Полюби меня заново

Всё-таки любовь?

Я по-прежнему не знала ответ на вопрос, люблю ли Артура. Даже несмотря на то, что весь вечер воскресенья периодически бросала быстрые взгляды на мобильный телефон и порывалась плюнуть на нашу договорённость и всё же написать ему.

Две недели. Накануне мы решили, что дадим друг другу паузу именно на такой срок — а там посмотрим, что дальше. Какие-то дурацкие две недели! Вообще не срок. Скажи мне кто в начале нашего с Артуром знакомства, что через полгода я стану скучать по общению с ним, — я бы не поверила.

По Стасу, когда он ушёл, я скучала абсолютно иначе, и в этом тоже была принципиальная разница между тем и нынешним чувством. Тогда всё казалось резким, непримиримым, до крайности больным и безнадёжным — мне не зря понадобилась помощь психолога. Я в то время не видела смысла жизни — ну, если не считать Нику, разумеется. Но Ника — отдельный человек, а я не видела смысла жизни для себя.

Сейчас я видела этот смысл. И скучала по Артуру не остро и резко, как три года назад по Стасу, а уныло и невнятно. Так бывает, когда после месяца хорошей погоды вдруг начинает лить дождь, небо сереет и превращается в светло-серый бумажный лист, на котором не видно ни солнца, ни облаков.

Тоска.

Вот, точно! Я чувствовала тоску по Артуру. И казалось бы — ничего страшного не произошло, можно жить дальше, работать, читать книги, встречаться с друзьями, улыбаться миру… Но всё как-то не так. Без особой радости. Вполсилы.

И я поймала себя на мысли, что безумно хочу, чтобы эти две недели поскорее закончились…

.

Ближе к ночи позвонила свекровь. Сначала разговаривала с Никой, долго расспрашивая её о том, как мы гуляли на смотровой площадке, что ели в ресторане и понравился ли ей подарок, а потом взялась за меня.

Я всегда верила в то, что мягкой силой можно добиться гораздо большего, чем грубыми ультиматумами. Наверное, потому что именно так меня воспитывали родители. Ничего не запрещая в категоричной форме, они делали всё, чтобы я считала, будто сама рулю любым процессом. Меня попросту осторожно подводили к определённым мыслям, без истерик и угроз. Возможно, не со всеми детьми работают подобные методы, но со мной всё действовало практически безотказно.

И Галина Ивановна, зная, какой я человек, и будучи гораздо мудрее своего барашка-сына, не высказывалась безапелляционно, а нежно подводила меня к мысли, что нам с Никой и Стасом всегда было хорошо вместе. И тогда, и сейчас хорошо. И девочка счастлива, и Стас рад, и ты, Катюша, тоже обрадуешься, когда перестанешь лелеять старые обиды. В конце концов, ну нельзя же вечно дуться и обижаться…

Я перебила Галину Ивановну, поинтересовавшись:

— А вы любили отца Стаса?

Свекровь запнулась, помолчала немного, а затем настороженно ответила:

— Когда выходила замуж — любила. Потом, когда он меня бросил, — разлюбила. А к чему ты спрашиваешь? Я и так знаю, что ты Стаса сейчас почти не любишь. Но я думаю, что чувства имеют свойство возрождаться при должном старании… А он старается, ты же и сама это видишь и признаёшь.

— Я про другое. Так, философствую. Галина Ивановна, как думаете, можно ли как-то определить, любишь или нет? Влюблённость у тебя или настоящее чувство?

— Судя по тому, сколько в мире разводов, нельзя, — фыркнула свекровь. — Но если тебя интересует моё мнение… Я думаю, любовь — это когда хочешь разделить с человеком свою и его старость. Легко можешь представить, как вы сидите вместе, будучи древними старичками, нянчите внуков, гуляете по парку, кормите голубей… И понимаешь, что хочешь видеть рядом с собой именно этого человека. Держать его за руку, ухаживать за ним, если он заболеет. И даже провожать в последний путь.

Меня слегка передёрнуло. О последних путях не хотелось думать в любом контексте — что с Артуром, что со Стасом. Но если рассуждать просто о старости…

— О чём задумалась, Катюш?

— Да так, — вздохнула я, отгоняя от себя картинку, на которой я сижу в кресле-качалке на крыльце какой-нибудь дачи, а мимо меня по дороге идёт весёлый Стас, седой и морщинистый, держа под руку яркую женщину лет на тридцать его моложе.

67

Артур

На первом этаже фитнес-центра, в который ходил Артур последние несколько лет, располагалось кафе «вкусной и здоровой пищи», и он назначил Стасу встречу именно там, решив не издеваться над соперником. Можно было бы, конечно, и повыпендриваться, позвать Стаса в зал — и пусть выкручивается как хочет. Но Артур никогда не любил подобные приёмчики. От унижения другого человека ему всегда становилось мерзко и самому.

Нет уж — вести себя всегда нужно достойно, как бы ты ни относился к тому, кто позвал на разговор.

Кстати, зачем Стас его позвал?

У Артура были предположения, поскольку он и сам на месте Стаса предпочёл бы «перетереть» некоторые моменты с соперником. Поэтому и согласился на встречу. Им обоим она не повредит. Если Стас, разумеется, не пойдёт на поводу у эмоций и не решит, что лезть в драку — хорошая идея.

Артур заказал капучино, и, как только официант принесла маленькую белую чашку на блюдце, в кафе вошёл Стас. Огляделся в поисках Артура и, обнаружив его за одним из крайних столиков, кивнул и пошёл вперёд, лавируя между стульями.

— Приветствую, — сказал Артур, как только Стас подошёл к его столику. Тут же вернувшаяся официантка услужливо дала новому клиенту меню и, кокетливо стрельнув в обоих мужчин глазками, порекомендовала какие-то новые обезжиренные десерты.

— Спасибо, разберёмся, — буркнул Стас, и девушка, напоследок белозубо улыбнувшись, ушла. Артур сделал глоток кофе, глядя на то, как бывший Катин муж снимает с себя верхнюю одежду и вешает её на плечики неподалёку, а затем садится в кресло напротив, и спокойно произнёс:

— Несмотря на антураж, здесь неплохо готовят. Хотя у них тут всё обезжиренное, не только десерты, но есть можно. Это на случай, если ты голоден.

— Да, я бы поужинал, — усмехнулся Стас, открывая меню. — М-да… А цены как не за обезжиренное…

— Это за идею и оформление. Тебе ли, рекламщику, не знать.

Судя по изменившемуся лицу, Стас шутку оценил — но смеяться всё же не стал, сдержался. Сделал заказ — судак, запечённый с овощами в фольге, и латте — и только после того, как официантка отошла, наконец заговорил о деле.

— Думаю, ты понимаешь, зачем я тебя позвал.

— Лестно, что ты настолько высоко оцениваешь мои умственные способности, — не удержался от ответной шпильки Артур. — Да, есть у меня кое-какие подозрения. Но я бы предпочёл услышать, а не гадать.

Стас несколько секунд изучал лицо Артура, глядя тому прямо в глаза, — и, несмотря на всю показную решительность, было заметно, что Стас волнуется.

Удивительно, но этот мужчина, три года назад разваливший собственный удачный брак, кажется, и правда думает, что любит бывшую жену.

— Что ты хочешь от Кати?

68

Стас

Если бы не ситуация с Катей, Артур бы ему понравился — это Стас осознавал со всей очевидностью. Чувствовалось, что его собеседник — спокойный и в целом уравновешенный человек, не склонный к импульсивным поступкам от слова «совсем», уверенный в себе — но не наглый, — надёжный и ответственный. Всё это проступало даже сквозь абсолютно кинематографичную внешность, как настоящие черты лица всегда проступают через искусно наложенный грим.

И это раздражало ещё сильнее. Потому что, будь Артур другим человеком, Стас использовал бы его недостатки с выгодой для себя. Но у этого мужчины просто не было таких недостатков, на которых можно было бы сыграть. Точнее, может, они и были, но до них нужно ещё докопаться…

— Что я хочу от Кати… — Артур улыбнулся. Вновь — криво, с перекосом на одну сторону лица. Стасу и самому захотелось кисло скривиться, когда он увидел эту своеобразную улыбку. Причём слегка снисходительную, как ему чудилось. — Ты, мне кажется, не слишком верно сформулировал свой вопрос. Что мужчина может хотеть от женщины, и так ясно, по крайней мере, взрослым людям, а мы с тобой вроде взрослые люди.