Дракон из сумрака

Фай стоял поодаль, неловко опустив взгляд, и катал ногой по земле мелкий камешек. Иданн отвернулась к ядовитому цветку, давая Эверу время успокоиться и затолкать эмоции вглубь, запереть их за тысячей засовов. Горячая благодарность затопила эльфа. Благодарность за то, что к нему не лезли с расспросами, за то, что притворились, будто ничего не было. Жалости или презрения он просто не выдержал бы.

— То, что мы наткнулись на ильди, — большая удача, — Драконица пыталась разрядить обстановку. — Теперь не умрем от жажды и голода. Надеюсь, они и дальше будут попадаться нам на пути.

Интересно, что думает о нем Иданн? Тоже не считает Эвера полноценным мужчиной? Возможно, потому и не тащит его в постель, что брезгует.

— Фай, дорогуша, иди сюда. — Нетвердой из-за ранения походкой эйхарри направилась в сторону его спутника. На ладони она держала истекающую соком мякоть растения-колючки.

Иданн будет кормить Фая с руки? Так же, как и его, Эвера? Положит кусочек цветка ему в рот, прикоснется пальцами к языку?

При этой мысли в груди поднялся горячий протест, и Эвер отвернулся, охваченный чувством, которому не мог дать определения.

Глава 17

Спустя некоторое время они наткнулись на водоем. То, что Эвер увидел на дне пересохшего речного русла, с большой натяжкой можно было назвать озером, хотя он дал бы этому иное определение — лужа. Вероятно, в Сумеречных землях несколько дней подряд шли сильные дожди и наполнили водой углубление у подножья склона, на краю которого они сейчас стояли.

— Надеюсь, мы здесь не для того, чтобы утолить жажду? — За последний час во рту Эвера образовалась самая настоящая пустыня, и тем не менее он еще не достиг той стадии отчаяния, чтобы, как собака, пить из первой попавшейся лужи.

— Что? Жажду? Нет. Не думаю, что это хорошая идея, — ответила Иданн, но зачем-то начала спускаться по склону к воде.

— Куда ты?

Эльфы переглянулись и последовали за ней.

На середине пути Эвер замер как вкопанный и от шока едва не полетел кубарем вниз: Иданн начала раздеваться. Сперва стянула через голову тунику, открыв взглядам худую спину с выпирающими лопатками, затем наклонилась и без малейшего стеснения избавилась от штанов, оставшись абсолютно возмутительно голой.

Эта кричащая нагота ошеломила Эвера. Тонкая талия, узкие бедра, молочно-белые ягодицы. Он вспыхнул до корней волос, заметив, что пялится на Иданн с отвисшей челюстью. На эту нежную кожу, плавные, не скрытые одеждой изгибы, на соблазнительную ложбинку между двумя округлыми половинками попы.

У него в голове не укладывалось, как можно вот так запросто обнажиться перед двумя мужчинами.

Эвер остолбенел, не зная, что делать, совершенно не представляя, как себя вести и куда прятать взгляд. Щеки горели. Голой задницей сверкала Иданн, а краснел почему-то он.

— Что ты творишь? — прохрипел Эвер, отвернувшись и на всякий случай крепко зажмурившись.

— О, как давно я мечтала помыться, — отозвалась драконица, а следом раздался короткий всплеск.

— Ты могла воспользоваться очищающим заклинанием. — Он приказал себе не смотреть в сторону высохшей реки, но уже через минуту обнаружил, что подглядывает за Иданн из-под опущенных век. Красивая, изящная, но не хрупкая — сильная и жилистая.

— Шутишь? Я слишком слаба, чтобы колдовать. И мне надоело дышать запахами пота и крови.

Как-то так получилось, что в этот момент Иданн, стоящая по пояс в воде, повернулась к нему лицом, а Эвер не успел отвести взгляд и невольно уставился на ее грудь, маленькую и острую, способную целиком поместиться в мужские ладони.

О Светлоликая, о чем он думает! Какие ладони?

Стало жарко, невыносимо душно. Даже захотелось ослабить ворот туники.

— Смотри, я не против, — с улыбкой разрешила драконица, и Эвер ощутил себя дураком.

Эта женщина вообще не знает, что такое стыд?

Он вспомнил эльфиек, холодных, чопорных, трепетно следящих за своей репутацией. Они настолько боялись, что их обвинят в неприличном поведении, что в итоге превратились в ледяных кукол. Красивые, идеальные, но неживые.

А Иданн была живой. Яркой. Шокирующей. Грубоватой. Эвер вдруг понял, что так и продолжает пялиться на ее грудь, и торопливо отвернулся под звонкие переливы женского смеха.

— Ты прямо как трепетная девственница, — хохотнула Иданн. — Никогда не видел голую бабу?

Он видел. И не одну. Той ночью. До этого — нет.

Разве эйхарри забыла, насколько их раса целомудренная, какие жестокие традиции и законы у эльфийского народа?

Иданн мылась. Эвер слушал тихий плеск воды и представлял, что сейчас делает драконица. Как она водит руками по обнаженному телу. Как влажные дорожки стекают по упругой груди и на сосках повисают крупные капли. Он поймал себя на желании прикоснуться к этим острым соскам, как к чему-то нереально красивому, поразившему его воображение. Прикоснуться без малейшего сексуального подтекста, ибо после всего случившегося вряд ли готов был разделить с женщиной постель. Любой откровенный жест мог закончиться приступом паники, похожим на тот, что настиг Эвера на дороге рядом с колючим растением ильди.

Нет, он определенно не испытывал возбуждения — только интерес, любопытство и удовольствие от созерцания прекрасного.

— Ты долго? — проворчал Эвер, потому что ему надоело чувствовать себя идиотом с пылающими ушами. А потом он скосил взгляд и увидел, что Фай наблюдает за эйхарри открыто, без неловкости и стеснения. Стоит на берегу и разглядывает ее обнаженную.

— Отвернись, — прошипел ему Эвер. — Перестань на нее смотреть.

— Почему? — удивился Фай. — Она же сама разделась перед нами.

В его взгляде, к слову, похоти тоже не было — любопытство, как и у Эвера, но в груди все равно поднялась волна ярости.

— Отвернись, — снова процедил он сквозь зубы, а когда Фай не послушался, грубо схватил его за плечо и заставил отвернуться насильно. — Если у Иданн нет стыда, то у нас с тобой он быть должен.

— Да что с тобой? — удивился Фай. — Весь красный и злой.

Эвер не знал, что с ним, просто ужасно разозлился на бесстыдницу Иданн, выставляющую себя напоказ, а еще больше — на Фая, посмевшего любоваться ее прелестями.

Всю оставшуюся дорогу, после того как Иданн вышла из озера-лужи и оделась, он угрюмо молчал, обиженный непонятно на что и смущенный. Они двигались под стремительно темнеющим небом, и в вечерней тишине Эвер без конца прокручивал в мыслях увиденное на берегу высохшего речного русла. Обнаженное женское тело. Иданн, не знавшую неловкости, прекрасную в своем бесстыдстве.

В Троелевстве такую женщину заклеймили бы позором и отправили в Кипящие болота. «Бесчестье хуже смерти».

Вот только почему-то Эвер не спешил осуждать чужую распущенность, а был нелогично восхищен. Возмутило его лишь одно: свидетелем наготы Иданн стал другой мужчина.

— Смотрите, впереди скалы, — воскликнула драконица и показала в сторону горизонта, где на фоне темных туч выделялось несколько еще более темных пятен. — Думаю, там найдется пещера, где мы сможем переночевать.

Пещера действительно нашлась, а по пути к скалам они, к огромному своему облегчению, наткнулись на парочку ильди, благодаря чему смогли утолить голод и жажду. В этот раз, помня о недавнем приступе паники, эйхарри не пыталась кормить Эвера с руки, и он ощутил досаду, но тут же отругал себя за глупые мысли.

— Как скоро ты сможешь обернуться драконом? — спросил Эвер, когда небо над головой сменилось каменным сводом с наростами известняка.

Путники сидели у входа в пещеру, слишком голодные и уставшие, чтобы уснуть, и дрожали от холода: температура воздуха к ночи резко упала на несколько градусов.

— Хотела бы я сама знать, как скоро. — Задрав тунику, Иданн изучала рану, нанесенную ей предателями. Одна ее грудь была голой, и Эвер опять не знал, куда спрятать взгляд.

— Как вообще человек способен превращаться в зверя? У меня не укладывается в голове. — Не то, чтобы ему было интересно, но лучше завязать разговор, чем сидеть в полном молчании.