Страница 126 из 155
Все, что мы знаем о погребальных обычаях семиреченских саков, стоит далеко от ортодоксального зороастрийского представления о нечистоте трупа и вытекающих отсюда строгих погребальных предписаний.
Кочевники Приуралья и зороастрийцы Ирана и Средней Азии, почитая огонь как священную стихию, совершенно по-разному относились к огню при погребении своих умерших. Религия зороастризма, отраженная в Авесте, складывалась длительное время. Поэтому и в самой Авесте имеются данные о трупосожжении. Сам термин «дахма» — место, где зороастрийцы выставляли своих покойников на съедение птицам и животным, — первоначально обозначал «место сожжения», «погребальный костер»[1154]. Однако древний термин мог бытовать долго и после того как сущность его коренным образом изменилась. Изучая Авесту, Ю.А. Рапопорт обратил внимание на тот факт, что в довольно поздней части Авесты — Видевдате (1 фархард, II в. до н. э.) — имеется указание на зороастрийскую страну, где практиковалось сожжение трупов[1155]. Но есть ли уверенность в том, что обычай трупосожжения в этой стране существовал именно тогда, когда там распространился зороастризм? Не связан ли этот обычай с более ранним временем?
Учение о ритуальной чистоте и нечистоте, особенно ярко представленное в Вендидате (Видевдате) Авесты, совершенно запрещало соприкосновение огня как «чистой», священной стихии с «нечистым» трупом умершего человека, т. е. запрещало сожжение покойника. Савроматы же иногда полностью сжигали погребенных, иногда использовали погребальный костер для засыпки погребенного горячими углями, сожжения перекрытия или деревянного надмогильного сооружения и пр. Разнообразное применение огня в погребальном обряде савроматов в значительной степени роднит савроматский обычай с ананьинским[1156]. Савроматы и ананьинцы считали огонь очистительной силой, средством, облегчающим переход души умершего в загробной мир. Именно так относились к огню древние индийцы, когда сжигали своих покойников. В их представлениях бог огня Агни ведет души умерших в царство смерти; огонь отгоняет демонов[1157].
Приятие савроматами идеи «очищения» покойника показывает, что савроматы, подобно зороастрийцам[1158] (но и не только им), смотрели на смерть как на действие злых сил, которые овладевают умершим, оскверняют его тело. Видимо, огонь казался им средством борьбы с этими злыми силами (духами?).
Для савроматского погребального обряда характерно трупоположение, часто без применения огня в процессе погребения. Прослеживается стремление изолировать покойника от непосредственного соприкосновения с землей. Таково, вероятно, назначение всевозможных подстилок на дне могилы. Этот обычай близок зороастрийским представлениям, но различные подстилки в погребениях известны у многих древних народов Евразии (скифы, ананьинцы и пр.).
Крупнейший знаток зороастрийской религии, Г. Нюберг, отмечает, что нельзя быть зороастрийцем и одновременно хоронить своих покойников в земле[1159]. Правда, это касается более позднего времени, когда зороастризм превратился в догматическую религию и когда хоронить правоверного (маздаясна) в земле считалось величайшим злодеянием и прегрешением, «за которое нет искупления во веки веков», так как земля от такого осквернения испытывает «наибольшую печаль» (Вендидат)[1160]. Савроматский обряд использования подстилок при погребении в землю можно сравнить с обычаем персов ахеменидской эпохи, которые, по свидетельствам Геродота и Страбона, покрывали трупы умерших воском и хоронили в земле (Геродот I, 140; Страбон, XV, III, 20). В это время у персов уже распространялся зороастризм.
По представлению зороастрийцев, курильница, в которой горел огонь, не должна была непосредственно касаться земли. Жертвенник устанавливался на каменном постаменте или колонке[1161]. Следует признать решающее влияние ближневосточных, особенно иранских алтарей на выработку формы савроматского жертвенника, например, прямоугольного или круглого на ножках. Алтари огня, как и сам культ огня, появились прежде распространения зороастризма на Переднем Востоке[1162]. Они хорошо известны на ассирийских рельефах[1163]. Ассирийские жертвенные алтари на ножках, оформленных в виде звериных лап, также стояли на подставках. Таким образом, этот признак не был исключительной чертой зороастрийского ритуала.
Особенность савроматского культа заключалась в том, что его отправление было монополизировано женщинами, которые, вероятно, считались семейными и родовыми жрицами — хранительницами огня в домашнем очаге и на переносном жертвеннике. В основе савроматского культа огня лежал очень древний культ домашнего очага, осложненный и другими верованиями. Мне представляется, что савроматские жертвенные блюда были универсальными культовыми объектами, связанными, прежде всего, с почитанием огня, но не обязательно только с ним. На них могли ставить жертвенные сосуды и другие предметы, служившие для отправления туземных культов, например, раковины с краской, зеркала и пр. На них воскуривали или растирали ароматические вещества, смолистые душистые куски сосны и можжевельника, благовонные травы, смолу. Такие воскурения у многих народов представляли своего рода жертвоприношения туземным богам и предкам. Могли также жечь одурманивающие вещества. По свидетельствам Геродота и Максима Тирского, так поступали, например, «азиатские скифы»; они, собравшись вокруг костра, в котором жгут какие-то плоды или благовонные травы, опьяняются запахом, подпрыгивают, поют и пляшут (Геродот, I, 202; Максим Тирский, Речь XXVII, О любви; Речь IV, 6). Этот обычай Геродот приписывает скифам, живущим по Араксу (Яксарту) — Сыр-Дарье.
По сведениям аль-Бируни (около 1000 г. н. э.), в древности в начале весны, во время весенних холодов, хорезмийцы возжигали ароматы и душистые травы для изгнания вредоносных сил[1164]. Весьма заманчиво предположить, что сведения аль-Бируни касаются предков хорезмийцев — «восточных скифов» Геродота — и что как у Геродота, так и у аль-Бируни, речь идет о религиозных церемониях одного и того же содержания.
В этих играх и плясках нельзя не усмотреть действий шаманского характера. Савроматские жрицы, вероятно, также совершали колдовские действия и впадали в экзальтацию при помощи воскуривания одурманивающих веществ, «вступая в общение» с божествами.
В составе погребального инвентаря савроматских жриц постоянно присутствуют раковины с красками и без них, и гальки-растиральники. В этих предметах не только растирали краски, ибо иногда следов красок нет. Вероятно, в них растирали и благовония, как и на каменных столиках-блюдах. Они, безусловно, служили жреческими орудиями. Их в известной степени можно сравнить с авестийскими священными орудиями жертвоприношений — чашей и ступкой с пестом для приготовления благовонной хаомы (Вендидат, III, XIX) — напитка бессмертия из сока опьяняющего растения, который выжимали на жертвеннике и приносили в жертву Ахуро-Мазде[1165]. Я не стремлюсь отождествить назначение савроматских предметов культа и жреческого реквизита зороастризма, но вполне возможно, что савроматские жрицы совершали подобные действия, чтобы умилостивить своих богов и заклясть злых духов. В Вендидате говорится о глубокой древности священных предметов (ступки, чаши, хаомы), самого лучшего орудия против злого духа Ангроманью: «Сотворил (это оружие) Святой Дух, сотворил (он его) в беспредельное время» (Вендидат, XIX, 9)[1166]. Да и само жертвоприношение хаомы (индийской сомы) было унаследовано с древнейших времен[1167]. Разработанный ритуал богослужения зороастрийцев, как он представлен в разделе Авесты — Ясне (жертвоприношение), ведет свое происхождение от дозороастрийских культов различных древних, в первую очередь ираноязычных, племен. Такими же, еще первобытными культами должны были выглядеть культы савроматов, связанные с почитанием божественного огня.
1154
Geiger W. Ostiranische Kultur in Altertum. Erlangen, 1882, стр. 268; Nyberg H. Die Religionen des Alten Iran. Leipzig, 1938, стр. 322; Herzfeld E. Zoroaster and his World, v. II. Princeton, 1947, стр. 748; Рапопорт Ю.А. Некоторые вопросы сложения зороастрийской погребальной обрядности. — XXV Международный конгресс востоковедов. Доклады делегации СССР. М., 1960, стр. 4.
1155
Рапопорт Ю.А. Некоторые вопросы сложения зороастрийской погребальной обрядности, стр. 4.
1156
Збруева А.В. История населения Прикамья в ананьинскую эпоху. — МИА, № 30, 1952, стр. 111 и сл.
1157
Шантепи де ля Сосей П.Д. Иллюстрированная история религий, т. II, стр. 27, 36.
1158
Рагозина З.А. История Мидии. СПб., 1903, стр. 145, 146.
1159
Nyberg H. Die Religionen des Alten Iran, стр. 368.
1160
Рагозина З.А. История Мидии, стр. 136, 137.
1161
Рагозина З.А. История Мидии, стр. 156; Sarre F. und Herzfeld E. Iranische Felsreliefs. Berlin, 1949, стр. 90, рис. 44.
1162
Струве В.В. Надпись Ксеркса о «дэвах» и религия персов. — ИАН СССР, серия историческая и философская, 1944, № 3, стр. 136.
1163
Assirische Palastreliefs. Prague. 1960, рис. на стр. 97, 98, 105.
1164
Иностранцев К.А. О домусульманской культуре Хивинского оазиса. — ЖМНП, 1911, № 2, стр. 310.
1165
Рагозина З.А. История Мидии, стр. 137–141; Залеман К.Г. Очерки истории древнеперсидской или иранской литературы. — В кн.: Всеобщая история литературы, т. I. Под ред. В.Ф. Корта. СПб., 1880. стр. 175–178 (Ясна, IX, X, Хом-Яшт); стр. 181 (Вендидат, XIX, 9).
1166
Залеман К.Г. Очерки истории…, стр. 182; Коссович К. Четыре статьи из Зендавесты. СПб., 1861, стр. 38.
1167
Погодин А.Л. Религия Зороастра, стр. 48.