Страница 63 из 149
Наряду с земледелием и скотоводством, являвшимися ведущими отраслями экономики и определявшими характер культуры, особенности быта, общий уровень социального развития и идеологических представлений населения Закавказья и Дагестана в эпоху энеолита, немаловажную роль в хозяйстве играли различные производства, прежде всего, изготовление производственного инвентаря и гончарство. Вероятно, можно говорить о существовании в этот период домашних ремесел, производственной специализации членов общины каждого поселения. Большое место занимало производство орудий, связанных с земледельческим процессом, с обработкой шкур животных и выделкой кож, а также орудий по обработке дерева, кости и рога (Коробкова Г.Ф., Эсакиа К.М., 1979, с. 60 и др.). Для изготовления многих орудий использовали обсидиан, кремень и другие породы камня. Как известно, наибольший процент изделий на закавказских поселениях составляют орудия из обсидиана, причем месторождения его довольно часто находятся далеко от поселений, иногда на расстоянии до 300 км. Отсутствие или крайняя малочисленность отбросов производства обсидиановых орудий на отдельных поселениях может служить доказательством, что туда доставлялись преимущественно готовые изделия. Несомненно, «обсидиановые пути» были хорошо налажены, а торговля обсидианом и изделиями из него носила регулярный характер и имела важное значение в жизни населения Закавказья изучаемого периода (Аразова Р.Б., 1974, и др.). Вполне вероятно, что доставкой обсидиана с месторождений на поселения занимались специальные торговцы. Возможно также, что на отдельных поселениях орудия из обсидиана изготовлялись не только для своих производственных нужд, но и для обмена и сбыта их соседям и в более отдаленные поселки. Среди обсидиановых изделий, как отмечалось, преобладали ножевидные пластины, служившие лезвиями жатвенных орудий. Такие орудия, как зернотерки, ступки, песты, терочники, топоры, изготовляли на каждом поселении из твердых пород камня, представленного на Кавказе в значительном количестве и разнообразии повсеместно.
Гончарное дело также занимало важное место в жизни и хозяйстве раннеземледельческих общин. Изготовлением глиняной посуды занимались на каждом поселении. Открытие гончарных печей на некоторых из них убедительно документирует важнейшее звено керамического производства — обжиг сосудов. В Шомутепе, в частности, выявлены остатки печей простой конструкции в виде корытообразных углублений в грунте с сильно прокаленными стенками. Сравнительно сложнее по конструкции гончарные печи на поселении Аликемектепеси. Здесь на разных уровнях открыты остатки около десяти обжигательных печей. Все они двухъярусные, вытянуто овальной в плане формы. Нижняя камера служила топкой, а в верхней производился обжиг сосудов. Камеры были разделены массивной глиняной рамой с продухами, через которые горячий воздух поступал из топки в обжигательную камеру. Двухъярусные печи зафиксированы на хассунских и халафских поселениях Месопотамии, но там они округлой в плане формы, а в ряде случаев, судя по остаткам горнов на поселении V тысячелетия до н. э. Ярымтепе II, и более сложной конструкции.
Следует отметить, что в результате связей с сопредельными областями в Южное Закавказье, видимо, спорадически попадало довольно ограниченное количество расписной керамики, а из Закавказья (или через Закавказье) редкие образцы ее попали даже на Северо-Восточный Кавказ — в Горный Дагестан. В подражание им на месте делались попытки расписывать отдельные образцы собственной гончарной продукции. Особенно активно это практиковалось, как мы знаем, на поселении Аликемектепеси. Однако традиция расписывать сосуды в Закавказье так и не сложилась, и поэтому чуждая местной культуре расписная керамика не получила здесь сколько-нибудь широкого распространения.
Рассматриваемая эпоха — это время, когда на Кавказе начинает развиваться металлообработка. Находок металла здесь пока довольно мало. Собственно, в шулавери-шомутепинской группе поселений металлических изделий не обнаружено, за одним исключением. Металл представлен в сравнительно поздних комплексах (Нахичеванский Кюльтепе I, Техутское поселение и др.) Южного Закавказья. Это набор весьма архаичных типов изделий — бус, шильев, ножей, изготовленных из металла, выплавленного из местных медно-мышьяковистых руд. Мы не имеем сейчас возможности восстановить даже в общих чертах весь металлургический процесс — от добычи руды и выплавки ее до изготовления готовых изделий. Мы не знаем, возникла ли металлообработка в Закавказье самостоятельно или в результате влияний с юга. Нет доказательств и тому, что обнаруженные, например, в Нахичеванском Кюльтепе I и Техуте медные предметы изготовлены именно здесь, а не доставлены из других мест. Независимо от этого имеющиеся данные свидетельствуют о начале постепенного внедрения металла в быт местного населения, хотя он и не играл еще какой-либо заметной роли в хозяйстве изучаемой эпохи.
У нас мало данных и о развитии текстильного производства племен Кавказа в эпоху энеолита. На центральнозакавказских поселениях не известны такие частые на раннеземледельческих памятниках других областей находки, как пряслица. В памятниках Южного Закавказья они найдены, но в небольшом количестве. То, что ткачество здесь развивалось и являлось одной из отраслей домашнего ремесла, бесспорно. Так, мы знаем, что при изготовлении некоторых сосудов использовалась текстильная основа. В Имирисгора, Шомутепе, Тойретепе и на других поселениях днища отдельных сосудов имеют четкие отпечатки плетенки спиралевидной формы. Не исключено, что это отпечатки грубоплетеных нитей. Вероятно, ткани изготовляли из шерсти и растительного волокна.
Характеристику социального развития энеолитических племен Кавказа приходится давать весьма в общей форме, так как у нас нет надежных данных, позволяющих изучить эту проблему более детально. Полностью не только не раскопано ни одно из раннеземледельческих поселений Закавказья, но даже не вскрыт целиком хотя бы один строительный горизонт какого-либо из этих поселений. На Южном Кавказе и в Дагестане до сих пор совершенно не исследованы могильники, не считая погребений, вскрытых на площади нескольких поселений.
Почти все известные раннеземледельческие памятники Закавказья и Дагестана представляют собой небольшие поселки площадью, как правило, 1–2 га. Они часто расположены группами, включающими несколько (четыре-пять) холмов-поселений, одно из которых было, возможно, основным. Так, в арухлинской группе основным поселением, вокруг которого группировались остальные, считается Арухло I — наиболее крупное в группе (Джавахишвили А.И., 1973, с. 81). Не исключено, что от него «отпочковались» другие поселения. Такие группы поселений составляли, видимо, небольшое родо-племенное объединение. Почти на всех раннеземледельческих поселениях Закавказья мы наблюдаем по существу единый тип жилого сооружения — однокомнатный, круглый в плане дом обычно небольших размеров. В нем проживала одна маленькая семья, составлявшая основу социальной структуры каждого поселка и всего общества энеолитической эпохи Закавказья и, возможно, Кавказа в целом. Трудно определить точно общее число семей, обитавших на каждом поселении. Учитывая плотную застройку большинства из них, можно предполагать, что на поселениях было в среднем не менее 30–40 домов. Возможно, в каждом доме проживало до четырех человек. Таким образом, весьма ориентировочно общее население поселка достигало 120–150 человек.
Судя по хозяйственно-бытовым комплексам, в общинах ранних земледельцев Закавказья не было социальной дифференциации. На поселениях не отмечены какие-либо жилые сооружения, которые резко отличались бы от остальных и могли принадлежать богатым семьям. Специфика построек 8 и 9-10 в Имирисгора, возможно, вызвана особым их назначением как производственных или культовых сооружений.
К сожалению, крайне ограниченны данные и для характеристики идеологических представлений энеолитических племен Кавказа. Применительно к Закавказью и Дагестану, где исследовано наибольшее число памятников, мы имеем, не считая Аликемектепеси и Нахичеванского Кюльтепе I, несколько единичных погребений на площади поселений, весьма небольшую коллекцию антропоморфных фигурок и разрозненные факты, проливающие свет на религиозные воззрения земледельцев и скотоводов края. Помимо Аликемектепеси и Нахичеванского Кюльтепе I, погребения открыты в Бабадервише и Гинчи. В большинстве случаев они безынвентарны, совершены под полами домов и между постройками, принадлежали детям. Как известно, обычай погребения сородичей на площади поселения был широко распространен во всем ареале раннеземледельческих племен. Неудивительно, что этот обычай практиковался в рассматриваемую эпоху и на Кавказе, особенно в Закавказье. Он был связан с культом предков и всей системой идеологических представлений ранних земледельцев Старого Света. Данный обычай, как полагают, отражает культ, связанный с идеей обратимости, возрождения, в конечном счете вполне созвучный идее плодородия, увеличения семьи, рода, его благополучия (Бибиков С.Н., 1953, с. 197–198). Тот же культ характеризуют антропоморфные, в частности женские, глиняные статуэтки. В кавказских комплексах они довольно редки. На раннеземледельческих памятниках других областей, в том числе в Средней Азии и трипольских комплексах, они представлены значительными сериями.