Последние войны

Пограничники быстро проставили при свете фонаря выездные визы в паспорта всех журналистов. Вообще-то они могли сделать это и на заставе, там то ведь было удобнее, но то ли все ждали, что переход этот мог с первого раза не получиться, то ли еще чего-то. Они пожали на прощание руки, пожелали удачи, улыбнулись, похлопав по плечам, дескать – ничего с вами не случится плохого.

Плыть надо было метров сорок. Этот импровизированный паром был машиной времени, потому что на той стороне границы, которую покидал Сергей, шел 2001 год, а на той, куда он направлялся – наступил лишь 1380. Год примечательный. В том году русские полки под командованием Дмитрия Донского разбили татаро-монгольское войско на Куликовом поле. Этот переход в средневековье почувствовался сразу же. Правда, контрабандой сюда проникали технологии более поздних времен; тот же трактор, металлический паром, фонарики, автоматы, но люди здесь, осваиваясь с достижениями грядущего, все равно продолжали жить в средневековье.

Прогрессорство какое-то из романов братьев Стругацких.

Переправа называлась Фархоль Кокуль. Сергея и Игоря окружили афганские пограничники. Никакой формы с погонами на них не было. Походили они на каких-то повстанцев или бандитов, завернутых в одеяла, в пуштунках, небритые, бородатые, с калашниковыми в руках. Автоматы были тертые, краска на стволах слезла, обнажая, покрытый патиной металл, а на прикладах были многочисленные рубцы, но скорее от ударов, а не оттого, что обладатель этого оружия, ставил после очередного удачного выстрела засечку, таким образом подсчитывая число своих жертв. Калашниковы делали и китайцы, но эти автоматы явно остались еще с тех времен, когда в Афганистане дислоцировались советские войска.

Пограничники завели Сергея с Игорем в шалаш, стоявший возле берега реки – такой же примитивный, какие городят в лесу школьники. Судя по речным отложениям, во время разлива, вода добиралась не только до шалаша, но и гораздо дальше, так что этот пост приходилось переносить. Вряд ли его бросают на произвол судьбы. На первый взгляд никакой ценности в нем и не было, но ведь любая ветка в этих местах – тоже вещь дорогая, а на сооружение шалаша ушло много таких веток. Пограничники уж лучше разберут этот шалаш и перенесут его на сухое место, чем будут вновь рыскать по окрестностям в поисках веток для нового строения.

Сергей и Игорь входили в шалаш согнувшись почти пополам, чуть ли не в пояс кланяясь. Шалаш оказался таким низким и тесным, что пришлось сидеть на корточках, все равно здесь не получилось бы ни в полный рост встать, ни ноги вытянуть.

В шалаше горела только одна свеча, потому что вся территория простреливалась талибами. Наверняка, они знали, где этот шалаш находится, но все-таки не стоило им давать лишний повод проверить меткость своего глаза.

Прежде чем добраться до документов, афганцы подробнейшим образом изучили всю поклажу русских; рылись в одежде, с интересом рассматривая наклейки на джинсах и майках, щупая из какой ткани они сделаны. Зачем последнее – Сергей еще мог понять – вероятно, афганцы проверяют, не зашили ли что-то русские между швами, но вот зачем им изучать лейблы – для Сергея было непостижимо. Догадка появилась, когда афганцы приступили к изучению паспортов. Они внимательно перелистывали все страницы, подносили их совсем близко к глазам, потому что света от свечи было мало и на страницах почти ничего невозможно было прочитать. Сергей понял, что пограничники ищут израильскую визу. Он был в Израиле пару лет назад. Зная о том, что визу этой страны для соседей и не только – сравни красной тряпки для быка, Сергею ее в паспорт ставить не стали, на тот случай, если вдруг из-за работы своей вздумает посетить какое-либо из арабских государств. Но ведь в паспорт все равно проставили на таможне въездные и выездные штампы. Возможно, афганцы и не поняли бы, что это такое, но не стоило так рисковать, лишние проблемы никому не нужны, так что на этот случай у Сергея был второй заграничный паспорт, а тот, что был с израильскими штампами – он благополучно оставил дома в письменном столе.

«Они искали одежду с лейблами израильских фирм, – вдруг осенило Сергея, – вот ведь на чем он мог проколоться. Их, конечно, можно купить в Москве, но преобладай такая одежда в его гардеробе, это вызвало бы у пограничников вопросы».

Паспорта никаких нареканий у пограничников не вызвали. Они извлекли печати из-под пол одеял, в которые были завернуты, сделали оттиски на афганской визе, вернули документы Сергею и Игорю.

На оттиске стояла дата: 1380 год.

Сергей, разглядывая ее, вновь почувствовал, как мурашки бегают по спине. Страшно было вот так за несколько мгновений оказаться в прошлом. Историки, видимо, не знают, о такой возможности, а то бы они душу продали, чтобы перенестись в тот год, в которой перенесся Сергей. Вот бы еще, попав в это время, понаблюдать и за Куликовской битвой и за другими событиями.

Среди вещей пограничники искали еще и бутылки с алкоголем. Ввоз его на территорию Афганистана, как и во многие другие мусульманские страны, категорически запрещался, но был очень простой способ провести алкоголь контрабандой. Две из тех огромных пятилитровых пластиковых бутылок, что везли Сергей и Игорь, были заполнены уже не водой, а водкой. Крышку с бутылки аккуратно снимали, так чтобы не повредить ее, обычно чуть разогревая на огне, чтобы она немного расширилась, выливали воду, вместо нее – заливали водку, а после возвращали крышку на прежнее место, она остывала, становилась меньше и следы проведенной операции – исчезали. Конечно, жидкости различались по плотности, по своим характеристикам и, скорее всего, даже при внимательном визуальном осмотре можно было найти те бутылки, где перевозилась водка. Но это при дневном свете найти различия не трудно, а поди сделай это ночью, при свете звезд, да и не были уверены афганцы, что русские обязательно должны везти водку.

Уладив все формальности, заполучив разрешение на въезд в страну, караван двинулся дальше – теперь уже на местных машинах. Надо заметить, что это были ни какие-то развалюхи, а два внедорожника десятилетней давности в очень приличном состоянии: Тойота «Ленд-Крузер» и маленький грузовичок «Митсубиши», с кузовом, где, обычно, перевозят навоз, скот и прочий сельскохозяйственный скарб. Грузовичок для этих целей, похоже, не использовался, иначе в кузове остались бы следы от пребывания в нем животных и стойкий запах нечистот. Сергей увидел лишь в углу кузова подозрительное темное пятно, очень похожее на лужу засохшей крови. Вряд ли у кого-то от качки пошла носом кровь. Внедорожники пилотировали люди, внешне мало, чем отличимые от пограничников, вот только оружия у них не было, по крайней мере, не было заметно, что у них есть оружие. Не будь у них груза, они все уместились бы в одной машине.

– Сколько стоит от переправы до Хаджи Багаутдина доехать? – спросил Сергей у водителя.

– Дусат доллар, – ответил тот.

Сергей и без перевода понял, что это двести – сумма непомерная. Афганцы за любую свою услугу заламывали слишком много, и сбивать можно было не то, что вдвое, как это обычно на базаре случается, когда торгуешься за приглянувшийся сувенир, а раза в четыре. Водитель, вероятно, думал, что имеет дело с людьми, которые абсолютно не знают расценок, не знают – какое расстояние до Хаджи Багаутдина, да и привыкли они уже к тому, что американцы сорят своими деньгами на право и налево, будто это ничего не стоящие бумажки. Русские к долларам относились более бережно, к тому же Сергей знал примерны цены.

– С одного человека? – спросил Сергей.

– Нет, – сказал водитель, – одна машина. В нее человека четыре влезут.

– Нет, не пойдет, – покачал он головой, – дусат – много.

– Почему много? – удивился водитель, – дорога дальняя и трудная.

– Трудная – согласен, но не дальняя, – продолжал торговаться Сергей чуть ли не на пальцах. Но водитель его хорошо понимал, да и он водителя.

Переход границы здесь был поставлен на поток и тем, кто хотел отправиться вглубь страны, не надо было утруждать свои ноги. Водители этих машин ждали своих клиентов на границе, как ждут их таксисты в аэропортах, как будто границу переходили по расписанию, по такому же расписанию, по которому летают самолеты или ходят поезда. Они всегда знали – сколько человек приедет на пароме, и знали о том, сколько им понадобится машин. Кто-то то ли из Душанбе, то ли еще откуда-то сообщал им всю нужную информацию.