Страница 35 из 60
9 июня погода была хорошая, ветер переменный. В этот день мы выстирали наши рубашки и прочее полотняное белье, чтобы все было готово к отплытию. Плотники сколачивали мостки, чтобы положить их на дно шкоута и бока.
10 июня мы отвезли на корабль четверо саней с товарами; ветер переменный, вечером N. Дома мы занимались приготовлениями к отъезду. Оставшееся вино мы разлили по маленьким бочонкам, чтобы поделить его на обе шлюпки, а также для того, чтобы легко было переложить весь груз на лед, а потом обратно в шлюпку, если нас затрут льды (что наверняка с нами случится, это мы знали).
11 июня погода была скверная, дул сильнейший ветер с NNW, так что мы весь день не могли ничего делать и очень боялись, что шторм взломает лед у корабля и унесет его в море (что действительно могло бы случиться), и вот тогда наше несчастье будет по настоящему полным, так как все наше продовольствие и товары были на корабле; но Бог уберег нас от этого.
12 июня погода была неплохая. Мы все вместе отправились с топорами, кирками и другими орудиями прокладывать среди ледяных торосов дорогу, по которой нам предстояло волоком тащить лодки к воде. Мы работали во всю мочь, мы скалывали, откидывали, копали лопатой и разбрасывали лед и снег. И вот, в самый разгар работы, из моря вылез огромный тощий медведь и двинулся на нас. Мы решили, что он приплыл на льдине из Тартарии (потому что мы уже встречали в море медведей на расстоянии 20-30 миль от берега). Так как у нас не было мушкетов кроме того единственного, который взял с собой наш цирюльник, я поспешил на корабль, чтобы принести один-другой мушкет. Медведь увидел это и погнался за мной и, может быть, догнал бы меня, но мои товарищи, заметив происходящее, оставили работу и пустилась за ним. Заметив это, медведь повернулся и пошел на них, а меня оставил в покое. Когда медведь приблизился к людям, цирюльник выстрелил в него, медведь хотел убежать, но не смог из-за торосов, так что мы его догнали и пристрелили; мы выбили у него зубы, когда он был еще жив.
13 июня была хорошая погода. Шкипер в сопровождении плотников пошел на корабль, и они окончательно приготовили к отплытию и оснастили шкоут и бок, так что оставалось только спустить их на поду. Шкипер и бывшие с ним моряки увидели, что море открыто и с W дует благоприятный ветер, так что шкипер вернулся в дом и сообщил Виллему Баренцу (который уже давно был болен), что следует воспользоваться этим подходящим случаем для отплытия, и они решили вместе с командой, что шкоут и бок пора спустить на воду, чтобы с Божьей помощью отправиться в плавание и покинуть Новую Землю. Тогда Виллем Баренц, предварительно написавший записку, спрятал ее в мушкетный патрон и повесил в дымоходе[357]. В ней было описано, как мы прибыли из Голландии с целью плыть в Синское царство и что с нами происходило здесь, на этой земле; в ней рассказывалось и про все наши невзгоды — на тот случаи, если кто-нибудь после нас придет сюда, чтобы он знал, что с нами было и как мы поневоле построили этот дом и хозяйничали в нем десять месяцев. Поскольку нам предстояло отправиться в море на двух открытых лодках и предпринять рискованное плавание, полное опасностей и приключений, капитан тоже написал два письма (и все мы подписали их) о том, как мы долгое время жили на этой земле с большими горестями и страданиями, надеясь, что корабль освободится ото льда и мы на нем уплывем отсюда; и как этого не случилось, и как вместо этого корабль оставался крепко скованным льдом, а время уходило и продовольствия перестало хватать; как необходимость заставила нас для сохранения своей жизни покинуть корабль и начать плавание на лодках, положась на Божью волю. Одно письмо взяли с собой те, кто плыл в шкоуте, другое — те, кто плыл и боке, на случай если мы потеряем друг друга или будем разлучены штормом или непогодой, или одна из шлюпок утонет, то в другой, уцелевшей, останутся сведения о том, как мы уезжали. Проделав все это, мы стащили бок на воду и оставили на нем человека, потом сделали то же самое со шкоутом; затем подвезли 11 саней с вещами, как с продовольствием и вином, которые у нас оставались, так и с товарами купцов, причем очень старались прикрыть их как можно лучше. Здесь было 6 кип хорошего тонкого сукна, ящик полотна, две кипы бархата, два сундучка с деньгами, две бочки с вещами команды, такими как рубашки и прочим, 13 бочек с хлебом, одна бочка с сыром, один свиной бок, два бочонка растительного масла, шесть маленьких бочонков вина, два уксуса и разное имущество и одежда команды, а также много другого. Когда все было сложено в кучу, то с виду казалось, что это никак не поместится в лодки. Погрузив все в лодки, мы отправились домой и перевезли на санях к воде, где стояли лодки, Виллема Баренца, а затем Клааса Андрисона, которые оба были больны. Мы сели в шлюпки, разделившись и приняв в каждую по одному больному. Тогда шкипер велел поставить обе шлюпки рядом и дал нам подписать письмо, которое, как уже говорилось, он заранее составил и копия которого приводится ниже. После этого мы вверили себя Божьей милости и вышли в морс под парусом при ветре с WNW по сравнительно открытой воде.
Мы ждали до сегодняшнего дня в надежде, что корабль освободится ото льда, на что теперь остается очень мало надежды или нет никакой, потому что корабль крепко окружен льдом, при том что в конце марта и начале апреля лед образовал такие торосы, что мы даже не знаем, как дотащить до воды бок и шкоут и где найти для этого удобное место. И так как представляется почти невозможным, что корабль освободится ото льда, я предложил Виллему Баренцу, главному штурману корабля, а также другим офицерам и всем прочим членам команды всесторонне обсудить и взвесить вопрос о том, как нам спасти себя и некоторые товары, принадлежащие купцам. Мы не нашли лучшего средства, как починить и укрепить наши бок и шкоут и приготовить, насколько возможно, все необходимое, чтобы не пропустить подходящее время и погоду, если их пошлет нам Бог, так как, не воспользовавшись лучшим моментом, мы погибнем от холода и лишений, чего теперь еще надо опасаться, так как среди нас есть трое или четверо человек, от которых в работе нет помощи, да и самые сильные из нас так истощены от холода и лишений, что не обладают силой даже и на полчеловека. При этом следует ожидать, что положение не улучшится, с учетом длительности пути, который нам предстоит, и того, что хлеба нам хватит самое большее до конца августа, а между тем легко может выйти, что если путешествие наше будет не вполне благоприятным, то раньше этого времени мы не доберемся ни до какой страны, где можно приобрести что-либо, даже не смотря на то, что начиная с этого часа будем делать все от нас зависящее. Поэтому мы сочли нежелательным медлить дальше, так как сама природа учит нас думать о сохранении собственной жизни. Все это мы постановили единогласно и подписали 1 июня 1597 г. Так как сегодня приготовления закончены, дует умеренный западный ветер и вода в море достаточно свободно ото льда, то мы с Божьей помощью собрались отплыть и отправляемся в путь. Так как корабль по-прежнему еще остается крепко заперт льдом, и так как за время наших сборов мы не заметили никакой перемены в его положении несмотря на частые и сильные ветры с W, N и NW, мы в конце концов решили его покинуть.
13 июня 1597 года.
357
Эта записка была в 1875 году обнаружена норвежским промышленником Гундерсоном на месте зимовки голландцев. (Прим. П. Б.).
358
В голландском оригинале «meesten». Это был врач экспедиции, называемый Де Вейром иногда цирульником. В средние века функции врача обычно выполняли цирюльники. Звание «meester» (магистр) указывает однако, что Ханс Вос был не цирюльником, а ученым медиком. (Прим. В. В.).
359
Следует заметить, что запись в дневнике под 13 июня и только что приведенный документ Якоба Хеймскерка написаны очень тяжелым неправильным слогом, что, может быть, объясняется волнением составителей. (Прим. А. М.).