Дань

В полной тишине княжна вышла из гэра в сопровождении Сувды.

- Не переживайте, - Сувда шла вперед, указывая дорогу, - если они не уберут, я быстро приведу все в порядок.

- Они уберут, - Эйлин едва поспевала за шустрой служанкой, боль в мышцах давала о себе знать непривыкшей к длительной верховой езде девушке. - Не станет Санрай подставляться по таким мелочам, пока Хан не уехал. Она выдумает, что-то посерьезнее.

- А вы видели, что на этой гадине надеты ваши серьги и колье? – спросила Сувда и покачала головой. – Даже не скрывается, воровка. Зря вы не нажаловались, Эмегтэй Эйлин.

- Может и зря, - вздохнула княжна. - Чего уж теперь говорить об этом.

***

Халуун роскошью не отличался, но Эйлин он показался волшебным. Небольшой гэр, крытый промасленными шкурами, из небольшого верхнего отверстия которого, клубами вырывался пар, примостился почти у самого берега реки.

- Это чтобы воду таскать и сливать легче было, - объяснила Сувда. - Походным халууном только Хан и важные нукеры пользуются.

- А остальные не моются? – удивилась Эйлин.

- Для остальных – целая река, - рассмеялась служанка. - Но я рада, что имею возможность помыться в горячей воде после вас.

Эйлин не спеша стала снимать с себя грязную одежду. Раздевшись, княжна обернулась и наткнулась на шокированную Сувду.

- Что? – спросила княжна, глядя на отвисшую челюсть служанки, - Что не так?

- Ваши ноги… - прошептала Сувда.

- А что с моими ногами? – Эйлин наклонилась рассмотреть и обомлела.

Все бедра, особенно внутренняя сторона, были сплошь усеяны синяками, которые окрашивали почти всю поверхность в неровно фиолетово-желтый цвет. Выглядело ужасно.

- Сзади такая же картина? – спросила Эйлин, повернувшись к Сувде спиной.

- Еще хуже, - мрачно подтвердила девушка. - Как же вы доехали, моя эмегтэй? Вам нужно было сказать, и тогда бы вас пересадили в повозку. Бедная вы моя, бедная…

- Я княжна, Сувда, - гордо расправила плечи Эйлин. - И не привыкла жаловаться. Маленьким неприятностям не сломить меня.

- Трудно вам здесь придется, - продолжала причитать Сувда, усаживая княжну в огромную бадью с горячей водой.

- Хорошо-то как, - блаженно вздохнула Эйлин. - Чистое тело быстро забывает о тяготах пути. А куда это Санрай так усердно собиралась?

- Чистое тело, - съязвила Сувда, - а не искалеченное. Нужно у доктора снадобье какое попросить. Да не успеем. Великий Хан вас к себе после праздника потребует, скорее всего.

- О каком празднике идет речь, Сувда? – Эйлин внимательно посмотрела на служанку.

- Всегда в начале Великого похода празднуют День Матери Всех Степей. Сначала все боо будут взывать к Высшим силам, а Великий Хан возвестит откуда придут отороги и где их ждать в первую очередь. Потом будет большой пир с танцами и песнями старинными – красиво-о-о-о, - и девушка захлопала в ладоши.

- Санрай туда собирается? – нахмурилась Эйлин.

- Туда. На праздник принято самое лучшее надевать, чтобы Высшим силам понравиться.

- Что ж у Санрай ничего лучше серег и ожерелья, подаренных мне Ханом, не нашлось? – усмехнулась княжна.

- В них же таальские топазы, - воскликнула девушка. - Они в три раза дороже бриллиантов ценятся и жемчуг там крупный, редкий.

- Знала, что берет, - улыбнулась Эйлин.

- Как бы эти украшения вам горем не обернулись, - тихо сказала Сувда, промывая теплой водой густые волосы Эйлин.

***

Кайсар не находил себе места. Словно барс по клетке, метался по гэру. Всю неделю он старался не вспоминать северянку, но мысли настойчиво возвращались к ней, и в памяти всплывали золотые волосы, синие глаза Эйлин, ее ласковая улыбка. Он заставлял себя держаться от нее подальше, но издали в бесконечной веренице людей и животных выискивал хрупкую фигурку княжны. А однажды, Кайсар услышал ее смех. Девушка стояла возле старой кобылы и о чем-то разговаривала с конюхом. В тот миг он готов был броситься к ней и ластиться у ног, как верный пес, вымаливая лишь одну улыбку.

Сегодня Великий Хан увидит ее. Весь пир будет смотреть в ее глаза, будет ловить ее улыбку, услышит ее мягкий, чарующий голос. А потом, когда они останутся совсем одни, Кайсар возьмет ее. Он будет брать ее, пока княжна не растечется под ним сладкой лужицей, пока она не охрипнет от стонов. Он услышит свое имя, срывающееся с ее губ, почувствует это нежное, хрупкое тело под собой, на себе… Проклятый бог! Девчонка сводила его с ума! Она лишила его сна и покоя, при этом сама в его сторону и не смотрела.

- Мой Хан, - вошел слуга и низко поклонился. - Все готово для праздника.

- Мои нукеры?

- Ожидают, мой Хан.

- Боо?

- Уже возносят молитвы.

- Мои эмегтэй? – в этот момент ни о ком кроме Эйлин Кайсар и не думал.

- Они займут свои почетные места рядом с вами, мой Хан.

- Пора, - поднялся со своего места Великий Хан и вышел туда, где над бескрайней степью сгущались сумерки, где на небе зажглись первые звездочки, где ждала его та, чья улыбка стала дороже всех сокровищ мира.

Глава 11 ПРАЗДНИК

Под ночным небом, посреди необъятной степи собрались все. Нарядно одетые люди разговаривали, шутили и то и дело поглядывали туда, где серой группой стояли боо. Длинные волосы шаманов свободно падали им на плечи, а в руках они держали посохи, украшенные перьями и бубенцами. Вдруг народ расступился и в центр вышел Великий Хан в сопровождении богато одетых нукеров. Почти всех их Эйлин уже видела на церемонии во дворце, но из-за волнения так и не смогла рассмотреть. Почти все – молодые, темноволосые, под дорогими кожаными доспехами угадывались мощные фигуры воинов.

Нукеры остановились, а Хан прошел к боо. Шаманы окружили его плотным кольцом и, раскачиваясь из стороны в сторону, запели. Мужские голоса, сильные, хриплые, звучали слаженно, складываясь в удивительную мелодию. Язык, на котором исполняли песню боо, Эйлин не знала. Княжна не смогла разобрать ни слова, но казалось, что каждый звук проникает в сердце, задевая тайные струны души. Люди молчали, и лишь величественная песня нарушала тишину под темным небом.

Эйлин стояла рядом с кругом и видела, как напрягаются связки на шеях шаманов, как поднимают они свои посохи в такт ритму, и звон бубенцов вклинивается в мелодию. Великий Хан находился в центре круга. Руки сжаты в кулаки, а лицо устремлено к звездам. Вот его мощную фигуру окутало ровное сияние, и поток света устремился ввысь, рассеиваясь в ночной темноте. Кайсар словно выпустил погулять невидимого зверя и теперь ждал его возвращения. Небо вновь озарилось, и свет стремительно ринулся к Хану, ударяясь в его грудь, проникая и впитываясь в его тело. Мужчина крепко закрыл глаза и издал рык, короткий и мощный, словно зверь, почуявший добычу. Песнь смолкла. Еще какое-то время над степью стояла полная тишина, потом вперед вышел боо, тот, что в дороге назвал Эйлин странным прозвищем «Сайхан».

- Высшие указали путь нашим воинам! – возвестил он громким голосом. - Слава Матери Всех Степей!

- Слава! – оглушительно крикнули люди.

- Слава дарующей нам силу! – вновь выкрикнул боо.

- Слава! – поддержал его народ

- Слава Великому Хану – избраннику Высших сил!

- Слава! Слава! Слава! – неслось над полем.

Это было настолько торжественно и волнующе, что руки и живот Эйлин покрылись мурашками. Девушку волновала магия этого обряда. Увиденное чудо потрясло до глубины души. Княжна, словно ребенок на празднике, с любопытством во все глаза смотрела на происходящее.

- Отороги идут с севера, - прозвучал голос Великого Хана, и Эйлин вздрогнула. Как же давно она его не слышала, и как отчаянно хотела услышать. - Выступаем завтра днем. Переход не долгий. А сегодня веселитесь.

Тут же зазвучала музыка. Боо степенно разошлись, а на их место выпорхнули ярко одетые девушки и закружились в прекрасном танце, словно разноцветные бабочки. Прямо на траву расстилали огромные полотна, на которые выставляли угощения. Во главе импровизированного стола укладывали подушки. На них чинно усаживались нукеры со своими женщинами, оставляя места для Хана и его эмегтэй.