Страница 63 из 228
Существовали в раннескифское время и навершия без бубенца, украшенные головкой коня или плоской головой птицы (табл. 37, 6).
Навершия V–IV — начала III в. до н. э., происходящие из степных скифских курганов, редко имеют прорезной бубенец с металлическим шариком внутри. Наиболее выразительные образцы таких наверший происходят из Толстой Могилы (табл. 37, 10). Однако в отличие от более ранних, их грушевидные бубенцы имеют не продольные или подтреугольные вырезы, а ажурный орнамент, в основе которого лежит пальметный рисунок. В основании бубенцов расположены ушки — петельки для привязывания колокольчиков, что характерно почти для всех наверший из степных скифских курганов IV–III вв. до н. э.
Из нескольких степных курганов IV в. до н. э. происходят бронзовые навершия, у которых вытянутой формы бубенец со стрельчатыми прорезями является одновременно и втулкой с двумя петельками по сторонам. Украшены такие навершия фигуркой птицы с распростертыми или прижатыми крыльями (табл. 37, 12, 14). Однако в IV — начале III в. до н. э. преобладали плоские ажурные навершия на втулках, преимущественно овальных или прямоугольных в разрезе с подвязными колокольчиками. Украшения представлены изображениями фантастических животных: крылатых львиноголовых грифонов, дракона или грифона-гиппокампа, сильно стилизованного оленя и козла. На навершиях из Краснокутского кургана переданы сцены терзания хищника кошачьей породы грифоном-гиппокампом (табл. 37, 15), а на наверший из Слоновской близницы — герой-человек, поражающий крылатое чудовище, которое душит молодого оленя (табл. 37, 1). На двух навершиях из Алсксандропольского кургана изображена крылатая богиня (табл. 37, 17). Навершие с антропоморфным божеством Панаем найдено в урочище Лысая Гора под Днепропетровском (цв. фото 1).
Сюжеты и стиль позднескифских наверший существенным образом отличаются от раннескифских, хотя по происхождению позднескифские навершия, безусловно, связаны с раннескифскими. В отличие от многих произведений скифского искусства IV в. до н. э. на навершиях, пожалуй, менее всего сказалось античное влияние. Думается, что среди них нот изделий, вышедших из греческих мастерских. Ареал наверший не ограничивается упомянутыми областями. Для VI — начала V в. до н. э. известна локальная группа наверший в Карпатском районе, главным образом на территории Венгрии и меньше — Румынии (табл. 28, 39; 30, 18, 30). В отличие от описанных большинство их найдено не в погребениях, а случайно или в кладах вместе с удилами и псалиями. В.А. Ильинская и специально детально изучивший их К. Бакаи вполне справедливо считают эту группу связанной по происхождению со скифскими навершиями (Bakay K., 1971, р. 1–12). Совершенно очевидно, что навершия, найденные в Карпатском регионе, были изготовлены на месте, хотя и по скифскому образцу. К. Бакаи отрицает предположение об использовании скифских наверший в качестве украшений погребальных катафалков и считает их своеобразным музыкальным инструментом шаманов. В.А. Ильинская, говоря о семантике изображений на скифских навершиях конца VII — начала V в. до н. э., пришла к выводу, что она связана с культом солнца — верховного божества и идеей плодородия, как и на более ранних навершиях из Передней и Малой Азии и Кавказа. Следовательно, такой же культовый смысл, по В.А. Ильинской, заключали в себе сами навершия (Iллiнська В.А., 1963, с. 55 сл.). Навершия из степных скифских курганов IV в. до н. э. отражают антропоморфизацию скифского пантеона, о чем говорит появление наверший с изображениями верховного бога Папая, крылатого женского божества, возможно, Аргимпасы, Геракла-Таргитая (Граков Б.Н., 1950, с. 12; Артамонов М.И., 1961, с. 68). Иначе подошли к раскрытию смысла скифских наверший Е.В. Переводчикова и Д.С. Раевский, которые связывают эти предметы с идеей мирового дерева — одной из широко распространенных в древности мифологических концепций, свойственной в том числе и скифам (Переводчикова Е.В., Раевский Д.С., 1981, с. 46 сл.). В этой связи им представляется вполне правдоподобной мысль К. Бакаи о связи наверший с ритуалами шаманского типа.
Звериный стиль, господствовавший в искусстве племен Евразии в скифскую эпоху, получил название «скифо-сибирского». У саков Средней Азии, кочевников Казахстана, Алтая и Тувы и у скифов Северного Причерноморья первые изделия, выполненные в этом стиле, появились в VII в. до н. э., у савроматов они стали известны в VI в. до н. э.
В предшествующих культурах юга СССР нет ничего, что можно было бы прямо связать со скифо-сибирским звериным стилем. Изображения животных, существовавшие в эпоху бронзы у таежных племен Приуралья и Западной Сибири, а также у населения северных предгорий Кавказа, стилистически настолько не похожи на те, которые характерны для скифской эпохи, что их невозможно считать основными прототипами скифо-сибирского искусства. Вместе с тем один из крупнейших знатоков скифо-сибирского звериного стиля Г.И. Боровка подоснову этого искусства все же усматривал в искусстве северных охотничьих племен лесной полосы (Borovka G., 1929). У степных племен эпохи бронзы изображения животных отсутствуют. Благодаря этому появление предметов, украшенных в зверином стиле, на обширной территории Евразии представляется внезапным, не подготовленным предшествующим развитием.
Однако общие элементы звериного стиля, наблюдаемые на всей территории его распространения, особенно ясно выступающие на раннем этапе, позволяют предполагать существование единого источника происхождения указанного стиля. Этот источник пока окончательно не определен, но многие исследователи склонны считать, что прародина скифо-сибирского звериного стиля находилась на Ближнем Востоке, в областях северного Ирана. Названная гипотеза, высказанная в свое время М.Н. Ростовцевым, разрабатывалась М.И. Артамоновым и Н.Л. Членовой. Большую роль сыграла находка «клада» в Зивие (в районе г. Саккыз в северо-западном Иране), состоявшего преимущественно из золотых предметов конца VII в. до н. э.
Анализируя художественные особенности изображений на предметах этого «клада», М.И. Артамонов отмечал: «Представленное здесь искусство, отличающееся от ассирийского, скорее всего было общим для всех народов северного Ирана, этнически и исторически тесно связанных не только между собой, по и с номадами степей Евразии, вследствие чего оно и легло в основу искусства европейских скифов и азиатских саков» (1961б, с. 35).
По мнению Н.Л. Членовой, скифский и сибирский звериный стили связаны с древневосточным искусством Месопотамии и Ирана, с искусством Луристана и Митанни (печати типа Керкук), чем и объясняются их общие черты (1962; 1971, с. 208–217).
Существуют, однако, и другие точки зрения относительно происхождения скифо-сибирского звериного стиля. Обращая внимание на то, что вещи «клада» на Зивие, выполненные в стиле, близком к скифскому, как бы стоят особняком среди всех других находок на Ближнем Востоке, ряд исследователей полагает, что этот стиль не был свойствен пародам северного Ирана. Они считают «клад» принадлежащим скифскому вождю или дарю, погибшему во время похода в Переднюю Азию, а предметы, выполненные в манере скифского искусства, сделанными по заказу скифов. Территорией сложения скифо-сибирского стиля являются южные районы Евразии — от степей Украины до Средней Азии и южной Сибири, а ведущая роль в формировании его отводится скифам Причерноморья и сакским племенам Средней Азии. При этом не отрицается большая роль искусства Ближнего Востока. Некоторые из сторонников указанной гипотезы (Черников С.С., 1965) полагают, что звериный стиль начал складываться в евразийских степях в более древние времена, чем появление на исторической сцене ранних кочевников. Однако первоначально он воплощался в нестойких материалах (дерево, кожа, войлок) и поэтому не дошел до нас. Во время походов в Переднюю Азию создалась особенно благоприятная обстановка для дальнейшего развития и усложнения образов, характерных для этого стиля. «Стремясь по мере сил подняться до уровня древневосточных владык, кочевая знать использует древние и привычные изображения зверей в организации пышных ритуальных церемоний, в частности погребальных. Их начинают делать из золота и бронзы» (Черников С.С., 1965, с. 138). Именно на этом этапе переднеазиатские мастера внесли значительный вклад в развитие звериного стиля.