Страница 18 из 83
— Мама родилась в сороковом. Жила в деревне. Ей не было ещё и двух лет, когда в деревню пришли немцы и полицаи. В подполе одной избы нашли двух раненых красноармейцев. Их тут же пристрелили. Возиться с тяжелоранеными немцам было лень. А всех жителей деревни согнали в один амбар. Всех… Стариков, женщин, детей. Облили амбар по углам из канистр бензином и подожгли. Партизанский отряд нашего деда опоздал совсем чуть-чуть. Они убили всех этих немцев и полицаев, но жителей деревни это уже не спасло. Выжила только одна маленькая девочка, примерно двух лет от роду. Мать выкинула её из амбара в щель под самой крышей, когда уже полыхало вовсю… У девочки были сломаны обе ноги и повреждён позвоночник… И ещё ожоги… Наш дед, командир партизанского отряда, выходил эту девочку, а после и удочерил её. Это была наша с тобой мать — Наталья Ивановна Ковальчук. Дед её один воспитывал. Сломанные ноги срослись, ожоги зажили, а вот позвоночник так и остался искривлён.
Мы уже дошли до метро. В булочной купили небольшой батончик за семь копеек и разделили на двоих. Свежий хлеб имел умопомрачительный запах… Вот почему хлеб раньше имел такой аромат, но при этом быстро черствел? Хотя и сухарики из него были тоже обалденные. А вот в будущем у хлеба не стало того аромата… Зато эти испечённые из неизвестно чего батоны быстро покрывались чёрной, зелёной или даже оранжевой плесенью, но при этом продолжали оставаться мягкими…
Запив съеденный хлеб газировкой, Лёшка продолжил свой рассказ.
— В конце пятьдесят восьмого года дед совершенно случайно встретился с отцом. К тому времени, у Ивана Семёновича уже развился быстро прогрессирующий рак лёгких… У отца тоже были с лёгкими постоянные проблемы. Вот, где-то в каком-то медицинском учреждении они и встретились… Дед обратился к отцу с просьбой позаботиться о дочери. После войны женщин было гораздо больше, чем мужиков. Слишком много забрала себе война… И продолжала собирать свой кровавый урожай ещё долго, но уже в мирное время. Зато женщин было полно, и молодых, и зрелых, на любой вкус. Но у молоденькой хромоножки с искривлённым позвоночником не было ни единого шанса найти себе мужа. Мало шансов было и у бедного инвалида Григория Тихо́го. Дед умер через полгода. Отец с молодой женой переехали в деревню Шипилово, а через год родились мы с тобою. Наталья Тиха́я умерла сразу после родов от сильного кровотечения. Вот тогда-то наша с тобой фамилия и изменилась на одну букву. Батя поехал оформлять всё сразу, и свидетельство о смерти жены Натальи, и наши с тобой свидетельства о рождении. Ошибка произошла по причине того, что при написании фамилии нашей матери Тиха́я, ударение не ставится. Батя переживал из-за мамки сильно. Ну и бухой, наверное, был. А тому, кто оформлял документы, было по фигу. Так фамилия Тихо́й превратилась в Тихий. Ты теперь Александр Тихий, а я Тихий Алексей. С тех пор так и пошло. Теперь уже трудно будет убедить всех в обратном. Скажут, что Тихо́й — это местечковый говор, а на самом деле правильно Тихий. Сейчас Шипилово уже часть Москвы. И мы с тобой до девяти лет прожили там. Там же пошли в школу и проучились три года… Отец умер от осложнения после пневмонии в шестьдесят девятом. Нас с тобой отправили сюда, в интернат… Деревенский дом, в котором мы жили в Шипилово снесли. Сейчас там строят новый район Москвы.
— Да. Я знаю. Орехово-Борисово…
— Вот и всё… Последние пять лет мы учимся здесь.
— Ну и ладно… Я так понял, что дома у нас больше нет, а требовать себе квартиру в новостройках Орехово-Борисово, взамен снесённого дома бесполезно.
— После совершеннолетия должны что-то дать.
— Ага… Ты прав, Лёш. Дадут. Догонят и ещё добавят. Общагу мы получим и всё тут. Люди в Союзе годами стояли в очередях на квартиру…
— А кооперативные квартиры?
— Во-первых: Кооператив — это дорого. И даже если мы с тобой найдём эти деньги, то надо ещё будет всем объяснить, что деньги мы заработали честно…
— А ты знаешь, где взять деньги?
— Знаю несколько мест… Но не сейчас.
— Ладно. Потом расскажешь. А сейчас давай лучше подумаем, как будем разруливать ситуацию с рыжим.
— Как? Как… Каком кверху… Помнишь, как ты сказал тогда?
— Когда?
— Блин… А ведь и правда… Когда? Я хотел сказать, что вчера… Но это было, практически ещё сегодня…
— И что я сказал?
— А ты уже не помнишь? — Лёшка усмехнулся. — Ты сказал, что если шансов нет никаких, то и терять-то особенно нечего. А значит, и бояться нечего. Прорвёмся…
— А получится? — спросил его я.
— Не попробуем, не узнаем…
От метро в сторону интерната мы решили пойти другим путём. Потому что вдоль трамвайных рельс, а потом мимо Новоспасского монастыря, да через пруд, всё таки далековато… А наискосок, дворами… Я же тут практически местный и все проходные дворы знаю…
Об одном я только забыл… Любимое развлечение местной шпаны — подкараулить тех, кто помоложе, да послабее, чтобы потрясти из них мелочь. Могли побить, могли просто угрожать, чтобы добиться успеха.
В одном из дворов нас обступили сразу трое… И совсем не такие миролюбивые, как рыжий со товарищи. Эти были и постарше, и покрупнее… И судя по всему, немного пьяные, а значит на взводе и без тормозов…
— Денюшки есть? — спросил подошедший первым фиксатый парень с наколкой на руке… Но костяшках правой хорошо читались буквы: К О Л Я, а на левой тоже на костяшках значились цифры: 1 9 5?. Именно так. Вместо последней цифры был вопросительный знак…
Я не успел ничего ответить. Лёха меня опередил.
— Денюшки есть. Да не про вашу честь…
А после тупо зарядил фиксатому в пах, а когда того согнуло вперёд, снизу вверх пробил кулаком в челюсть. Фиксатого от удара аж подбросило, но лишь для того, чтобы приземлить на землю.
Раздумывать было некогда. Тому, что был слева от меня, я нанёс довольно таки подлый удар ботинком под колено. Попал хорошо. Мой оппонент сразу же выбыл из потасовки. Ну а за то, что игра пошла не по правилам, я не переживал. Они нас ведь тоже не пряниками угощать собирались…
Между тем третий противник сцепился с Лёхой, и смог его завалить на землю. Ещё немного и он начнёт окучивать брата кулаками.
С разбегу бью, чисто по-футбольному, пыром, в голову врага. Тот завалился на бок. Лёха, высвободившись из-под грузного тела, мигом вскочил на ноги, а потом стал пинать поверженного противника ногами.
Я оглядел поле боя. Фиксатый лежал скрючившись, зажимая лицо руками. Из-под ладоней сочилась кровь.