Оскар. Проклятие Блэксберри

Патрик посматривал на Лору через зеркало заднего вида. Она заметила это и старалась не пересекаться с ним взглядом. В конце концов он заговорил с ней, потому что речи Агаты не стихали с тех пор, как они выехали, и надоели даже ему. Агата говорила об общих друзьях и знакомых, но в основном об их детях, и пришла к выводу, что никто из них и близко не стоял рядом с Оскаром в плане интеллекта, манер и привлекательности. Мнение мужа не требовалось. Мистер Палмер сказал:

— Мисс Линч, так как давно вы не исповедовались? — его глаза то и дело метались к ней. — Теперь уже можно сказать нам.

Лора не ожидала такого вопроса и не хотела отвечать на него.

— Это не то чтобы тайна, просто не имеет никакого значения, — сухо ответила она.

Миссис Палмер презрительно усмехнулась.

— Не поймите неправильно, я спрашиваю не из праздного любопытства. Я подумал, за те годы, что вы не посещали священника, у вас могло накопиться много… — он опустил слово «грехов», — недосказанного. Я бы советовал вам исповедаться, пока есть возможность. Человеку важно чувствовать, что Господь прощает его. — Патрик сделал небольшую паузу. — И не волнуйтесь, вас будет исповедовать другой священник, не я.

Он улыбнулся, и Лора постаралась выдавить ответную улыбку, но не смогла. Господь вовсе не будет на ее стороне.

— Да, спасибо, Патрик, — не подумав, сказала она.

Миссис Палмер обернулась и посмотрела с полнейшим изумлением и осуждением на лице. Ее губы безмолвно проговорили: «Что за фамильярность!». Взгляд переметнулся к мужу и сверкнул мягким неодобрением. Патрик громко сглотнул. Оскар ничего не понял, кроме маминого недовольства, и усмехнулся.

Оставшуюся часть пути они проехали молча, мальчик также не доставлял проблем. Когда машина свернула с шоссе, дорога вновь стала неровной, и Оскар веселился, подпрыгивая на каждой кочке. Лору укачало, она закрыла глаза. Стоило им остановиться, как Лора открыла дверь и ее вырвало.

— Буэээ, — изобразил ее маленький Оскар, сгибаясь пополам. Миссис Палмер, краснея и свирепея, схватила его за руку и повела к церкви. Патрик подал Лоре платок, чтобы та вытерла лицо.

— Вы в порядке? Простите, что ехал так неосторожно, — ласково сказал он.

— Да, уже отпускает, спасибо… — слабым голосом ответила Лора и выпрямилась.

Со всех сторон на нее смотрели любопытные взгляды приехавших горожан. Их машины стояли неподалеку, так что все разглядели маленькое представление. Женщины смотрели сочувственно и с некоторой долей отвращения, мужчины высокомерно и с интересом, а их дети смеялись и тыкали пальцем. Лоре стало бесконечно стыдно, лицо окрасилось в цвет помидора, а губы, наоборот, побледнели. Желудок болезненно сжался. Несколько пожилых людей шли слишком далеко, чтобы разглядеть ее, но все равно оборачивались и прищуривались.

— Не нервничайте, мисс Линч, — сказал Патрик, видя ее смущение, — вероятно, они смотрят на своего епископа. — он улыбнулся. — А вообще они прекрасные люди. Очень порядочные. Пойдемте со мной.

Лора постаралась напустить на себя вид отстраненного равнодушия, но учитывая ее красное лицо, которое все еще горело, это было тяжело.

— Смотрите, какая тут прекрасная кипарисовая аллея, — мистер Палмер развел руки, указывая на деревья с обеих сторон от тропы.

Лора огляделась: они шли по дороге, вдоль которой стояли длинные кипарисовые деревья, их верхушки отчаянно тянулись к небу.

— Очень красиво, — поддержала Лора и ничуть не слукавила.

Через пару минут они подошли к церкви, ее двери были распахнуты. Церковь представляла собой одноэтажное неприметное здание из светлого кирпича, которое давно нуждается в ремонте. Они зашли внутрь, Патрик проводил Лору к первой скамье и усадил рядом с Оскаром. Агата была раздосадована, чувствуя стыд за неуклюжую учительницу.

— Присаживайтесь, мисс Линч. А я пойду готовиться к исповеди. Агата, дорогая, Оскар, — он потрогал жену за руку, а сына за подбородок и ушел.

Зал был наполовину полон, и люди продолжали прибывать. Лора ощущала, как спина горит от взглядов. Она прислушалась, надеясь, что кто-то заговорит о пропавшем без вести мальчике, и страшась, что назовут ее имя. О мальчике так и не заговорили, в основном люди перешептывались о свежих политических новостях и старческих болезнях. Оскар сидел со скучающим видом и вздыхал. Мать молчала и гладила его по голове. Вскоре вышел епископ, его встретили воодушевленными вздохами. Патрик, облаченный в белую сутану с широким бордовым поясом, выглядел величественно. Он пригладил темную бороду и начал проповедь. Из уважения Лора пыталась слушать внимательно, но его тихий размеренный голос и медленная манера речи гипнотизировали, внушали успокоение. Глаза сами собой закрывались, Лора ничего не могла с этим поделать. Бессонные ночи, полные кошмаров, истощили и без того ослабший разум. Она верила, что никто не заметит ее склоненную голову, а если заметит, то подумает, что Лора молится. Речь епископа звучала где-то на фоне, и Лора расслабилась… Ничего больше не имело значение. Никаких проблем. Никаких смертей. Только покой.

Она гуляла по цветочному полю около озера, в котором плескались рыбы. Теплый ветер раздувал мягкую траву и разноцветные кустарники. Вдали стояли снежные горы, прикрытые легким туманом. Лора хотела провести здесь целую вечность. Наверно, именно так выглядит рай, подумала она. Внезапно ее окружил темный хвойный лес. Сосны закрывали собой солнце и осыпали Лору острыми иголками. Сотни высоких деревьев глумились над ней, а среди них 12 маленьких сосен. Где-то из другой вселенной звучала проповедь священника. Сосны сужали круг и сдавливали Лору.

«Скоро здесь окажется Оскар», — сказали они, насмехаясь.

— Нет! — испугалась Лора.

Она открыла глаза и пробудилась. Взгляд епископа был обращен к ней, как и взгляды других. Видимо, она крикнула вслух. Лора стыдливо опустила глаза в надежде провалиться под землю. Патрик спокойно продолжил речь, будто ничего не произошло.

После проповеди вышел детский хор. Восемь маленьких детей и четверо подростков запели церковные песни, их голоса звучали ангельски. Слушая их, Лора не сдержалась и прослезилась. В детях было столько света и добра, что ей захотелось обнять каждого. Оскар ткнул Лору в бок, чтобы она склонилась к нему.

— Вон тот мальчик — Билли. Мой лучший друг, — гордо заявил он на ухо, указывая на одного из детей. Лора не поняла на которого, но улыбнулась.

После песнопения епископ, не забыв о Лоре, проводил ее на исповедь, а сам вернулся к семье. Лора сидела в тесной кабинке, сетчатое окошко отделяло ее от священника. В тени мелькало еле заметное движение.

— Я не знаю, что говорить, — произнесла Лора.

— Господь уже знает все, что ты хочешь сказать, дочь моя, — ответил хрипловатый голос, принадлежащий старику. — Как давно ты не исповедовалась?

Лора разозлилась, но подавила гнев. Почему все задают один и тот же вопрос? Она решила его проигнорировать.

— Мне кажется, он ненавидит меня.

— Быть может, ты сама ненавидишь себя, и потому наделяешь Бога этой ненавистью. А Бог есть любовь, Бог есть ответ на вопрос, который не задан, и Бог есть свет в темные времена.

Голос звучал убедительно, священник верил в то, что говорил.

— Скажите, Бог любит даже тех, кто… совершил нечто ужасное? — Лора проглотила комок в горле.

— Ты хочешь исповедаться, дочь моя? Признайся, раскайся в грехах своих, и тебе станет легче, — старик закашлялся.

— Я не могу… это страшно, — запаниковала Лора. — Если Господь существует, боюсь, меня ждет Ад.

— Только страх вечных мук заставляет тебя сожалеть о содеянном? — также спокойно спросил голос.

— Вовсе нет. Просто я не верю, что мое признание что-то исправит. Смерть нельзя повернуть вспять, — Лора закусила губу. Она сказала слишком много.

— Чью смерть? — без тени интереса спросил старик.

— Я, это… ничью. Я образно. Смерть моей веры, — оправдывалась Лора.

— Из-за чего ты утратила веру, дочь моя?