Неистовый рыцарь

Аллоре нравились эти вечера. Она любила отвечать на его вопросы, хотя он нередко нарочно поддразнивал ее, а когда она выходила из себя и начинала злиться, смеялся, подхватывал ее на руки и уносил в постель, где, забыв о возникших разногласиях, они предавались любви.

Он, конечно, предупреждал, что это не любовь, но она-то знала, что не в словах дело. Она была уверена, что в его жизни не было других женщин, и это ее радовало.

Брет полностью возложил на нее решение всех вопросов, касающихся домашнего хозяйства, однако хозяином в доме, несомненно, являлся он.

Она превосходно рукодельничала. Иногда, залюбовавшись той или иной вышивкой в доме, он с удивлением узнавал, что леди Аллора сделала ее собственноручно.

Однако Брет был уверен, что рукоделие не было ее призванием. Она привыкла властвовать. До его прихода она сама правила здесь, хотя иногда и оказывалась игрушкой в руках Роберта, и ей, наверное, было немного досадно, что он отобрал у нее власть, пусть даже и постарался сделать это как можно тактичнее.

Хотя под влиянием волевой натуры матери взгляды Брета на права женщин были весьма прогрессивными, он, тоже имея сильную волю, не вполне одобрял саксонские законы, предоставляющие слишком большие права представительницам слабого пола.

Он хорошо знал, что они могут быть опасны.

Сегодня Брет умышленно задержал Аллору в зале, где происходил поместный суд. Предстояло рассмотреть еще одно дело, о котором его заранее предупредил отец Джонатан. Оно касалось случая изнасилования.

Как и ожидал Брет, Аллора встрепенулась, напряглась и, отложив рукоделие, внимательно поглядела на представших перед Бретом людей.

Речь шла об одной из дочерей пастуха, которая стояла здесь же, низко опустив голову. Отец ее, высокий, худой человек с седеющей головой, не знал нормандского наречия французского языка, зато хорошо говорил по-саксонски.

— Милорд, Сара была невинной девочкой. Я требую справедливости, потому что у нее будет ребенок и теперь никто не захочет на ней жениться. У нас с женой и без того восемь ртов, мы не сможем прокормить еще и этого ребенка. Я прошу вас по крайней мере должным образом наказать насильника.

Брет наблюдал за реакцией Аллоры. Преступление было тяжелым. В прежние дни человека, совершившего акт изнасилования, полагалось кастрировать.

— А где обвиняемый? — спросил Брет. хотя уже знал, что это один из его людей — лишь недавно посвященный в рыцари, бритт по происхождению. Он выступил вперед красивый молодой человек, такой же юный, как и девушка. Брет услышал, как его жена тихо охнула.

Старый пастух продолжал:

— Мне говорили, что я делаю глупость, обвиняя одного из ваших людей, милорд. Но я слышал также, что вы справедливы, и поэтому я все-таки пришел к вам искать правды.

— Рауль, что ты скажешь? — спросил Брет у юноши.

— Милорд, я служу у вас давно: сначала был грумом и ухаживал за вашими лошадьми, потом вы стали брать меня с собой в походы, а после Нормандии я был посвящен в рыцари. Вы знали меня многие годы.

— И тебе, конечно, известно, что, я никогда не прощал насилия и мародерства. И хотя иногда мы отбирали у побежденных врагов драгоценности, я никогда не разрешал грабить или насиловать мирных жителей. Твое преступление я считаю тем более тяжким, что оно совершено на земле, где я хозяин. Ребенок твой?

— Да, милорд. Но клянусь Богом, это не было актом насилия.

— Милорд, девушка ничего не знала о плотских удовольствиях, — настаивал пастух.

Брет откинулся на высокую спинку стула и постукивал пальцами по подлокотникам. Он взглянул на Аллору.

— Это дело касается чувств человеческих, любовь моя, почему бы тебе самой не вынести приговор?

Он говорил это небрежным тоном, но боялся, что поступает неправильно. Ведь если она признает Рауля виновным, ему придется, подорвав ее авторитет, отменить решение!

Он старался убедить себя, что его чувство к Аллоре нельзя назвать любовью. Но когда она остановила на нем взгляд ярко-зеленых, широко распахнутых прекрасных глаз, у него замерло сердце. Он изо всех сил старался придать лицу бесстрастное выражение, наблюдая, как она поднялась с места и золотистые волосы рассыпались по спине под бледно-сиреневой вуалью, которую придерживал на голове золотой обруч филигранной работы. Она, грациозно двигаясь, подошла к девушке и, остановившись перед ней, спросила:

— Сара, это был акт насилия? — Девушка потупила глаза. — Он тебя принудил? Изнасиловал?

Девушка покачала головой, и слезы хлынули из ее глаз.

Но Аллора не стала утешать ее. Она подошла к Раулю и остановилась перед ним, прекрасная, как ангел, но, несомненно, ангел возмездия.

— Девушка молода и была невинной. Если даже ты не изнасиловал ее, то соблазнил.

— Миледи, прошу вас, — проговорил Рауль дрожащим от волнения голосом. По всей видимости, ему было хорошо известно, какое наказание полагается насильнику.

— Не меня проси, — сказала ему Аллора. — Правда, девушка всего лишь дочь пастуха, а ты недавно стал рыцарем, но проси ее выйти за тебя замуж, и если отец ее даст согласие, то все мы здесь скоро погуляем на свадьбе.

И Рауль, и Сара охнули от неожиданности. Брет, очень довольный таким поворотам дела, улыбался.

Пастух проворчал:

— Но юноша пришел сюда с норманнами, миледи…

— Юноша является воином, посвященным в рыцари, — напомнила ему Аллора.

— Тогда ладно. Каждому ребенку нужен отец, пусть даже чужестранец.

— Сэр, — сказал Рауль, — я пришел сюда навсегда, теперь моя родина здесь.

Все замолчали. В это время Элайзия, сидевшая в глубине зала с отцом Дамьеном, всхлипнула и бросилась вон из комнаты.

Озадаченный Брет хотел последовать за сестрой, но Аллора остановила его.

— Я схожу к ней, — сказала она. — А ты закончи заседание поместного суда и одобри брак двух своих вассалов.

Аллора поднялась в комнату Элайзии. Та лежала на кровати и плакала.

— Элайзия, что случилось?

— Я очень боюсь! Только не говори ему! — воскликнула Элайзия. Аллора не сразу поняла, что она говорит о Брете. — Ну и дела!

— Поклянись, что ни слова не скажешь Брету.

— Но, Элайзия, он может чем-нибудь помочь тебе…

— Только не это! Поклянись, что не скажешь ему!

Аллора вздохнула. Интуиция подсказывала, что она впутывается во что-то опасное.

— Клянусь, Элайзия, что ничего не скажу Брету. Но в чем дело? Чего ты боишься?

— Мне кажется, что у меня будет ребенок.

— От кого? Ах да, от Дэвида, конечно! — прошептала Аллора.

Очевидно, она не ошиблась, потому что Элайзия снова разразилась слезами.

— Перестань реветь, не то Брет явится сюда и потребует объяснений, — предупредила ее Аллора. — Дэвид порядочный человек. Я уверена, что он захочет жениться на тебе…

— Брет убьет его. Или мой отец убьет его, ведь он был одним из моих похитителей, Аллора. Брету нельзя говорить.

— Но ты должна сообщить об этом Дэвиду. А потом, может быть, вы вместе признаетесь во всем Брету.

— Дэвид, как только его освободили, уехал. И теперь скрывается в лесах вместе с твоим проклятым дядюшкой и остальной компанией пограничных варваров…

— Элайзия, перестань!

— Ах, извини, Аллора. Но он даже не попытался связаться со мной. Он даже обо мне не спрашивал — испарился, и все!

— Я могу попытаться найти его, — услышала Аллора свои слова.

— Правда? — встрепенулась Элайзия, с надеждой глядя на нее полными слез глазами.

— Уверена, что смогу это сделать. Лорды пограничных земель не проводят всю жизнь в битвах. Сейчас зима, и большинство их наверняка занимаются хозяйством в своих усадьбах.

— Но как ты сможешь это сделать? Если Брет узнает о том, что я натворила, он сообщит отцу, и тот убьет меня. Или, может быть, они оба убьют меня.

— Они не убьют тебя, Элайзия.

— Но они придут в ярость, и если я не предупрежу Дэвида, они убьют его! — сказала Элайзия и снова зарыдала.

Судебное заседание заканчивалось, и Брет, поднявшись сюда, узнает, что его сестра обесчещена человеком, которого он освободил. Аллора вздрогнула.