Страница 172 из 228
Нарезные и штампованные узоры, характерные для более западных областей, на посуде восточного варианта очень редки и встречались эпизодически в контактной зоне с центральной группой, причем в сочетании с налепами (табл. 104, B-II, 19). Специфика восточного варианта на первом этапе его существования состояла, так же, как и для западного, в смешанности традиционных элементов более ранней местной культуры (субстрат) с пришлым на этой территории центральнокобанским культурным компонентом, оказавшимся здесь преобладающим.
Совершенно не характерна для территории восточного варианта металлическая посуда. Известна всего одна находка бронзового ведра, чрезвычайно близкого по форме и технологии подобным сосудам из Тлийского и Терезинского могильников. Сосуд находился в составе клада VIII–VII вв. до н. э., обнаруженного близ селения Кескем (Советское). Кроме ведра (табл. 105, B-II, 1), в него входили массивные прямообушные бронзовые топоры кобанского типа (Виноградов В.Б., Дударев С.Л., 1977, с. 276–279). По химическому составу металл клада близок сплавам центрального Кавказа.
Абсолютная хронология раннего периода существования восточного варианта кобанской культуры в пределах X — середины VII в. до н. э. устанавливается на основании многочисленной в настоящее время группы датирующих предметов из поселений и могил (Козенкова В.И., 1982а). Она подтверждается серией образцов радиокарбонного анализа С14 (670±75 г. до н. э.; 910±60 г. до н. э.; 940±75 г. до н. э.; 1190±75 г. до н. э.).
С середины VII в. до н. э. в культуре центрального Кавказа произошли значительные перемены. Они были обусловлены рядом причин как экономического, так и политического характера. Среди первых самой главной является прочное освоение кавказскими племенами железоделательного производства. Железо перестало быть драгоценностью. Началось массовое изготовление не только железного оружия, но и орудий труда. Последним определяется и качественно новый этап в развитии кобанской культуры на всей территории ее распространения. Хронологически он соответствует периоду с середины VII по IV в. до н. э.
Из причин политического характера, активно стимулировавших переоформление кобанской культуры именно со второй половины VII в. до н. э., на первое место выступают события, связанные с переднеазиатскими походами и возвращением из них северопричерноморских скифов и их военных союзников. Потому этот период в развитии материальной культуры северокавказских племен довольно часто именуют в специальной литературе «скифский». С мощным скифо-савроматским импульсом связывают исследователи появление в кобанской культуре таких признаков, как увеличение числа курганных погребений, вытянутые захоронения с западной ориентировкой, скифскую «триаду» в погребальном инвентаре.
В вопросе о характере и степени воздействия собственно скифской культуры на местную культуру древних кавказцев нет единого мнения. Так, Е.И. Крупнов всегда подчеркивал последовательность, непрерывность развития кобанской культуры от этапа к этапу. Даже появление в Предкавказье ираноязычных элементов хотя и внесло изменения, но не нарушило, с его точки зрения, структуру древнекобанского общества. Того же взгляда придерживаются Е.П. Алексеева, Б.В. Техов, В.И. Козенкова, А.Р. Магомедов. По мнению В.Б. Виноградова, в VII в. до н. э. под влиянием политических событий происходит изменение не только некоторых существенных признаков кобанской культуры, но и границ локальных вариантов в результате «перегруппировки племен» (Виноградов В.Б., 1971, с. 180).
Сходные черты в погребальных сооружениях, близость в типах оружия и конского снаряжения, во многом общий стиль украшений костюма, заметное число предметов малоазийского и греческого импорта, синкретизм звериного орнамента снивелировали культуру локальных групп (табл. 106, А, 2). Но за этой единой модой отчетливо проступают черты преемственности, а за модификацией типов вещей — глубокая традиционность.
Центральный вариант кобанской культуры представлен памятниками середины VII–IV в. до н. э. в горах и предгорьях Большого Кавказа примерно в том же ареале, что и в более раннее время. На Северном Кавказе слои с керамикой середины I тысячелетия до н. э. отмечены на Гизельдонском, Чиколинском и Моздокском поселениях. Наиболее известные могильники центрального Кавказа — Кобанский, Верхнерутхинский, Тлийский и др. (см. карту 24). На прилегающей к предгорьям равнине в курганных могильниках у г. Нальчик, Нартан и Моздок, наряду с местными чертами заметно проступают черты кочевнической культуры. Этнокультурная принадлежность всей этой группы пока не ясна.
В погребальном обряде центрального варианта позднего этапа отмечена чрезвычайная пестрота (табл. 106, А, 1–3). Наряду с традиционными каменными ящиками, сложенными из небольших плиток (Верхняя Рутха), преобладающее число принадлежит простым грунтовым ямам, обложенным булыжником (ямы-«колодцы»), и ямам с булыжной выкладкой сверху (Кобань, Тли, Булунгу, Верхний Чегем, Нижний Чегем). В предгорьях — простые грунтовые ямы без всякого оформления (Николаевский, Комаровский и Моздокский могильники). Поза погребенных скорченная, на правом или на левом боку; если вытянутая — на спине. Ориентировка для каждого могильника своя. Но в целом наблюдается увеличение могил с западной ориентировкой. Основной обряд — трупоположение, но изредка как узколокальная особенность продолжала встречаться кремация (Булунгу, Нартан). В большинстве могил зафиксированы индивидуальные захоронения, но встречены могильники с коллективными захоронениями, в основном в горной зоне (Кобань).
Вооружение представлено железными наконечниками копий (табл. 101, Б, 6–7), железными боевыми ножами (табл. 101, Б, 16, 17), костяными и бронзовыми наконечниками стрел скифского типа (табл. 101, Б, 25–32). Но в целом лук и стрелы не характерны для вооружения аборигенов. Самым типичным оружием оставались топоры. Как пережиточная форма продолжали бытовать бронзовые прямообушные топоры кобанского типа с орнаментацией (табл. 106, А, 16). Но подлинно массовыми находками представлены железные топоры (табл. 101, Б, 12–13). Происхождение некоторых типов топоров исследователи связывают с более ранними бронзовыми кобанскими топорами (Г.Ф. Гобеджишвили, М.Н. Погребова, Б.В. Техов). В середине VI в. до н. э. на вооружение были приняты железные клевцы (табл. 101, Б, 9). Основной тип кинжала в описываемый период — короткий железный акинак с почковидным или бабочковидным перекрестьем и брусковидным навершием (табл. 101, Б, 34). Концы ножен таких кинжалов имели бронзовые наконечники, оформленные в скифском зверином стиле (табл. 101, Б, 18, 34). Изредка продолжали пользоваться бронзовыми кинжалами кобанского типа (табл. 106, А, 17–18).
В конском снаряжении отчетливо проступает тенденция к унификации. Оно менее разнообразно, чем в раннекобанский период. По-прежнему бытовали бронзовые стремечковидные удила с роговыми псалиями (табл. 103, Б, 11–13). В начале скифского периода еще применялись двукольчатые, но уже железные удила (табл. 103, Б, 18–20) наряду с однокольчатыми. К середине VI в. до н. э. прочно вошли в обиход железные петельчатые удила с железными двудырчатыми стержневидными псалиями (типа табл. 103, Б, 5–7). К конскому снаряжению относились также бронзовые колокольчики (табл. 103, Б, 15–16), бронзовые и костяные столбики-распределители, иногда украшенные звериными головками (табл. 103, Б, 4, 9). К началу скифского периода, видимо, относились и сложные бронзовые удила, отлитые вместе с псалиями (Кобань), представлявшие позднее развитие удил VIII–VII вв. до н. э. (табл. 103, Б, 21).