Страница 37 из 52
— О, я вижу, ви уже успели заказать себе обед. Это значит, что ви успели виполнить часть своих обязанностей. Это хорошо. Это значит, ви более расторопний, чем ваш предшественник. Что весьма радует. Ви приняли препарат? Пусть вас не пугает, что его заменили. Эта версия более продвинутая и видается тем пациентам, которие привлекаются к более ответственному труду.
— Да, я принял. Три таблетки, розовые. Но, совершенно не чувствую никаких изменений в себе.
— Совсем никаких желаний?
— Нуу, я хочу скорее пообедать и начать читать про космические болезни. Хочется сдать норму и получить уже себе в комплект эти знания. Например, очень интересен «темный струпень». Надо же, человек постепенно превращается в гриб, но даже не осознает это, пока полностью не раствориться в грибе.
— Да, весьма интересное заболевание. Причем, паразитирует исключительно на человеке, а лечится простым приемом древесного угля. А по поводу таблеток, не переживайте. У них весьма мягкий эффект, уви, ми не можем позволить себе держать всех пациентов на нем, слишком дорогой. Но можем поощрять тех, кто стремиться бить более полезним. Вроде вас. Хорошо, Пятий. Я сейчас должен улететь. Вернусь через пару дней. Виполняйте свои обязанности, принимайте лекарства. А так же, подготовьте полный отчет об ощущениях от приема.
Глава 16
Я убрал остатки обеда со стола и задумался, чем мне заняться в первую очередь. Можно было начать изучать учебник, а можно было быстро написать отчет об ощущениях от приема таблеток. Ощущений никаких не было, поэтому я решил быстро составить отчет и забыть о нем. Гренуа уже давно ушел, оставив меня в одиночестве. Было тихо и тишина немного действовала на нервы. Я повернулся к своему рабочему компьютеру и поискал музыку в сохраненных файлах. Такая нашлась, но в основном это были инструментальные композиции.
Пожав плечами, я включил воспроизведение всех хранившиеся на компьютере музыкальных треков. Заиграла легкая музыка, а я взяв листок бумаги, начал писать отчет. Образцы отчетов у меня хранились в памяти, а потому быстро написав «шапку», я перешел к самому отчету. И тут меня ждал сюрприз, пальцы совершенно не слушались меня, выводя на бумаге совершенно другой текст, нежели я хотел написать. Я скользнул взглядом по тому, что появлялось на бумаге, после того, как мои взбунтовавшиеся пальцы провели по ней пишущей ручкой и обомлел.
«Настоящим сообщаю, я, известный под наименованием Пятый, сознательно ввел руководство реабилитационного центра в заблуждение. Вся поведанная мною история при поступлении, является ложью….»
Я сделал усилие, стараясь разжать пальцы, чтобы выронить ручку. Это мне не удалось и тогда я просто поднял руки вверх, чтобы ручка не доставала до бумаги. Это удалось мне лишь отчасти. Руки задергались, ручка заплясала по бумаге, оставляя каракули. Я попытался встать, ноги еще слушались, но тут же накатила волна боли по всему телу. Боль была настолько сильной, что я просто рухнул на пол. На пару секунд контроль над телом вернулся, я попытался встать, чтобы схватить исписанный листок бумаги, но тут же получил еще один приступ боли.
Болело все тело, каждый орган посылал в голову сигналы о боле. В глазах все меркло, сознание туманилось. Шевелиться я не мог, как и не мог воспринимать мир вокруг. На какой-то момент я не смог больше терпеть и отключил контроль над телом, перекинув его болванчику. И тут же понял, что совершил ошибку. Болванчик, который до этого был полностью забитым и не выражавшим эмоций, тут же принял контроль над телом, поднял его и бросился к столу. Подобрав ручку, он уселся за стол и принялся продолжать писать отчет.
Я обомлел на пару секунд от такого предательства. Болванчик усердно описывал то, как я проснулся в подвале зоны и тут я понял, что должен остановить его, иначе мне придет конец. Контроль над телом не возвращался, болванчик крепко держал управление у себя. Это заставило меня задуматься. Приступ боли, это была работа болванчика. Но если, подобное вышло у него, то и я наверняка способен на подобное. Оставалось только понять, как он это сделал. Перестав обращать внимание на то, что происходит вне тела, я полностью погрузился в себя. Теперь я видел лишь пару облаков в своей голове, в одном облаке находился я, а в другом болванчик. Его облако было больше и оно стремилось обхватить все свободное пространство вокруг нас. На сколько я мог понять, что от размера облака зависело то, кто управляет телом. Я мысленно попытался расширить свое облако, но безуспешно. Не понимая, как это работает, я продолжил всматриваться в облако болванчика. И в какой-то момент увидел небольшой проблеск, словно на солнце блеснула паутинка.
Вглядевшись, я увидел, что наши облака соединены тонкими ниточками. Хотя, вернее тут как раз было первое сравнение с паутинками. Я мысленно дернул за одну такую паутинку и облако болванчика вздрогнуло. Не понимая, что это значит, я принялся дергать за все паутинки, которые только мог заметить. Осторожно выглянув во внешний мир, я увидел, как мое тело под управлением болванчика сидит на стуле, руки опущены к полу, а само тело непроизвольно дергается. Я погрузился в себя, продолжил дергать за паутинки, продолжая оглядываться.
Через некоторое время, я заметил что паутинки соединяют не только, наши облака с болванчиком, но уходят еще куда-то вдаль от нас. Я дернул одну такую паутинку, попутно выглянув во внешний мир. Мое тело все так же находилось на стуле, но теперь я понимал, что сейчас болваничик испытывает боль в локтях. Я тут же добавил паутинок и теперь уже болванчик оказался запертым в теле, полностью погруженное в боль.
Терпеть боль болванчик не стал и бросил контроль над телом. Оно тут же обмякло и свалилось на пол. Я тут же перехватил контроль и потянулся к листку. Болванчик тут же ответил новым приступом боли, но я решил не сдаваться. В глазах темнело, мое тело выворачивало, но я смог приподняться и схватить листок. Болванчик видимо решил, что я просто начну рвать листок, поэтому приложил все свои силы на то, чтобы блокировать мои руки. Но я вместо этого просто изогнулся и запихнул листок себе в рот.
Рот наполнялся неприятным ощущением от сухой бумаги, а чуть позже пришел и мерзкий привкус. Я попытался ее жевать, на что болванчик тут же ответил тем, что свел мои челюсти, а затем накрыл меня новой волной боли. Ответить мне было нечем и оставалось лишь терпеть, ожидая, пока лист бумаги окончательно не размокнет у меня во рту. Иногда болванчик ослаблял потоки боли, я воспользовался таким моментом и попытался проглотить бумажную массу. Но бумага еще плохо размякла и вместо того, чтобы провалиться в желудок, встала комом в горле.
Я попытался ее проглотить, но безуспешно. А следом понял, что не могу дышать. Бумага плотно перекрыла горло, проглотить или выплюнуть ее я не мог, поскольку тело полностью мне не подчинялось, да и постоянная боль мешала сконцентрироваться. Болванчик видимо это понимал, но останавливаться не собирался. Я же тоже не собирался сдаваться и возвращать контроль над телом, поскольку опасался, что уже не смогу вернуть его обратно. Слишком уж много возможностей получил болванчик, после приема таблеток. И не известно, где эти его способности закончатся. Уж лучше задохнуться, чем оказаться изгоем в своем собственном теле.
По телу начали прокатываться странные волны, оно начало непроизвольно дергаться. Хотелось немедленно сделать вдох, в глазах темнело. Я уже начал проваливаться в темноту, как почувствовал, что болванчик полностью прекратил попытки вмешаться в мои действия. Я тут же закашлял, выплевывая куски бумаги на пол, очищая горло. После чего сделал глубокий вдох. По телу прокатилась приятная волна, организм радостно отреагировал на возвращение в него кислорода.
Я поднялся на ноги, болванчик вообще мне не мешал. Он вообще скрылся в своем облаке и не подавал признаков активности. Пошатываясь, я побрел за веником и совком, чтобы убрать бумагу с пола. В голове была только одна мысль, что в этот раз наркота, которой меня тут накачивают, оказалась настолько сильной, что я не выдержу постоянного сопротивления. Болванчик рано или поздно сломает меня, если я не найду способ заглушить его.