Страница 16 из 37
Монета согдийского правителя
Когда под напором кочевых племен пала Греко-Бактрия, греко-македонская прослойка колонистов и мощное воздействие эллинистической культуры еще сохраняли свое значение. Но политическая власть уже была вырвана из рук иноземцев. Пока в Бактрии вторгшиеся в страну кочевые племена ассимилировались, в Согде процесс утверждения местных традиций становился мощным и стабильным.
Правители бухарского Согда, пренебрегшие могуществом Греко-Бактрии уже в пору ее расцвета, теперь не довольствуются выпуском монет, подражающих чекану Евтидема. Сначала они изгоняют с монет остатки греческой легенды и полностью переключаются на местный алфавит. Затем на лицевой стороне монет приблизительный портрет греко-бактрийского царя заменяется изображением местного владыки. Еще не очень умелая рука согдийского медальера постаралась придать этому образу необходимую величавость. Властвующий согдиец изображен в парадной тяжелой тиаре, видимо украшенной драгоценными камнями. Иногда его голову окружает сияние нимба — признак божественной природы власти земных царей. На оборотной стороне тех же монет воспроизведена схематическая фигура сидящего человека с палицей в руке. На монетах самого Евтидема это был Геракл, но здесь скорее всего античный герой уже отождествлен с каким-либо местным божеством. Мы, например, знаем, что в парфянской среде обычно образ Геракла сливается с воинственным зороастрийским Веретрагной. В идущей по кругу надписи уже нет ни одной греческой буквы. Титул и еще не расшифрованное имя царя переданы знаками арамейского алфавита.
Чеканились в Согде и монеты других типов. Скорее всего страна была разделена на несколько мелких владений. В числе здешних правителей вполне могли быть и кочевые князьки, подчинившие своей власти население оседлых оазисов. Недаром на некоторых из монет мы видим изображения коней. Но повсюду неуклонно действует тенденция вытеснения греческих надписей местными легендами. В этом отношении Согд почти на двести пятьдесят лет опережает своего южного соседа, где лишь при кушанском императоре Канишке в монетном деле греческий язык окончательно вытеснен из употребления.
Выше мы уже говорили о слабой изученности памятников древнего Согда. Это в немалой степени затрудняет изучение согдийской истории и культуры. Так, в частности, не вполне ясны взаимоотношения Согда с могущественной кушанской державой. Неизвестно, сумели ли свободолюбивые жители «второй из лучших стран» в какой-то мере сохранить независимость ценой признания верховного суверенитета «великих Кушан»? Расходятся исследователи и в определении времени распространения кушанского влияния на территорию Согда. Скорее всего это были первые десятилетия рождения новой империи, еще до того как ее основной центр был перенесен на юг, в Индию.
В равной мере трудно судить о характере и количестве городов кушанского Согда. Ряд данных показывает, что здесь, как и в других областях Средней Азии, период после начала нашей эры был временем наивысшего подъема городской жизни. В «Географии» Птолемея приведены названия восьми согдийских городов, а ведь имелась еще и Мараканда, почему-то перенесенная автором «Географии» в Бактрию. В действительности число поселений городского типа в Согде было, надо полагать, еще большим. Однако решающее слово здесь должно принадлежать не писателям глубокой древности, а современным археологам, от которых пока что Согд еще многое скрывает.
По естественно-географическим условиям весь Согд легко делится на три части. Первую составляют богатые оазисы Самаркандского района. Во вторую объединяются поселения низовий Зеравшана, где в настоящее время естественным центром является Бухара. Третья, кашка-дарьинский Согд начинался сразу за горными хребтами к югу от Самарканда и образовывал как бы буферную область между Бактрией и согдийской землей.
Самаркандский Согд всегда был самым богатым и играл ведущую роль по сравнению с двумя другими районами, Его неизменным центром и столицей был Самарканд. Время от времени в среде исследователей возникают сомнения в правильности отождествления стольного города согдийской земли с городищем Афросиаб. Действительно мощные слои средневекового Самарканда затрудняют изучение древнейших напластований Афросиаба. Но уже проведенные разведочные раскопки и обширные коллекции древних вещей, происходящих отсюда же, не оставляют сомнений в том, что в древности здесь располагался значительный культурный центр.
Дворцы и храмы древней Мараканды остаются еще надежно погребенными в афросиабских руинах. Но хотя в распоряжении исследователей пока нет первоклассных памятников древнесогдийского искусства, имеющиеся материалы достаточно разносторонне характеризуют ремесла, торговлю и культуру крупного, многонаселенного города. Известно, что из числа ремесленных мастерских археологам чаще всего попадаются остатки гончарного производства. Они отмечены и на северной окраине Афросиаба неподалеку от арыка, протекавшего вдоль городских стен. Рядом с обжигательной печью располагалось помещение, в котором, видимо, работал гончар. Здесь изготовлялись изящные сосуды и кубки. Они были, так же как, впрочем, и в Бактрии, очень популярны. Обыденное и божественное уживались бок о бок в этом неказистом строении. Те же руки, которые изготовляли плошки на потребу городскому обывателю, выделывали и ритуальные курильницы, использовавшиеся для культовых целей. В афросиабской мастерской была обнаружена одна такая курильница, еще не нашедшая себе покупателя. Она сделана в виде колонки, покоящейся на треногой подставке, а на самой колонке в два яруса сидят терракотовые фигурки людей с поджатыми ногами и руками, покоящимися на коленях. Культ огня весьма характерен для исповедовавшейся в Согде зороастрийской религии, но благовония курились здесь не только в честь верховных небожителей. Очень распространены были в Самарканде немудреные терракотовые идольчики. Они в изобилии доставлялись туземными антикварами дореволюционным любителям старины, а в последние годы были найдены и в ходе раскопок, проводившихся профессиональными археологами. Назначение этих идольчиков, надо полагать, было различным, но в большинстве своем это скорее всего какие-то домашние божества, покровители, охранители семейного крова и очага.
Первое место среди таких идольчиков занимают женские изображения. Как и повсюду в Средней Азии, образ женского божества пользовался особенной любовью у населения согдийских городов и деревень. Многие исследователи даже склонны считать, что перед нами одно из главных божеств зороастрийской религиозной системы, в древности называвшееся Анахитой, а позднее Нанайей или Наной. В согдийской богине нет волнующей обнаженности, столь обычной для образа многих божеств женского пола. Совершенно иные мысли и ассоциации должна была вызывать эта величавая женщина, плотно закутанная в тяжелые нарядные одежды. Округлое, отрешенно застывшее лицо, взгляд, обращенный поверх зрителя, — все это создавало впечатление неземного спокойствия. К такой покровительнице можно было обращаться за помощью и поддержкой в тяжелые минуты.
В руках согдийская богиня держит различные продукты растительного мира — плоды, трилистники или просто ветви. В терракотовых фигурках отразились и некоторые особенности искусства кушанского Согда. В соответствии со своим ритуальным назначением эти статуэтки очень каноничны. В композиции и моделировке повторяется одна и та же схема. Как правило, для изображений характерно укороченное туловище и непропорционально крупная голова. Выработанный модуль утяжеленных пропорций строго выдерживается всеми мастерами. Вместе с тем следует иметь в виду, что эти миниатюрные фигурки являются всего лишь массовой ремесленной продукцией, едва ли открывавшей особый простор для творческой инициативы художника.