Страница 4 из 37
Параллельно с развитием обмена происходит и имущественное расслоение общества. Выделяются знатные и богатые семьи, стремящиеся управлять бедными соплеменниками. О накоплении имущества свидетельствует появление кладов, состоящих из большого числа металлических вещей и других ценных для того времени предметов. В cостав одного из таких кладов входили, в частности, предметы (видимо, части игральной доски), сделанные из дорогой импортной слоновой кости. Распространение печатей также указывает на выделение собственности отдельных семей и, возможно, лиц.
Таким образом, казалось бы, имелись налицо все предпосылки к возникновению поселений городского типа. Однако разве не бывает так? Все необходимые условия, чтобы поставленный эксперимент протекал успешно и результативно есть, а ожидаемая реакция не происходит. Поэтому, как ни убедительно звучит все, сказанное выше о возникших предпосылках, решающее слово, естественно, остается за самими поселениями. Их руины одни могли дать окончательный ответ, представляют ли они собой остатки сельских деревушек или поселений городского типа.
Холмы этих древних поселений уже в течение многих лет служат объектом пристального внимания археологов. Отметим прежде всего, что эти поселения различны по своей величине, и сразу отбросим мелкие из них, площадью в 1–2 гектара, являющиеся остатками сельских усадеб и деревень. Но среди памятников эпохи бронзы имеются в Южном Туркменистане два археологических гиганта и ныне поражающих исследователей своими размерами. Наиболее значительное из них — это Намазга-депе, расположенное в 6 километрах от современного районного центра Каахка. Здесь холмы оплывших руин тянутся в длину на расстояние километра, а наибольшая толщина культурных напластований достигает 34 метров. Это крупнейший памятник Средней Азии эпохи бронзы и один из крупнейших на Ближнем Востоке. Вместе с тем Намазга-депе выделяется не только своими размерами. Археологический материал этого памятника характеризуется особенным изяществом и совершенством. Глиняная посуда здесь тоньше и изысканнее, чем с других поселений, и вся культура явно имеет характер столичной. Судя по всему, Намазга-депе и было в древности своеобразной столицей земледельческих племен южного Туркменистана.
Что же представляла собой эта столица? Большие многокомнатные дома из сырцового кирпича образовывали густо застроенные кварталы. Дома разделялись узкими проулками, где зачастую с трудом могли разойтись два человека, а животное с большими вьюками, не говоря уж о повозках, не прошло бы вовсе. Вместе с тем существовали и широкие проспекты, и большие незастроенные площади. Имеются обособленно стоящие строения необычной планировки, возможно остатки небольших храмов. Сто гектаров — а такова общая площадь холмов Намазга-депе — это территория весьма обширного поселения, и число его жителей, судя по плотности застройки, достигало 10–12 тысяч человек. Эти люди должны были быть объединены в довольно сложный социальный организм, регулирующий хозяйственную и общественную жизнь.
Вместе с тем Намазга-депе было и центром сосредоточения ремесленных производств. Уже проведенные раскопки вскрыли следы нескольких гончарных центров с многочисленными печами для обжига посуды и запасами готовой продукции. Таким образом, были все основания видеть в Намазга-депе остатки высокоразвитого поселения, близкого по своему типу к городам, если бы не одно обстоятельство, долгие годы смущавшее исследователей. Большой богатый и густонаселенный центр оказывался лишенным оборонительных стен, или во всяком случае остатки этих стен никак не могли найти. Повсюду, где это удавалось проследить, к краю поселка выходили обычно многокомнатные дома, а общая планировка поселения в виде бесформенного соединения нескольких массивных холмов, казалось бы, исключала возможность регулярной фортификации. В чем же дело? Неужели в эпоху бронзы в Южной Туркмении было время пацифизма, когда только на охоте пользовались бронзовыми кинжалами и деревянными стрелами с кремневыми наконечниками? Наши представления о закономерностях исторического развития противоречили такому заключению. Действительно оказалось, что и Южный Туркменистан отнюдь не составляет какое-то уникальное исключение в историческом процессе.
В 1959 году ашхабадские археологи приступили к раскопкам другого крупного центра эпохи бронзы — Алтын-депе (табл. I), мало уступающего по своим размерам описанной выше столице. Выяснилось, что на ряде участков Алтын-депе в эпоху бронзы имел обводную стену, только сохранилась она в более глубоких слоях, а наверху повсюду безжалостно уничтожена временем. Стена эта была построена из сырцового кирпича и имела толщину около двух метров. Ее внешняя плоскость была декорирована вертикальными выступами — пилястрами. Стена эта неоднократно надстраивалась и ремонтировалась, и местами сохранились ее остатки трехметровой высоты. Теперь стало совершенно ясно, почему не удалось найти следов стены в Намазга-депе. Там раскапывались лишь верхние культурные слои, на уровне которых край древнего поселка полностью смыт и развеян. Правда, при продолжении работ на Алтын-депе выяснилось, что на отдельных участках обводная стена была менее значительна: она едва достигала полуметровой толщины и к ней изнутри примыкали жилые и хозяйственные помещения многокомнатных домов. Однако сам факт остался неоспоримым: жители крупных центров эпохи бронзы вынуждены были всегда заботиться о своей безопасности.
Таким образом, по нашему мнению, есть все основания именовать эти многолюдные обнесенные стенами поселки, бывшие центрами интенсивной ремесленной деятельности, первыми городами Средней Азии. Во всяком случае, если говорить осторожно, — поселениями протогородского типа. Древние города возникали не вдруг и не сразу, а прошли в своем развитии ряд этапов. Эти этапы достаточно хорошо прослеживаются в Южной Месопотамии на материалах древнего Шумера. Здесь мы видим, что города сложившегося раннеклассового общества имеют не просто обводные стены, а целую фортификационную систему с мощными башнями и предвратными сооружениями. Царский дворец и укрепленная цитадель служат яркими признаками далеко зашедшей социальной дифференциации.
Южнотуркменистанские центры эпохи бронзы еще не достигли этой высокой ступени: здесь нет ни мощных крепостных стен, ни царских дворцов, ни цитаделей. Но их развитие шло именно в этом направлении. Весьма показательно, например, что в самых верхних слоях Алтын-депе все чаще встречаются различные знаки, нацарапанные на глиняной посуде. Среди них преобладают крестовидные фигуры, но есть и знаки более сложных начертаний (табл. II). Не исключено, что мы имеем здесь дело с зарождением пиктографического письма, столь характерного для большинства раннеклассовых обществ.
Можно ли заключить, что археологам удалось открыть на юго-западе Средней Азии самое раннее классовое общество и древнейшие города этой страны, не уступающие по древности многим областям древнего Востока? Ведь кратко охарактеризованная выше культура может быть датирована второй половиной III — началом II тысячелетия до н. э., т. е. тем же временем, что и древнеиндийская цивилизация Хараппы. Если бы развитие культуры Алтын-депе и Намазга-депе продолжалось, ответ на этот вопрос мог быть только положительным, В таком случае на юге Средней Азии уже в середине или второй половине II тысячелетия до н. э. существовало бы раннеклассовое общество и городские цивилизации и вся последующая история страны пошла бы по иному пути. Однако произошло нечто совсем противоположное. Вместо подъема и прогресса мы видим повсюду упадок и разорение. Приходят в запустение поселения-гиганты. Жители страны теперь теснятся лишь в маленьких деревушках. Этот упадок виден во всех областях культуры. Печати теперь встречаются крайне редко, вместо изящной легкой керамики преобладают сосуды грубых тяжеловесных форм. Опустевшие руины Намазга-депе используются как кладбище жителями окрестных деревень. Все говорит о том, что развитие общества приостановилось. Грань цивилизации, порог раннеклассового общества остались неперейденными.