Страница 30 из 71
Для объяснения факта погребения некоторых женщин на левом боку, по-мужски, можно еще высказать предположение, что так хоронили тех женщин, которые какими-то своими качествами приближались к общественному положению мужчин. Однако тогда следовало бы ожидать подтверждения этого в погребальном инвентаре. Но поскольку наблюдается только мужское положение скелета при обедненном инвентаре, то нужно заключить, что здесь речь может идти только о биологических, половых характеристиках погребенных.
Попытка выделить в могильнике погребения бездетных женщин была осуществлена М. А. Итиной на материалах могильника Кокча 3 [1977, с. 226]. Именно так она интерпретировала группу одиночных женских захоронений и подкрепила это авторитетными ссылками на труды по этнографии некоторых племен Африки.
Отношение к бездетным женщинам, составлявшим значительный процент, у народов Средней Азии вообще и у народов Хорезма, в частности, было не только определенным, но и отрицательным. Так как в нашу задачу не входит проследить все обычаи, связанные с такими женщинами, приведем несколько примеров из этнографии Хорезма, собранных и объясненных Г. А. Снесаревым [1969]. Бездетность, по его словам, расценивали не как физический недостаток, недуг и даже не как «божье наказание», а как результат порчи или враждебного вмешательства духов — чилля. Рок бездетности в существующих представлениях как бы материализуется: от бездетности можно избавиться, передав ее другой женщине. И женщины, несущие чилля, старались от него освободиться разными магическими способами, в то время как другие пытались от него такими же методами оборониться [там же, с. 81].
Считается, что во время свадебного переезда невесты в дом жениха бездетная женщина может передать ей свой чилля, перебежав дорогу свадебной процессии; чтобы этого не случилось, выставлялась охрана. Во время церемонии бракосочетания тоже охраняли помещение, причем особое внимание обращали на крышу: если ее в этот момент пересечет бездетная женщина, то она избавится от своего недуга, передав его молодой жене. Бесплодная женщина не должна была также входить в дом к роженице во избежание нанесения ей вреда [там же, с. 82, 83].
Магических действий, помогавших от бесплодия, было много, но все они носили иррациональный характер. Так, чтобы освободиться от своего рока, близкая родственница, не имевшая детей, должна была съесть кусок крайней плоти, отрезанной во время суннат-тоя, а другие бездетные женщины, чтобы освободиться от своего рока, должны были пролезать в расселины скал, под обнажившимися корнями деревьев, через отверстия в земле. С этой же целью обнажали живот и держали его перед огнем, уповая на сакральную силу огня; умывались водой, которой было омыто тело умершего многодетного человека, и старались уловить душу этого человека во время его похорон [там же, с. 98, 99, 126, 191]. Количество примеров магических действий можно и умножить, но и без того ясно, что бездетных жепщин в первобытном обществе было немало и они рассматривались в качестве носителей определенной порчи; их не столько жалели, сколько боялись, ибо они могли распространить свой недуг на других женщин. Следовательно, естественно предположить, что и в обществе древних земледельцев Юго-Западной Туркмении к бездетным женщинам было аналогичное отношение. Поэтому их и хоронили определенным образом, отлично от других женщин; похоже на то, что умершие раньше сородичи при встрече с ними на «том свете» Должны были их остерегаться, так как они и после смерти, а может быть, и их души продолжали сохранять свою способность приносить вред; возможно, одпако, что в погребении бездетных женщин по-мужски кроются более глубокие верования (см. гл. VII).
Точка зрения о выделении в древнем обществе бездетных женщин подтверждается как археологическими, так и этнографическими материалами. И если бездетных женщин хоронили по-мужски, то можно сделать вывод о том, что полноценных и полноправных женщин погребали полярно мужчинам. И действительно, значительная часть женских захоронений была совершена на правом боку, причем посуда для воды у них стояла в головах. Как известно из предыдущего изложения, данная группа могил не только самая многочисленная, но и самая богатая по количеству и разнообразию погребального инвентаря. Тут находятся п большинство ковровых ножей, и престижные вазы, и чайники со сложными носиками. Это дает основание считать таких погребенных хозяйками в своем доме. При развитых патриархальных отношениях в обществе только жена хозяина дома, главы семьи, могла пользоваться правом хозяйки и в силу этого руководить всеми домашними работами, рожать детей, присутствовать при трапезе мужчин, ухаживая за ними и прислуживая им, а также принимать участие в изготовлении того напитка, для которого предназначались чайники со сложными носиками.
11 женщин, похороненных на правом боку, но с сосудами для воды, поставленными по-мужски, в ногах, были способны к деторождению — некоторые из них умерли от родов и были погребены с младенцами. Однако они имели заметно обедненный набор погребального инвентаря (в основном кольца для волос и серьги) и керамических сосудов (нет почти никаких, кроме обязательных четырех сосудов и иногда кувшинов с горшочками, что практически соответствует керамическому набору в могилах бездетных женщин). Таких погребений почти вдвое меньше, чем захоронений полноценных и полноправных женщин, и чуть больше, чем — бездетных. Сочетание всех этих признаков позволило сделать попытку не только интерпретировать данную группу погребений, но и восстановить с ее помощью форму семьи у древнего населения долины Сумбара.
Относительная бедность погребального инвентаря в названных могилах и измененная топография сосудов по сравнению с большинством женских погребений показывают, вероятнее всего, ущемленный семейноправовой статус похороненных там женщин. Если женщин основной группы можно считать хозяйками в доме и семье, то женщины этой группы таковыми не являлись. Подобная группа женщин могла существовать в обществе только при определенной форме семьи, в которой наряду с хозяйкой имелись какие-то другие женщины, игравшие вторые роли и выполнявшие вместе с тем свою основную функцию — деторождение — и многие работы по дому. Такой семьей могла быть только трехпоколенная моногамная патриархальная семья, состоявшая из родителей (первое поколение), взрослых незамужних дочерей, холостых или женатых сыновей второго поколения и их детей, т. е. третьего поколения. Лишь в такой семье могли быть неполноправные, но полноценные женщины: жены взрослых сыновей при живых родителях — невестки — пли почему-то оставшиеся без мужей дочери (мы исключаем институт приймачества, как маловероятный и нетипичный).
До обособления своей семьи или до смерти хозяйки дома невестка не могла занять место старшей женщины в семье. Но она не была обречена пребывать всю жизнь на вторых ролях; со временем невестки становились полноправными хозяйками своих трехпоколенных семей. Если же невестки умирали, не достигнув высшей ступеньки в семейной иерархии, то их, естественно, и хоронили в соответствии с приниженным семейно-правовым статусом. Сравнительно малое количество захоронений невесток говорит о том, что невестки умирали относительно редко, некоторые, очевидно, при первых родах; в основном они доживали до положения хозяйки в своей семье.
Незамужние дочери, жившие в семьях родителей, с течением времени становились незамужними сестрами в семьях своих братьев, но надо думать, что женщин этой категории в коллективе поселка было совсем мало. Если они оставались бездетными, их ждало после смерти мужское положение в могиле. Но могло быть и так, что по каким-то причинам дочери, выданные замуж в другие семьи, возвращались обратно к родителям или братьям. Тогда, если у них были дети, их хоронили, как невесток, на правом боку с сосудами для воды в ногах, а если нет — как бездетных женщин, по-мужски.
Можно попытаться объяснить наличие так называемой группы невесток иначе и предложить видеть в них младших жен хозяина малой полигинической семьи. Однако если бы в обществе практиковалось многоженство, то младшие жены значительно реже становились бы хозяйками. Они чаще оставались бы до смерти на неполноправном положении, и их погребений было бы значительно больше, чем погребений полноправных женщин. Малое количество подобных погребений противоречит такому объяснению. Это значит, что наши предположения о наличии у древнего населения долины Сумбара трехпоколенной моногамной семьи имеют больше всего оснований.