меня к тебе даже уважения нет, не то чтобы чувств. Ты настолько сильно упала в моих глазах, Кайла, что мне даже стремно стоять с тобой рядом. Наши отношения были фальшивыми и навязанными. За нас все решили наши предки, что ты и я — это будущий союз, который соединит две влиятельные семьи. В наших чувствах не было искренности, трепета и нежности. С тобой я был несчастен и одинок.

Я замолкаю и решаю больше не усугублять и так подвешенное состояние девушки. Я впервые вижу, чтобы Кайла так сильно плакала, ведь она всегда высокомерная и стальная леди, которая испепелит любого одним только взглядом. Но сейчас передо мной сломленная, обиженная и несчастная девушка, которая расплачивается за свой гнусный поступок.

Я не стал говорить ей о том, что с появлением Риты моя жизнь заиграла яркими красками. Она, словно глоток кислорода, который я вдохнул после длительной асфиксии. Она дурманит голову, пьянит разум и вновь и вновь открывает во мне те самые чувства, на которые я думал, что не способен. Ради нее хочется стараться, хочется достигать больше и идти вперед. Я брошу курить травку, перестану пить и ругаться матом. Черт возьми, я стану идеалом парня, только лишь бы она никогда не покинула меня. Я словно вернулся в детство, в то время, когда она с матерью жила в нашем доме. Блять, то время было самым лучшим в моей жизни. Тогда она была моим другом, мы были детьми и то чувство, что я испытывал к ней я называл дружбой. Но еще тогда, наблюдая за той маленькой, темноволосой девочкой я знал, что она станет мне больше, чем просто другом.

Все изменилось в одночасье: она и ее мать дождливой осенней ночью покинули наш дом и я больше ее не видел. Я ждал ее неделями, месяцами и годами. И сам того не понимая, в ее отсутствие, превращался в холодного, безэмоционального и заносчивого придурка. Стал именно таким, как большинство моих сверстников, купающихся в деньгах своих предков. Раньше я считал, что бабло — самая главная вещь в жизни, но теперь я понимаю, что лишь любовь заслуживает того, чтобы за нее бороться. Рита открыла мне глаза, показала, каким бывает мир и научилась заново жить. Она — мое спасение, моя жизнь и единственное, ради чего я теперь живу.

— Если еще раз попытаешься тронуть ее, будешь иметь дело со мной. А ты знаешь, какой я, когда злой.

Я открываю дверь тачки, заставляя девушку сделать шаг назад. Уже собираюсь захлопнуть за собой дверь, как раздается тихий голос Кайлы:

— Хочешь сказать, что между вами… любовь?

— Да. Это была любовь.

***

— Ваш чизкейк, миссис Робинсон, — я ставлю перед старушкой десерт и одариваю ее милой улыбкой. Женщина поднимает на меня тусклые глаза и начинает улыбаться так, что ко всем ее мимическим морщинам прибавляются еще морщинки в уголках глаз.

— Спасибо, Риточка, ой спасибо!

Миссис Робинсон — местная милая старушка, которая приходит раз в неделю отведать свой любимый чизкейк и выпить чай с тимьяном в нашем заведении. С этой милой старушкой я познакомилась сразу же, как устроилась работать в Вэнди, и она стала моей любимой посетительницей. У нее короткие кудрявые седые волосы, морщинистое лицо и потускневшие от старости глаза. От нее пахнет лимонным мылом и благородной старостью. Миссис Робинсон показывала мне свои фотографии из молодости, и я могу с уверенностью сказать, что она была просто невероятной красавицей. Впрочем, она сама об этом знает и всегда рассказывает о том, как за нее стрелялись ухажеры. Женщина приходит поздно вечером, садиться за барную стойку, хотя едва достает до высокого стула, и пока ест свой любимый десерт, при этом забавно причмокивая, рассказывает мне разные истории из своей жизни. А я, в свою очередь, обожаю эту старушку и те дни, когда она приходит в кафе. Люди в этом бедном районе добрее, чем в богатом Бель-Эйр, в котором я живу.

— Какой замечательный десерт!

— Вы так говорите каждый раз, когда его пробуете, — я стою по ту сторону барной стойки и смеюсь, вытирая стаканы от воды.

— А я и на то его пробую, чтобы каждый раз говорить, что он замечательный.

Мы смеемся, и я опускаю руки, чуть облокотившись на гладкую поверхность стойки.

— Ну, миссис Робинсон, что расскажете на этот раз? На прошлой неделе вы не договорили про то, как сосед попытался выкрасть вашего кота.

— А, точно! Фрэнк был той еще паскудой!

Я начинаю громко смеяться от такого резкого высказывания. Совсем не ожидала, что такая милая старушка может знать такие грязные слова!

— А чего? Он еще меня переживет, старый пердун. Говорят, что он недавно выиграл в лотерею и…