Поводырь

Довольно много в папке содержалось документов, посвященных вопросам, переросшего в открытую вражду, соперничества с Дмитрием Ивановичем Тецковым. Это тем городским головою, огромным, гризлиподобным мужиком, внесшим в Фонд взнос от всех торговых людей губернской столицы. Внес, кстати, переводным векселем, зато сразу на двадцать пять тысяч рублей ассигнациями. Капитал Фонда приближался к ста тысячам. По Томским меркам — огромная сумма.

В общем, Тецков, сам владелец пароходной компании, предложил Адамовскому объединить силы и совместно осваивать восточное направление. На что, поляк, как значилось в рапортах наблюдателей, «ответил презрительным отказом». Чем не повод для вражды?

Медведь — вообще животное сильное и коварное. Огорченный медведь — страх и ужас тайги. Вот сибирский медведь — Тецков и принялся «воевать» с истинно медвежьим коварством. Специально посланные вдоль реки люди скупали приготовленные для пароходов Адамовского дрова, и командам поляка приходилось самим заниматься рубкой или ждать неделями, пока к берегу доставят готовые. Те поленницы, которые заготовлялись специально для строптивца — сжигались «неизвестными». Только в прошлом году, вместо четырех запланированных ходок по маршруту «Томск — Тюмень», «Благодать» смогла совершить лишь три, а более мощная «Уфа» — всего два. Меж тем «Комиссионерство сибирского буксирного пароходства» — компания Тецкова с группой товарищей, благоденствовала. Построили три пристани с пакгаузами — в Томске, Тюмени и на Ирбите. На английской верфи купили третий пароход, «Святой Дмитрий» и четыре больших баржи. Что интересно, «Дмитрия» заказал Адамовский, но платить по счету отказался. Бесхозное судно тут же прибрали «комиссионеры».

Только, создавалось впечатление, что у бывшего ссыльного может быть открыта бесконечная кредитная линия. Он подает прошение о дозволении строительства канала или железной дороги между верховьями Кети и Енисеем и заявку на привилегию на его использование. Согласно приложенным сметам, строительство это должно было обойтись акционерам компании Адамовского в полмиллиона рублей. Каково⁈

Данными по грузопотоку между столицами двух сибирских губерний чиновники охотно пользовались, но и в привилегии и в разрешении на строительство поляку отказали. Интересно, все-таки, откуда он намеревался брать деньги, если даже инженерные изыскания по Кети едва начавшись, тут же и заглохли от недостатка средств.

Война между двумя крупнейшими транспортными компаниями региона обещала продолжиться и в навигацию этого года. Но я вовсе не желал банкротства ни одной из них. Семь пароходов — как олицетворений прогресса — было явно мало на несколько тысяч верст водных путей. Я посчитал своим долгом предпринять усилия к примирению соперников, а для этого нужно было поговорить с «главарями».

Поляка в Томске не было. По сведениям Акулова, пароходы Адамовского появлялись у городской пристани примерно в середине лета — на пути из Тюмени, и при всем желании сойтись раньше осени у меня с ним не получалось. Если конечно, по какой-то причине, не брошу идею совершить путешествие в Чуйскую степь. А вот с новоизбранным городским головой, Дмитрием Ивановичем Тецковым, повод встретиться появился уже на следующей неделе после губернаторского бала.

Дело в том, что с моей подачи Гинтар подал заявку в правление на выделение земельного участка для доходного дома Фонда, предназначенного под проживание малооплачиваемой части губернского чиновничества. Одновременно я надиктовал сам себе прошение «о рассмотрении вопроса по выделению участка под строительство комплекса 'Усадьба Губернатора». Прибалт испросил землю по улице Александровской, от Большой Садовой до Еланской. А я именно то место, где и положено быть Дому Губернатора — угол Соборной площади и Еланской. Хватит уже всем Томским начальникам ютиться по съемным флигелькам. Деньги у меня были, стройматериалы стоили дешево, а рабочей силы в городе был даже переизбыток. Дело оставалось за малым — провести прошения через Строительную Комиссию, получить разрешение на землю от Томского Магистрата, заказать проекты и начать строить. И чтобы совместить приятное с полезным, на комиссию я сразу Тецкова и пригласил.

Этот могучий человек сразу повел себя как-то странно. Бочком протиснулся в открытую на половину дверь, прокрался к стоящему в уголке стулу, сел и прикинулся прозрачным. В то памятное утро в моем гостиничном номере мне он показался более решительным.

Тем не менее, в течение всего заседания Тецков не вымолвил и слова. Время от времени я выбирал минуту, чтоб понаблюдать за ним, и не заметил признаков страха или отсутствия интереса к обсуждению планов по развитию строительной отрасли в губернии. Но пока, в самом конце, составляя документ по результатам «посиделок», купцу не задали прямой вопрос, он и рта не раскрывал.

— Да, Ваше превосходительство. Конечно, Ваше превосходительство, — покорно согласился со всеми предложениями городской голова и, тщательно выводя буквы, начертал собственноручную подпись.

Попросил, практически — приказал ему задержаться в моем кабинете. Поведение лихого купца кардинально отличалось от описания составленного моей «разведкой».

— Ну что с вами, Дмитрий Иванович? — сразу «взял быка за рога» я, стоило дверь за последним из заседателей закрыться. — Сидите там, молчите. Словно не о вашем городе речи велись.

— Так ить, Ваше превосходительство, вы ж чем-то на меня в обиде, вот и я того… побаиваюсь из грядки-то лишними лопухами торчать.

Говорил он легко, не спотыкаясь и не задумываясь. Будто слова давно приготовленными лежали и только ждали разрешения на выход. Похоже было, что хитрым маневром «пойманный» медведь, теперь меня не отпустит.

— В обиде? А ведь — верно! В обиде я на вас, милейший Дмитрий Иванович… Днями, мне докладную записку подали по вопросу томского грузового транзита. С пояснениями. Меж прочих сведений, содержались там известия о вражде вашей с Адамовским…

— Да он, собака…

— Грех ведь это, — мягко перебил я гризли. — И собак, тоже оставьте в покое. Нет существа, более верного своему хозяину, нежели собака.

— Прошу прощения, Ваше превосходительство, — смутился здоровяк. Здорово было бы поставить их рядом с казачьим сотником Безсоновым, и посмотреть кто кого шире. И если Астафий Степанович — настоящий Илья Муромец, то Тецков не меньше чем Добрыня Никитич.