Я – контрабандист

Словно обессилев, шеф рухнул на стул, тяжело, со свистом дыша, как будто отчаянно боролся только что с кем-то, невидимым мне, но потерпел поражение.

– Что говорить, – повторял он уже тише, совсем тихо, точно это был уже другой человек, усталый, задавленный, разбитый. – Ничего не остается, надо приспосабливаться. Все как-то приспосабливаются. Кто свои коллекции минералов распродает, кто для дачников скважины бурит, а кто и колготками торгует с лотка. Кто на что горазд. Вам, молодым, легче. А вон Скрыплёв, доктор наук, старейший специалист по Забайкалью – я его недавно встречал, – телеграммы разносит. А ты тут со своей кандидатской…

Я смотрел на него, и мне казалось, что он постарел лет на двадцать. Он открыл ящик стола, достал какие-то таблетки. Я попрощался и вышел.

Придя домой, я сказал жене, что лечу на Дальний Восток.

– Зачем? – округлила Катя глаза.

– Чтобы не быть нищими.

– Папа, а ты привезешь мне куколку? – попросила дочка в день расставания.

– Будет тебе куколка, – пообещал я. – Самая лучшая.

…Самолет качнуло, и я вышел из оцепенения. «Уважаемые пассажиры, наш самолет идет на снижение, просьба пристегнуть ремни…»

Затяжное падение в бездну…

ПЕРВЫЕ СВЕДЕНИЯ О ПРЕДСТОЯЩЕМ ДЕЛЕ

Летящие навстречу огни проносятся, словно трассирующие пули. Сотрясение и ровный победный бег, завывание тормозящих турбин. Всеобщий вздох облегчения. Пассажиры встают. Для них рейс окончен. Для меня же все только начинается.

Все представления о времени и пространстве рухнули. Четырнадцать часов – и я на Дальнем Востоке. Я уже сижу в автомобиле рядом с Олегом. Я вылетал ночью, и здесь тоже ночь, только следующего числа.

Олегова «целика-камри» мчит нас по темному шоссе. После возгласов приветствия, рукопожатий, объятий мы оба молчим. Наверное, нужно время, чтобы мне свыкнуться со своим новым положением в другой части планеты. И с новым положением в жизни…

Олег следит за дорогой, за редкими проскакивающими мимо нас автомобилями. Внешне он почти не изменился. Лицо его, с черной, заостренной книзу бородкой, в очках с тонкой металлической оправой, меньше всего, по моим представлениям, походит на лицо коммерсанта. Это все тот же Олег, с которым мы прожили пять лет в одной комнате, с которым сплавлялись на дырявой лодке по буйной речке Менкюле. Или уже другой?

Я озираюсь по сторонам. Щетинятся голыми деревьями черные силуэты холмов. А над ними – все та же полная желтая луна. А может, и луна здесь другая?

Пока ехали, я стал задремывать, и мне привиделось, будто мы уже прибыли и Олег вводит меня в свою квартиру…

Реальная квартира с широким протяженным коридором, ведущим вправо, в комнаты, и большой кухней, расположенной слева от входа, почти не отличалась от той, рожденной сонной игрой воображения.

Одна из двух обширных комнат оказалась наполовину заваленной коробками, мешками, ворохами юбок и спортивных костюмов. Из коробки с игрушками торчали женские сапожки, а на углу аквариума стопкой лежали упакованные в целлофан бумажники.

– Это все ты понавез? – изумился я.

– Это уже остатки. Основную часть уже продали, – отвечал приятель. – У меня еще комната в соседнем подъезде служит складом.

– Сколько же ты привозишь?

– Сколько могу увезти, – усмехнулся он. – Обычно два КамАЗа полных нагружаем.

Я подавленно глядел на гору всевозможной одежды. Я слышал о «челноках», видел их по телевизору таскающими туго набитые сумки и воображал деятельность Олега (и свою предстоящую) примерно такой же. А тут два КамАЗа за рейс!

Мы сидели в кухне. Ольга, Олега жена, сонная (по владивостокскому времени было три часа ночи), чуть ли не с закрытыми глазами раскладывала нам остывший плов.

– И как ты это все продаешь? – не мог примириться я с фантастическими для меня объемами.

Олег кивнул жене:

– Вадим думает, я выхожу на базар… с телегой и ору, покупателей сзываю. Я продаю все это, не вставая с дивана! – захохотал он. – Набегают покупатели-оптовики, и бывает, в три-четыре дня все разлетается. Сейчас похуже, но тоже все уйдет. Что останется, Ольга продаст, пока мы будем в рейсе. Она еще лучше меня продает. По максимальной цене, – и он положил руку на плечо жене. Тотчас усталое выражение на ее лице сменилось благодарной улыбкой.

– Ложись, тебе завтра Машку в бассейн вести, – легонько подтолкнул он супругу к двери.

Едва она вышла, я повернулся к другу:

– А как же геология, Олег?! Морские экспедиции? Красное море?

– Экспедиции отложили… лет на сто, – ответил он несколько раздраженно. – И вообще, не хочется сейчас об этом говорить.

Мы оба помолчали. Вопреки моим ожиданиям, почему-то не вспоминали (смеясь, перебивая друг друга, как мне рисовалось до этого) общие для нас события студенческой поры.

– Дней через семь выходим в рейс, – вскинул голову Олег. – Вдвоем. Хоть это и невыгодно – оплачивать две путевки. Но надо, чтобы ты освоился. Следующий рейс пойдешь одни. Попробуешь. Если не покатит, я куплю тебе обратный билет – и вернешься в Питер. В таком случае ты ничего не теряешь. В материальном плане, – прибавил он. – Теряю я. Ну а в моральном… тут уж сам смотри. Если же все нормально, – продолжал он после паузы, – дальше будешь работать без меня. Я собираюсь съездить с семьей в Америку.

Я сидел как оглушенный. То, о чем говорил Олег, не умещалось у меня в сознании. Если бы кто-нибудь сказал мне в Питере, что я в одиночку отправлюсь за границу за товаром, я бы хохотал в ответ. Но сейчас я понимал, что отступать поздно. Сделав один шаг, придется делать и следующие. Меня успокаивало лишь, что если это и случится, то не скоро, что в ближайший рейс мы все же пойдем вдвоем.

Для сна мне было предоставлено кресло-кровать в кухне. Раскладывая его, я обнаружил в его глубинах пачки стодолларовых купюр.

– А-а, это Ольга забыла убрать, – шевельнул кистью руки Олег. – Она их на всякий случай припрятывает. От налоговой полиции.

– А что, есть такая опасность? – насторожился я.

– Еще бы! Они у нас уже были. Правда, не из самой налоговой, а из ФСБ. Витьку Жупикова раскручивали, а заодно и ко мне заглянули. Хорошо, Ольга успела пакет со всеми деньгами выбросить на балкон, а то бы все забрали.

– А что, торговать нельзя? – удивился я.

– Так – нет. Я давно собираюсь оформить предпринимательство, да все откладываю: налоги всю прибыль съедят. Если делать все по закону, ничего не заработаешь.

Я задумался. Выходит, деятельность Олега незаконна. Значит, и я буду заниматься нелегальным промыслом… Ожидал ли я такого оборота? Наверное, еще полгода назад подобный вариант был бы для меня абсолютно неприемлем. Однако сейчас я не испытал сколько-нибудь ощутимого внутреннего протеста. Очевидно, предшествующие события достаточно подготовили меня к этому.

– Как же они узнают, кто торгует? – спросил я.

– Да все на виду, – разговаривая, Олег постукивал по столу пачками денег, точно колодами карт. – Те, кто постоянно ходит в Корею, известны. Потом, мы всякий раз объявления в газету даем: мол, спортивная одежда из Кореи. И вообще, тропка сюда уже натоптана, не спрячешься. Я потому стараюсь свои деньги сразу вкладывать в недвижимость: второй гараж купил, земельный участок (на Ольгу оформил), в Питере у вас собираюсь квартиру купить, чтобы в случае, если тут все конфискуют или срочно придется от бандитов скрываться, – чтобы было куда. Чтоб хоть что-то осталось…

Я слушал, позабыв о разобранном наполовину кресле. ФСБ, налоговая полиция, бандиты – все это будет сопровождать теперь и мою здесь жизнь! Недаром перед вылетом сюда меня одолевали тягостные предчувствия…

– А что, бандиты тоже могут напасть? – спросил я по возможности спокойным тоном.

– Могут, – кивнул друг. – Уже нападали. Как в кино: с пистолетом, в масках. Мне прямо с порога как врубили кастетом, так я уже больше и не соображал ничего. Схватили дочку, нож приставили и мне кричат: где деньги?! А я вспомнить не могу. В голове одно: Машка! Десять тысяч долларов забрали. Сам отдал.