Страница 60 из 149
Итак, погребальный инвентарь Нальчикского могильника ограничивается предметами украшения и не содержит глиняной посуды, производственных и бытовых предметов. Лишь в одном из вскрытых до начала стационарных исследований памятника погребений найдена антропоморфная статуэтка. Документация для этого погребения отсутствует. Известно, что она находилась близ костяка, рядом с которым обнаружена шаровидная булава. Статуэтка сделана из мергеля и изображает женщину. Фигурка плоская, слегка изогнутая, в нижнем конце имеет круглое отверстие; талия подчеркнута, ноги не расчленены (Круглов А.П., Пиотровский Б.Б., Подгаецкий Г.В., 1941, с. 120, табл. VII, 1).
Именно крайней ограниченностью материалов объясняется продолжающийся до сих пор спор о культурно-хронологическом положении Нальчикского могильника. Этот памятник рассматривался и как неолитический, и как энеолитический, и, наконец, как синхронный памятникам раннебронзового века Северного Кавказа (Мунчаев Р.М., 1975, с. 141). Представленные в инвентаре ранних погребений Нальчикского могильника типы украшений, включая медное колечко, в целом довольно архаичны. Среди них выделяются, пожалуй, каменные браслеты (табл. LI, 24–29). Известно, что подобные украшения появляются довольно рано. Они присутствуют в таких ранних памятниках, например, Месопотамии, как Джармо, Телль Магзалия, Телль Сотто и др. На Кавказе же в отличие от Передней Азии они сохраняются, судя по находкам в Тетрамице, Нальчикском могильнике и в двух майкопских памятниках (Мунчаев Р.М., 1975, с. 144), вплоть до эпохи энеолита и ранней бронзы. Анализ каменных браслетов и других типов украшений из Нальчикского могильника, как и обряда захоронений в нем, убеждает нас в том, что данный памятник хронологически предшествует майкопской культуре и относится именно к энеолиту. Нальчикский могильник следует датировать второй половиной IV тысячелетия до н. э. Видимо, тем же временем датируется и Агубековское поселение.
Культура, представленная Нальчикским могильником, была распространена, вероятно, и в других областях Северного Кавказа, в частности на территории Чечено-Ингушетии. Здесь известны два погребения, которые по ряду признаков связываются с ранней группой захоронений Нальчикского могильника. Это, во-первых, погребение в кургане 6 у сел. Бамут (Мунчаев Р.М., 1961, с. 139–140), совершенное в сильно скорченном положении на спине, головой на юг — юго-запад. Погребение было густо посыпано красной краской. У правого предплечья умершего найдена кремневая пластинка (табл. LI, 1) с ретушью по краям и на конце, аналогичная пластинке из погребения 92 могильника в Нальчике. По всей могиле был разбросан мелкий настовый бисер. Это захоронение до мельчайших деталей повторяет ранние погребения Нальчикского могильника. Любопытно, что в обоих могильниках пластинки находились у плечевых костей, и в том и в другом был найден бисер. Второй памятник на территории Чечено-Ингушетии — это остатки скорченного погребения в г. Грозном. Оно тоже было густо посыпано красной краской (Милорадович О.В., 1956, с. 132). В нем найдены кремневая ножевидная пластинка с ретушью по краям (табл. LI, 2) и круглая подвеска из мергеля (табл. LI, 3). У верхнего края подвески просверлены два отверстия для прикрепления ее к одежде. Это украшение сопоставляется с аналогичной шлифованной подвеской из порфирита, обнаруженной в Мариупольском могильнике (Милорадович О.В., 1956, с. 132–133), и с круглыми просверленными раковинами из погребений 3 и 8 Нальчикского могильника.
На основании материалов погребальных памятников довольно определенно можно сделать вывод: в эпоху энеолита на Северном Кавказе существовал уже обычай погребения под курганной насыпью, получивший здесь широкое распространение в бронзовом веке. Можно предполагать наличие связей между племенами отдельных областей Предкавказья. Однако ясно, что ни этих материалов, ни данных, полученных при раскопках Агубековского поселения и Нальчикского могильника, недостаточно для всестороннего изучения и понимания культуры Северного Кавказа эпохи первого появления металла. Несмотря на неполноту и отрывочность данных, все же имеются основания утверждать, что как Причерноморье, так и Северный Кавказ в рассматриваемую эпоху до некоторой степени отставали от Закавказья. Это свидетельствует об определенной неравномерности в культурно-историческом развитии отдельных областей Кавказа на заре эпохи металла. Несомненно, основными причинами, ускорившими эволюцию энеолитической культуры Закавказья и Дагестана, явились факторы социально-экономического характера. Именно усиленное развитие производящих форм хозяйства — земледелия и скотоводства, сопровождавшееся расширением и активизацией связей местных племен между собой и с населением сопредельных (с юга) районов Передней Азии, привело к сложению и расцвету здесь самобытной раннеземледельческой культуры.
Глава третья
Вопросы хозяйства и общественного строя энеолитических племен Кавказа
Все закавказские памятники эпохи энеолита представляют собой поселения с мощным культурным слоем, свидетельствующим об их прочно оседлом характере. Относительно ранняя группа этих поселений сконцентрирована на правобережье среднего течения Куры, в межгорных и предгорных долинах, у притоков Куры или поблизости от реки, т. е. в местах, исключительно удобных для развития земледелия и скотоводства. Сравнительно поздние поселения находятся в Мильской, Карабахской и Муганской степях и на Араратской равнине и почти все привязаны к древней гидрографической сети. Обитатели этих поселении также имели благоприятные условия для ведения земледельческо-скотоводческого хозяйства, о чем свидетельствует значительный и разнообразный материал, включая палеоботанический и остеологический, полученный в результате раскопок. Материалы энеолитических поселений Дагестана, расположенных в нагорной полосе, в узких плодородных долинах, в частности Гинчинского, не оставляют сомнений в том, что и здесь ведущими отраслями хозяйства были земледелие и скотоводство. Чрезвычайно благоприятная экологическая ситуация и другие вышеприведенные факторы позволяют рассматривать Закавказье и Дагестан как один из древнейших центров возникновения земледелия. Однако отсутствие в настоящее время сколько-нибудь достаточного количества выявленных и исследованных мезолитических и особенно неолитических памятников затрудняет определение времени, места и начальных этапов процесса сложения земледелия на Кавказе, пути распространения его из одной области в другие и т. д.
Хотя на отдельных раннеземледельческих поселениях Центрального Закавказья наряду с остатками культурных растений встречены дикий ячмень (Hord. spontaneum), семена дикой вики (Vica Villosa), а также семена диких злаков, напоминающих эгилопс (Нариманов И.Г., 1971, с. 4–5), нельзя говорить о том, что мы сталкиваемся здесь с началом культивации злаков и становления земледелия. Во всех случаях перед нами уже сложившееся земледельческое хозяйство, практикующее посевы определенных видов хлебных злаков и использование в земледельческом процессе и обработке продуктов земледелия набора определенных каменных и обсидиановых орудий.
Каковы были природная среда и климат Южного Кавказа в рассматриваемую эпоху? Установлено, например, что на равнинах Южной Грузии господствовал открытый ландшафт с характерными для него лугово-кустарниковыми растениями (Чубинишвили Т.Н., Челидзе Л.М., 1978, с. 58; Гогичайшвили Л.К., 1979, с. 65–67). На сухой климат указывают, в частности, находки полыни, растений из семейства губоцветных и некоторых злаков. Такими же природно-климатическими условиями отличались, вероятно, и другие долины Центрального Закавказья (Чубинишвили Т.Н., Челидзе Л.М., 1978, с. 58). На юге Закавказья климат был несколько более засушливым. Таким образом, природная среда Закавказья эпохи энеолита была близка современной (Джавахишвили А.И., 1973, с. 8; Doluchanov P.M., 1980, р. 56–58). Здесь, в частности в Южной Грузии, природно-климатические условия (количество осадков — около 500 мм в год) допускали возможность выращивания урожаев на неполивных землях (Лисицына Г.Н., Прищепенко Л.В., 1977, с. 47). Но для более эффективного земледелия при таком климате необходимо было проведение дополнительного искусственного полива земельных участков. В настоящее время благодаря целенаправленным работам, проведенным в Квемо-Картли, представляется возможным ставить вопрос о наличии примитивного искусственного орошения в Закавказье уже в эпоху энеолита.