Дело случая

— Эй, не балуйте мне там! — прикрикнула она на расшумевшихся в комнате детей, помешивая в кастрюлях на плите готовящуюся еду.

— Вы часто общались?

Жмых взял из хрустальной вазочки с соленьями огурец и с шумом его схрумкал. Снова хлебнул компота.

— Нет.

— Между вами были дружеские отношения?

Закинув в рот жареной картошки, здоровенную жмень квашеной капусты и затем кусок сырокопченой колбасы Жмых принялся с чавканьем все это пережевывать.

«Странно, что на том складе обнаружили тело Иваницкого а не этого м…кка». Гоша с все возрастающей неприязнью наблюдал за наглым оборзевшим типом.

— А может пирожочка? — снова подлетела Натаха. Муж смерил её злобным взглядом.

— Не маячь! — прикрикнул он.

— Андрюш, ну ты что? Прямо с утра не в духе, — Натаха улыбнулась гостю. — Не обращайте внимания. Он из вредности рычит. На охоте перегуляли маленько. Теперь вот мается.

Она с нежностью и в то же время с насмешкой посмотрела на мужа.

— Как дитё, честное слово. Уж пора меру-то знать.

— Рот закрой… — злобно рыкнул маленько перегулявший муж.

— Так какие между вами были отношения?

— Работу ему подкидывал иногда. — На этот раз не закинув в себя очередную порцию съестного ответил, очевидно насытившийся наконец хозяин дома.

— Что за работу?

Жмых поковырял в зубах зубочисткой, поцокал, видимо проверяя результат своих действий, подвигал челюстью. Гоше очень сильно хотелось съездить по его только что прочищенным от остатков еды зубам. Из всего этого наркоманско-уголовного сборища этот «король дырявых покрышек» был самый бесячий.

— Мелочевка всякая. Разгрузить вещи, мусор убрать после ремонта. Эти нарконавты ни на что другое не способны, — презрительно добавил Жмых, на этот раз ответив на удивление развернуто.

— Вы звонили Иваницкому четырнадцатого сентября. За два дня до того как его убили. О чем был разговор.

На неприятном грубом лице отразилось сомнение. Жмых видимо раздумывал как лучше ответить.

— Он мне был бабок должен. Я ему напомнил.

— Много?

Вновь промелькнуло сомнение.

— Пятнадцать штук.

— И что он ответил?

— Ничего. Проблеял, как всегда, какую-то хе…

— А зачем Вы одалживали ему деньги, если знали, что он навряд ли вернет долг?

Жмых недовольно засопел.

— Он просил. Ныл. Иногда давал, чтобы отвязался. Я знал, что он отработает потом.

— После этого звонка Вы не общались?

— Нет не общались. Я не при делах. Все. Я на вопросы ответил. Больше ничего не знаю. Натаха, проводи гостя!

Гоша решил, что пора этого урода проучить. Достал.

— У Иваницкого в момент убийства возможно была при себе крупная сумма денег. Может это Вы решили забрать долг и заодно и сверху получить процент?

— Ты охренел?!

Краем глаза Гоша заметил как хлопотливая Натаха застыла возле плиты.

— Я знать не знал, ни про деньги, ни где этот обдолбыш ошивается. Сказал не знаю ничего. Хочешь на меня дело повесить? Во! — Жмых изобразил рукой красноречивый жест. Не х… не докажешь, потому что я его не убивал!

— Вам известно, что неуважение по отношению к следствию и представителю закона это правонарушение?

— Да я имел и следствие и тебя.

— Андрей!

— Захлопни пасть!

Гоша совсем не хотел быть свидетелем семейных сцен. Но мужик этот неприятный до крайности, мало того что его разозлил, так еще и на вопросы отвечал так, будто что-то скрывает.

— Ваш участковый сообщил что имеются очень сильные подозрения, что Вы ссуживаете деньги и таким как Иваницкий и даже некоторым из своих клиентов.

— Чего?!

— Это между прочим противозаконно. Потому что это доход, с которого не платятся налоги. Доказательств у участкового нет. А вот налоговая, уверен, очень этим Вашим маленьким побочным бизнесом заинтересуется. И доказательства найдутся, будьте уверены.

— Че несешь?! Какие доказательства?! Чего за х…?

Гоша поднялся.

— Если Вам известно что-то представляющее интерес для следствия советую сообщить. Если друзьям Иваницкого особо терять нечего, то у вас бизнес. Помимо подпольного ещё и вполне законный.

Хозяин квартиры издал злобное шипение.

— До свидания, — попрощался Гоша со слегка побледневшей Натахой. Она рассеянно кивнула в ответ. Приятная улыбка исчезла с её симпатичного лица.

В конце рабочего дня позвонил Жмых. Видимо, умная Натаха нашла способ втолковать своему мужу, что гонор и спесь могут послужить, в данном случае, плохую службу. И что со следствием и служителями закона не стоит ссориться.

— Я его не убивал, — пророкттал Жмых в телефонную трубку. — И не шей мне дело! Ты лучше спроси Зему, который был когда-то с Денисом лучшим друганом, как он получил первый срок. Занятная история. — в телефоне послышался хриплый смех.

— Я спрошу, — сказал Гоша и мысленно повторил сказанную фразу: «Я спрошу. Я очень спрошу. Ох Зема, Зема, любитель соврать»

— Ну ты, это насчет налоговой, того. У меня все в норме. Но они ведь как прицепятся. Короче, я тебе «инфу» дал, а ты тоже проявил понимание. Я отец семейства…

Просительный тон давался бывшему бандюгану нелегко.

— Ну че, договорились?

— Моя работа не имеет отношения к налоговой. Но данная деятельность, является незаконной. Завязывай со своим ростовщичеством.

Гоша дал отбой.

Глава 15

Земин с хмурый видом уставился в пол. Что-то его там настолько заинтересовало, что с момента прихода он так ни разу и не оторвал глаз от одного и того же места.

— Алексей, у меня такое впечатление, что ты реально сам хочешь сесть. По крайней мере ты упорно все для этого делаешь.

Земин ухмыльнулся.

— Это новый заход такой? Уговорить меня чтобы я взял вину на себя? Чего думаешь сработает?

Он оскалился в презрительной ухмылке.

— Я ничего не думаю. Я знаю, что ты постоянно врешь. Я же тебя предупреждал, что не стоит врать о том, что можно проверить.

Земин молча продолжал разглядывать привлекшую его внимание точку на полу.

— Оказывается, вы с Иваницким были когда-то друзьями не разлей вода. А ты почему-то сказал, что вы «так общались иногда. Не особо», только когда где-то пересекались. Когда человек постоянно врет ему вообще перестают верить. В общем, давай рассказывай как все было. И без вранья. А то правда сядешь.

Худое лицо Земина было напряжённым. Он решал для себя непростую задачу. В идеале, он бы предпочёл послать «волков позорных» и гордо молчать, в принципе, обо всем. Потому что помогать следствию себя не уважать. Да и есть моменты, которые не хотелось бы предавать огласке, из соображений собственной безопасности. Но в нынешней ситуации, пожалуй, гордое молчание и нежелание признаваться в прошлых грешках для него намного опаснее. И глазом не успеешь моргнуть, как снова закроют. Он подходящая кандидатура. Мальчишка мент ясно дал это понять, да он и сам не дурак. «Плавали, знаем», как это все происходит. И стоит ли идти на зону ради «принципов». Только вроде как все начало налаживаться. Прошлой «романтики» ему уже не надо. Ему уже под тридцатник. Если сейчас сядешь, все, вся жизнь так и пройдет — зона, потом работу никто не даст с тремя судимости, снова наркота и привет. Сдохнешь как Иваницкий где-нибудь в грязном углу. Ну, может без посторонней помощи, сам.

— Моя мать работала вместе с матерью Дениса, — голос звучал глухо и слова выходили наружу словно бы с трудом. — И его мать сильно переживала, что он никак не найдет нормальную работу, нигде подолгу не задерживается. Боялась, что он может спиться. — Земин криво усмехнулся. — Был 2008-й, с работой вообще был напряг. В общем, мамаша Дениса спросила нет ли у моей матери знакомых что бы пристроить его. Наша дальняя родственница была типа завхоза в больнице. Ну и она сказала что им требуется подсобный рабочий. Чтобы мог мебель собрать, чего-нибудь прибить, повесить, розетку починить. Короче, такая работа по разной мелочевке. Моя мать решила, что и мне нечего болтаться без дела. Ну и нас обоих взяли. Денис, типа главный, А я ему помогаю. Зарплата копеечная, но вроде как мы при деле. В больнице нас стали кроме нашей работы ещё запрягать машину для столовой разгружать. Тюки с бельем таскать. Денис на автомеханика учился и в электрике более менее нормально шарил. Его стали просить всякую больничную технику, которая попроще чинить, если поломка не слишком серьезная. А я так, при нём на подхвате. Мне семнадцать лет было, ничего особо не умел. А потом Денис с кем-то там скорешился и начал приносить таблетки. От которых кайф можно словить. Ну нам по приколу было. А потом он стал доставать и препараты посерьезнее. От которых вообще улетаешь, ловишь полный кайф. Ну и мы оба подсели. А через два или три месяца Денис сказал, что ему предложили одно дело провернуть и расплатятся хорошо. Наркотой. Типа ничего серьёзного делать не надо. Просто кое что подправить в паре историй болезни. Ну, я спросил что будет с теми, чьи записи мы типа чуть-чуть изменим. Денис сказал, что ничего. Вколят чуть больше лекарств, словят кайф и все. Я Денису рассказывал, что могу любой почерк подделать. Я в школьном журнале всегда оценки исправлял, так что никто из учителей не мог догадаться, что исправлено. Даже если знали, что оценка другая была или вообще её не было. И записки от матери писал в школу. И отцу в путевых листах дополнительные маршруты ставил, когда он просил. Короче всякое такое. В общем Денис принёс бумажки двух пациентов и сказал где и что нужно исправить.