Страница 189 из 222
В Бактрии в первой половине I тысячелетия до н. э. имелись населенные пункты, имевшие укрепленную центральную часть и несколько мелких сельских поселений вокруг. Одним из таких населенных пунктов был Кызылтепе, в окрестностях которого целиком был раскопан комплекс Кызылча (Сагдуллаев Т., Хакимов З., 1976, с. 25–30), который А.С. Сагдуллаев считает поселением большесемейной домовой общины, состоящей из четырех малых семей (Сагдуллаев А.С., 1978а, с. 8–9).
Более обширны материалы по сельским поселениям собственно античного времени. На материалах Северной Парфии выделяется четыре основных чипа сельских поселений (Пилипко В.Н., 1971; 1975): 1) укрепленная усадьба; 2) отдельно стоящий дом (домохозяйство); 3) поселение с компактной застройкой; 4) рассредоточенное поселение.
Широкому археологическому изучению подвергались только поселения последнего типа (Гарры-Кяриз). Близкая, с точки зрения типологии, картина существовала и в Бактрии (Юркевич Э.А., 1965; Ртвеладзе Э.В., 1974б), где также было археологически изучено только одно поселение (Аккурган), аналогичное по устройству парфянскому Гарры-Кяризу (Пидаев Ш.Р., 1978, с. 17 и сл.).
Исследователи, изучавшие Гарры-Кяриз и Аккурган, пришли к выводу, что данные поселения представляли собой общинные поселки, состоявшие из нескольких жилищ, каждое из которых было занято большесемейной домашней общиной. Анализ материалов, полученных при раскопках, привел их к утверждению, что в большинстве случаев эти большесемейные общины были экономически самостоятельны и обладали достаточным благосостоянием. Представляется, что с этим можно согласиться, хотя никаких бесспорных материалов для вывода об общинном характере организации их жителей не имеется. Это пока никакими археологическими материалами не подтверждается.
В современной литературе считается общепринятым, что в течение первой половины I тысячелетия до н. э. на территории Средней Азии формируется классовое общество. Однако до сего времени продолжаются дискуссии относительно формационной принадлежности этих обществ. Согласно точке зрения, впервые высказанной С.П. Толстовым (Толстов С.П., 1938а, б) и М.Е. Массоном (Массон М.Е., 1938б; 1940а, б) и разделяемой большинством советских исследователей, древнейшие классовые общества Средней Азии имели рабовладельческий характер. Большинство же западных исследователей считают их феодальными. Сравнительно недавно с критикой концепции о рабовладельческой природе древних обществ Средней Азии выступил А.М. Беленицкий (Беленицкий А.М., 1970), однако его система аргументации не кажется убедительной.
Уже в Авесте, древнейшие части которой обрисовывают общество, находящееся на стадии разложения первобытнообщинного строя, появляются рабы, для обозначения которых пользуются терминами вира, вайса, париайтар (ИТН, т. I, с. 141). Во всяком случае нет сомнений, что в VIII–VII вв. до н. э. (время, которое в основном получило отражение в ранних частях Авесты) рабство было достаточно распространенным в Средней Азии институтом, хотя господствующей формой было домашнее рабство (Массон В.М., 1971, с. 37). Дальнейший толчок к развитию рабства, бесспорно, дало вхождение значительной части Средней Азии в состав рабовладельческой державы Ахеменидов. Еще более важную роль в этом отношении сыграли завоевания Александра Македонского, сопровождавшиеся массовым порабощением населения. Создание эллинистических государств, одним из важнейших элементов структуры которых были греческие полисы, неизбежно должно было иметь своим следствием дальнейшее развитие рабства в его классической форме, неотделимого от греческого полиса. Яркие доказательства этому дают документы из Суз, ставших греческим полисом в эллинистическое время (Кошеленко Г.А., Новиков С.В., 1979). Широкое распространение рабства в первые века н. э. не подлежит сомнению. Наибольшие материалы для суждения об этом дает Парфия (Периханян А.Г., 1952), но и хорезмские документы из Топрак-калы чрезвычайно показательны, ибо они свидетельствуют о значительной численности рабов в Хорезме позднеантичного времени (Лившиц В.А., 1971, с. 102 и сл.).
Однако признание того факта, что Средняя Азия в рассматриваемое время переживала рабовладельческий этап своего социально-экономического развития, может служить только началом в нашем исследовании, поскольку необходима более детальная характеристика. При всем своеобразии развития Средней Азии имеются некоторые общие черты, свойственные всем обществам рабовладельческой формации. Для нашей проблемы наиболее важным является то, что в современной советской литературе все большим признанием пользуется тезис относительно своеобразия социальной структуры рабовладельческого общества: наличие в ней не двух основных классов (рабов и рабовладельцев), а трех. Третьим основным классом рабовладельческого общества являются мелкие свободные производители (главным образом крестьяне) (Кузищин В.И., 1973а; Бонгард-Левин Г.М., 1973; Штаерман Е.М., 1974; Утченко С.Л., Дьяконов И.М., 1970).
Этот класс не является, как это часто утверждалось ранее, просто пережиточным явлением, реликтом первобытнообщинной формации, сохраняющимся в условиях уже классово-антагонистической формации и именно поэтому обреченным в конечном счете на уничтожение. Даже в условиях поздней Римской республики и ранней Империи, в условиях наивысшего расцвета рабовладельческих отношений проявляется постоянная тенденция к воссозданию крестьянства, находящая свое яркое выражение в политике государства (Кузищин В.И., 1973б).
Особенности отдельных рабовладельческих обществ в значительной мере определяются местом этого класса — мелких свободных производителей — в общей социальной структуре данного общества.
Для рассмотрения этой проблемы в рамках древних обществ Средней Азии наиболее показательные материалы предоставляет Парфия. Сопоставление данных нисийского архива и свидетельств античных источников, освещающих социальную структуру парфянского государства (Just. XLI, 2, 5–6; XLI, 3, 4; Plut. Crass. 21, 14–23), приводит к следующим выводам: 1) социальная структура парфянского общества очень точно соотносится с военной организаций общества; 2) отчетливость совпадения этих двух структур — явление типичное для рабовладельческого общества, где война — один из важнейших элементов самого производства; 3) в свидетельствах античных источников постоянно обращается внимание на границу между свободой и несвободой в парфянском обществе (Košelenko G.А., 1980).
Сопоставление всех свидетельств приводит к выводу о том, что в Парфии (в самой общей форме) социальная структура выглядит следующим образом: 1) знать — воины-катафрактарии; 2) легковооруженные всадники; 3) пелаты; 4) рабы.
При этом крайне показательным является следующее: знать (воины-катафрактарии) всегда рассматриваются как свободные; пелаты и рабы — всегда остаются несвободными; что же касается легковооруженных всадников, то в одних свидетельствах источников они предстают перед нами как свободные, в других — как несвободные.
Исследование этого явления приводит к следующим выводам: двойственность положения легковооруженных всадников объясняется особенностями возникновения Парфянского царства. Оно возникло в результате завоевания Парфиены кочевыми племенами парнов. К моменту завоевания парнское общество было достаточно отчетливо стратифицировано: в нем уже выделились слой знати и слой рядовых членов общества, попавших в зависимость от знати. Но в то же самое время факт завоевания способствовал повышению значения этой группы. В литературе справедливо указывалось (Раевский Д.С., 1977, с. 153), что в обычных условиях вооруженные силы кочевых племен ограничивались кругом военной аристократии и только в критические моменты представители социальных низов, в принципе чуждые военной функции, также вовлекались в военные действия. Парнское завоевание стало таким критическим моментом, но растянувшимся на длительный срок. Завоевание, борьба с внешней угрозой, необходимость сохранения господства над завоеванными народами привели к тому, что этот социальный слой приобрел военный характер. Если знать поставляла в парфянскую армию тяжеловооруженных воинов-катафрактариев, то представители этого слоя — легковооруженных военных стрелков. Есть основание полагать, что парнские племена в течение длительного времени жили на завоеванных территориях обособленно, сохраняя свой привычный хозяйственный уклад и быт. Об этом свидетельствуют письменные источники, очень часто сообщающие, что в процессе борьбы с внешним или внутренними врагами некоторые парфянские цари обращались к «скифским» племенам, причем по контексту ясно, что эти племена располагались не вне пределов государства, а внутри его границ. Подтверждается это и археологическими материалами (Кошеленко Г.А., 1963б; Мандельштам А.М., 1963, с. 32 и сл.; Марущенко А.А., 1959; Массон М.Е., 1953а).