Страница 28 из 49
— Послушай, Рита. Поначалу я вел себя как последний засранец, признаю, но теперь все изменилось. Я будто вновь вернулся в детство, где моим самым главным приоритетом была ты. Я не знаю как, но тебе удалось вновь попасть в мое сердце, несмотря на то, что я долгие года пытался тебя забыть.
Это глаза по-прежнему блестят, только уже не от выпитого спиртного, а от искренности, что льется из его души. Я еще никогда не видела его таким открытым и чистым. Со всеми он гребаный Клайм Бейкер, заносчивый и наглый парень-грубиян из богатой семьи. А со мной он, наконец, снял свою маску безразличия и разбил ее об стену на мелкие кусочки, обнажив все свои слабости и страхи.
— Я тоже это чувствую, Клайм. Я тоже ощущаю, насколько сильно мы перешли проведенную черту. Лучше прекратить это сейчас, пока не стало поздно, — я распускаю растрепанные волосы из тугого хвоста и начинаю поглаживать их руками. — Люди не живут так, как мы. Они ходят в кино, обнимаются перед камином…
— Я трахну тебя перед камином, — поправил он, притянул к себе и ухмыльнулся, когда я засмеялась. — Мне плевать на других людей, Рита. Мы не позволим их правилам нас обуздать. Какая разница, что мы можем или не можем делать. Кто нас остановит?
— Твои родители.
— Плевать. Они не смогут запретить нам быть вместе, — он прикасается своим лбом к моему и начинает улыбаться.
— Ладно… — на выдохе произношу я.
— Ладно?
— Ладно.
— Не думал, что это будет так просто… — Клайм быстро целует меня в губы и начинает игриво покрывать поцелуями мой подбородок, щеки, скулы и шею, отчего я начинаю смеяться.
— Ну, все, хватит… — я улыбаюсь и чуть отталкиваю его от себя, но все еще позволяя себя обнимать. — Мне нужно все здесь убрать.
— Заеду за тобой после работы.
Клайм отстраняется от меня, давая мне возможность вздохнуть полной грудью. Я скрещиваю руки на груди и прикусываю кончик языка, прежде чем произнести:
— Вообще-то… Лиам собирался это сделать.
Лицо Клайма мигом меняется: от прежней игривой улыбки и влюбленного блеска в глазах не остается ничего. Он резко дергает вниз воротник своей куртки и испепеляет меня холодным взглядом.
— Насчет этого… Порви с ним, — произнесено грубо и резко, словно совсем недавно этот парень не зацеловывал каждый участок моего тела.
— Знаю. Но не так резко. Он был мил со мной, поэтому я не хочу сделать ему слишком больно.
Клайм лишь плотно поджимает свои покрасневшие от поцелуев губы, засовывает руки в карманы джинсов и окидывает меня стальным взглядом.
***
— Покажешь, что ты рисуешь? — глаза парня моментально перемещаются с моего лица на мольберт, покрытый белой плотной тканью. Я издаю смешок, продолжая рисовать линии на его рельефной груди, плавно переходя на мускулистые плечи парня.
— Нет. Ни за что.
— А если я спрашивать не буду? — Клайм привстает и из-за смены своего положения чуть не сбрасывает краски с кровати.
— Эй… Лежи ровно… — я упираюсь рукой в его оголенную грудь и он, резко откинувшись назад, поднимает руки и заводит их за голову, принимая удобное положение тела.
— Я же все равно узнаю.
— А я и не планирую скрывать. Когда картина будет дописана, ты увидишь ее первым.
Я прикусываю нижнюю губу и концентрируюсь на мазках голубой краски на груди Клайма. Я вырисовываю голубые линии на его теле, сидя на нем сверху. Его руки ранее покоились на моих ягодицах, и он не упускал возможности лишний раз их сжать.
— Что это? — он смотрит на свою грудь, а именно на нарисованный мною рисунок.
— Крылья.
— Для чего мне голубые крылья, Рита?
— Голубой цвет символизирует безмятежность, спокойствие и воздушность. Крылья — символ свободы. Они нужны тебе, Клайм. Ровно так же, как и мне.
Я замираю с кистью в руках и смотрю в его желтые глаза, которые в темном освещении отдают зелеными оттенками..
— Я всегда свободен… Никто и ничто не встанет на моем пути.
— Ты не понимаешь меня. Мы зависимы от обстоятельств, людей и мнений. Ты, возможно, даже этого не понимаешь, что находишься в заложниках своей жизни. А эти крылья… Это способность вырваться из рамок иерархического общества и порвать цепи общественного мнения.
Клайм молчит. Он долго анализирует в голове мои слова, а потом, словно поняв смысл фразы, тянется ко мне, чтобы поцеловать.
Я вновь макаю кончик кисточки в баночку с голубой краской и аккуратно касаюсь его кожи. Клайм внимательно следит за моими движениями, а я, в свою очередь, медленно виду кистью по его рукам вдоль синих вен. Чем ближе я подбираюсь к его предплечью, тем сильнее его вены начинают вздуваться. Пульсирующие и вздутые вены на руках мужчин… Боже… Это моя слабость. Это прозвучит странно, но у Клайма невероятно сексуальные руки. Он совершенен во всем. И он знает об этом. Мне потребовалось длительное время, чтобы понять и принять неконтролируемую тягу к этому светловолосому парню. И, кажется, у меня никогда не было против него никаких шансов. Он живет глубоко во мне, с самого детства, и я была глупа, когда пыталась это отрицать. Я не знаю, к чему приведет наша связь, но могу с точностью сказать, что мой дом — это он.
— Расскажешь мне о тайне наших родителей?
Я аккуратно слезаю с его бедер и ложусь рядом с ним, обморавшись плечом об голубую краску на его груди. Руки Клайма перемещаются на мою талию и сильнее притягивают мое тело к его. Он такой горячий, чтобы мне моментально становится жарко.
— Я не знаю всех подробностей. Но с точностью могу сказать: после вашего отъезда той ночью мои родители стали чаще ругаться, отец не появлялся дома ночами, а мать налегала на спиртное. Мои родители чуть не развелись, а когда я спросил маму о причине таких проблем в семье, она назвала имя твоей матери.
Голос Клайма становится жестче и грубее. Он смотрит в потолок, сильно нахмурившись, но все еще продолжает прижимать меня к себе. Я смотрю в распахнутые ставни балкона, через которые в мою комнату просачивается прохладный ночной ветер, освежающий мысли в голове. Так, значит, я была права: в ту ночь между мистером Бейкером и моей мамой действительно что-то произошло и именно это стало причиной нашего побега и дальнейших проблем семьи Бейкеров. Хотелось бы мне знать настоящую причину произошедшего. В голове столько вопросов. Почему эта семья вновь приняла меня к себе, если моя мать чуть не разрушила их брак? Что кроется под их масками любезности? За что Дилан Бейкер меня ненавидит?
С каждым днем моя жизнь становится труднее и запутаннее, но разбираться во всем этом клубке проблем у меня нет ни малейшего желания. Я закрываю глаза, сильнее прижимаюсь к разгоряченному телу Клайма, а он, в свою очередь накрывает нас одеялом и выключает свет прикроватной тумбы, погружая комнату во мрак.
С ним все происходит быстро, резко, на грани эмоций. Меня буквально разрывает от бушующих внутри чувств в этому парню. Стоит ему прикоснуться к моей щеке или прикусить мочку уха — я теряюсь. Да что там, когда он рядом мой мозг превращается в кашу. С ним тяжело, больно и невыносимо. Но именно благодаря этим двояким ощущениям я чувствую себя живой. Рядом с Клаймом я, наконец, чувствую себя желанной и любимой. Это так странно и одновременно предельно ясно, но, кажется, он действительно меня любит. Это видно по его глазам, по взгляду, который нежно обводит мое лицо, по тихому тону, когда он произносит мое имя, по тому, как этот холодный и отстраненный парень тянется ко мне, как к единственному источнику света. Мы, кажется, нашли друг друга. Двое людей, умеющие много друзей, но одинокие внутри, смогли, наконец, воссоединиться в одно целое. Вы верите, что существует любовь после ненависти? Я да.
Глава 25
— Придумала образ на Хэллоуин?
Я поднимаю глаза на Кристен и слежу за тем, как она аккуратно выводит контур губ розовым карандашом.
— Вообще-то я не собиралась никуда идти. Думала, включить какой-нибудь тематический фильм и устроить вечер кино, — я зажмуриваю глаза от яркого солнца и продолжаю греться под его теплыми лучами. Сегодня отличная погода, которая радует всех жителей Лос-Анджелеса жарким солнцем и прохладным ветерком. Сейчас время ланча, но вместо обеда в сером кафетерий, мы с Кристен решили понежиться на заднем дворе нашей школы.