Страница 3 из 11
Вероятно, родовая живность обиделась на такие шуточки и энергетическая мощь рода ослабела на добрую четверть за последующие годы. Видимо, как раз поэтому я и не смог активировать вовремя дар и был после совершеннолетия отфутболен в Тулу по конскрипции, спасибо дедушке.
В общем, семейство было не из простых, и хоть род был служивый и провинциальный, то есть далеко не самый богатый и влиятельный, разборчивостью в методах никто из родственников не отличался. Семейство снискало себе жесткую репутацию на фронтире империи.
Горячий душ успокоил и поспособствовал ясности мыслей. Второй раз смыв голову и тело от ароматного жасминового мыла, я ступил на прохладный кафельный пол и вспомнил, что полотенце-то осталось в шкафу. Пришлось немного отряхнуться, прикрыть одеждой достоинство и идти вот так к своему шкафчику. К счастью, в раздевалке никого сейчас не было, поскольку время пересменки уже прошло.
«Наверное, я действительно кони двинул в том долбанном отеле, иначе это всё никак не объяснить», — я вспомнил свои последние минуты и с запоздалой ясностью осознал, что та тайская шлюшка как-то сразу показалась мне подозрительной. — «Я ли это теперь или уже какой-то иной человек, иная личность?» — выйдя в раздевалку и прищуриваясь от света, сильно закусил губу, чтобы не раскиснуть от жалости к себе.
Через несколько секунд взял себя в руки — раскисать было никак нельзя.
Зеркало недалеко от двери в душевую привлекло внимание. Я подошёл и присмотрелся к отражению: брюнет с красивой стрижкой, выше среднего роста, спортивный и мускулистый, глаза цвета «мокрый асфальт», приятные черты лица, красивые губы, выразительные брови. Взгляд уставший, полный изумления.
«Да, очень похож на меня в молодости, но более спортивный, будто годами занимался серьёзным спортом, а не сидел за учебниками, играл в приставку и лапал одноклассниц, как это делал я в эти годы», — констатировал я очевидное.
Опять смутные воспоминания и образы начали роиться в голове с невероятной скоростью. Многое в этом мире оказалось насколько пугающим и неожиданным, настолько же и интересным.
«Надо поскорее заполнить пробелы в образовании и подробно почитать про историю магии и все эти странные вещи, которые она дала, иначе я долго тут не протяну. Быстро с таким валом информации разобраться никак не получится, надо систематизировать и продолжать много учиться, если я хочу выжить и не оказаться где-нибудь в тюрьме для одаренных…»
Я вполне ясно сейчас осознал, что пробелы в памяти вызваны адаптацией моей личности в этом теле. Это дело поправимое. А вот с магическим даром стихии воздуха всё было очень непросто — прежнему Александру приходилось упорно тренироваться, но толку было мало. И родовой дар, и личный были чахленькими по потенциалу, на уровне максимум «тройки», до которой мне ещё было далеко. Проблема была в проходимости канала.
Подойдя к своему шкафчику, я резко остановился, будто пораженный молнией — вдруг накатило осознание всей безнадежности положения. Память подсказала такие факты, от которых я чуть не потерял сознание — на знакомые фильмы, музыку и вообще привычные технологии в этом мире мне можно было не рассчитывать по причине их полного здесь отсутствия из-за естественного культурно-исторического различия этой реальности и моей. Это было какое-то начало двадцатого века из моего мира, сильно искаженное магией, а про технологические различия и говорить было нечего — полнейший ахтунг.
Мысль о потерянном образе жизни и привычном комфорте была совершенно невыносимая, в горле ощущался ком. Мне стало невероятно жаль себя. Масштаб произошедшей катастрофы я только начал осознавать.
Я вздрогнул и пришёл в себя — пол холодил стопы, физические ощущения были обычными.
«Пора собираться и двигать к этой Акуловой — другого выхода нет. Надо исходить из того, что есть здесь и сейчас», — решил я.
Вытершись и надев гражданскую одежду — непривычного покроя темно-серый полуспортивный костюм с узорами на воротнике и легкие серо-серебристые туфли из кожи, я с некоторым трепетом поправил в шкафчике свою униформу, собрался с мыслями и открыл барсетку — там оказались бумажник, крайне отдалённо похожий на смартфон аппарат, называемый мобилет, а также другие интересные вещички, которые ещё более ярко прояснили мне картину.
«Действительно другой паспорт, вообще всё отличается… Нет никаких сомнений — это явно другой, параллельный мир, и я — двойник этого местного Сашки с тотемом-ёжиком в качестве покровителя. Только вот куда же делась его личность? Загадка».
Спустившись по лестнице и пройдя длинный, мрачноватый коридор с многочисленными закрытыми дверями, я захлебывался от вихря эмоций, порождаемых воспоминаниями нового тела в этой новой, странной реальности.
Большой, просторный вестибюль показался мне оформленным в стилистике двадцатых годов прошлого века, виденной на фотографиях и в кино. В общем и целом — мрачновато, уныло, казённо.
За массивной стойкой стояла, облокотившись на локти и уткнувшись в журналы, привлекательная девушка в черно-синей униформе. Фуражка была такого же цвета, но с малиновой окантовкой и с кокардой в виде медного двуглавого орла. Такой же медный перстень на пальце левой руки, как у меня.
На стене сзади висел портрет солидного старичка с пышными седыми усами и в парадной форме генерал-лейтенанта полиции. Это был генеральный префект Петухов, которого члены правящей династии ценили за служебное рвение и готовность выполнять любые их пожелания. В результате какой-то острой дворцовой интриги три месяца назад он сменил на посту первого заместителя министра внутренних дел и генпрефекта полиции Авдея Кречета, двоюродного племянника императора, запойного пьяницу, обжору и картежника. В здешнем жалком подобии нормального парламента, Дворянской Палате, где заседали и совещались ведущие представители олигархических и аристократических семейств Империи, нового генпрефекта считали полнейшим политическим флюгером, сатрапом Мышкина и второй царицы, Надежды Кречет-Ужинской. Сам князь Мышкин укрепил своё положение и расширил сферы влияния подобными перестановками, убрав из МВД раздражающего всех племянника императора.
«Это ночная дежурная по управлению, Ирина Журавлёва. Закончила академию в прошлом году и уже получила чин унтер-офицера жандармерии», — подсказала память информацию о девушке — довольно милой, невысокой шатенке с серыми глазами, короткой стрижкой и родинкой на подбородке.
— О, привет! А ты сегодня долго, Александр — домой совсем не спешишь? — улыбнувшись, девушка приветливо посмотрела на меня, когда я приблизился к стойке, поскольку мимо неё пройти было невозможно, не отметившись в журнале.
— Привет, Ирина! Решил потренироваться и задержался. Как обстановка? — я тоже улыбнулся в ответ.
Мы познакомились только в прошлый понедельник вечером, в конце моей первой смены.
— Последние пару часов спокойно, к счастью, но долго это не продлится. Тебя очень заждалась офицер Акулова, — с загадочной улыбкой произнесла дежурная, разворачивая журнал, в котором мне надо было расписаться.
— Прям заждалась⁈
— Да, ведь остальные уже разъехались, — сказала она, и когда я расписался неудобной металлической ручкой-самопиской, добавила: — Код — сто сорок девять.
— Тогда я пойду. Хорошего дежурства, Ира, — вымолвил я, приветливо кивнул и пошёл к выходу.
— Спасибо. Пока!
«Редко за последний год с такой внутренней уверенностью мой предшественник в этом теле общался с такими симпатичными девушками, как эта Ира», — ещё раз отметил я свою довольно уверенную и даже чуть фривольную манеру общения, которая была мне свойственна в общении с девушками в реальной жизни, чего нельзя сказать о здешнем Сашке, который был значительно более скромным в этом плане. — «Не спалиться бы на этом!»
Спустившись по широкой лестнице, обставленной массивными керамическими вазами с растущими в них кипарисами, ко входной двустворчатой дубовой двери — сейчас закрытой, я набрал код на магомеханическом замке — разблокировалась небольшая боковая дверца.