Страница 45 из 46
— Извините, что я вам помешала, — очень тихо и в то же время настойчиво, продолжала Зайнаб. — Я к вам, Сурайе-хон! Мне очень… Мне очень-очень нужно с вами поговорить…
— Я вас слушаю, — сухо откликнулась Сурайе и слегка дернула плечом. — Или может быть лучше в комнате?
Увидев, наконец, в руках у Зайнаб портфель, Сурайе вздрогнула и оглядела педагогов. Те ничего не поняли, но поторопились сказать:
— Пожалуйста, пожалуйста… Мы вас подождем.
Сурайе и Зайнаб вошли в квартиру и закрыли за собой дверь. Они пробыли там не больше пяти минут. Но и эти пять минут тянулись для ожидающих, как пять часов. Все почувствовали, что посещение Зайнаб таит в себе что-то важное.
Но вот открылась дверь. Первой выскочила на крыльцо Сурайе. Теперь она обеими руками прижимала к груди портфель.
— Нашелся, нашелся! — кричала Сурайе и глазами, полными слез, смотрела на своих товарищей.
Следом за ней вышла Зайнаб. На нее никто не обращал внимания. Она скромно пряталась за спиной Сурайе.
— Где же вы?! — вскричала Сурайе и, обернувшись, схватила руку Зайнаб. — О, господи, ну скорей же, подруженька! Милая, дорогая!.. Где телефон?!.. Надо звонить в город… В область… В милицию… К прокурору… Куда же звонить, товарищи, подскажите…
Тогда старик Бакоев, который уже всё понял, сказал голосом спокойным и добрым:
— Тише, не шумите, дети! Не надо никуда ходить. Не надо устраивать переполох в школе… Я сам пойду и сам позвоню…
Все сразу согласились. И Бакоев пошел. Но почему-то не в школу, где находился ближайший телефон, а в сторону правления колхоза.
— Это правильно, — проговорила Елена Ивановна. — Там он встретится с раисом и с секретарем парторганизации. Они посоветуются, кому позвонить, что сказать… Десять минут раньше, десять минут позже — от этого ничего не изменится… — Деньги нашлись — вот, что самое главное…
И тут оказалось, что у старика Бакоева удивительно острый слух. Он ведь отошел уже шагов на пятнадцать, но вдруг обернулся и, хитро прищурившись, спросил:
— Что самое главное? Ну-ка, повторите!.. Или нет, лучше не повторяйте. Мы все вместе как следует подумаем, а потом скажем, что самое главное.
ЭПИЛОГ
Для коня красноречия круг беговой —
Это внутренний твой кругозор бытия.
Кто же всадник? — Душа. Разум сделай уздой,
Мысль — привычным седлом, и победа — твоя!
Носар Хасроу.
«…Подошел конец учебного года. Работы по горло. Весенние события потеряли остроту. И все же я, вероятно, довел бы до конца свои записки. Но каждый раз, когда я вынимаю из ящика стола эти тетради, Сурайе неодобрительно посматривает на меня, как бы говоря: «Урок, который мы получили, и так никогда не забудется! Мы уже не сможем повторить подобные ошибки. Так зачем же мучить себя, ворошить прошлое?»
Я смущаюсь под ее взглядом, прячу тетради и откладываю, откладываю.
Но вот сегодня мы неожиданно получили из города небольшое письмо от нашей дорогой Зайнаб. После суда, на котором она держалась молодцом, показав, как глубоко осознала меру нравственного падения бывшего своего жениха Мухтара Махсумова, мы с ней еще не виделись.
Попутно замечу, что и я только на суде узнал до конца этого человека. По ходу дела выяснились темные стороны его жизни. Ему предстоит, повидимому, ответить и за другие свои преступления… Но довольно о Махсумове. К своим запискам меня заставили вернуться иные соображения.
В своем письме Зайнаб сообщила нам, что экзамены сдаст успешно и что жизнью своей в общем довольна. Очень благодарит за приглашение в Лолазор. Она пишет, что в Лолазоре ей понравилось, о лучшем месте, чтобы провести отпуск, она и не мечтает. Очень хочет повидать Мухаббат, которую за время жизни в нашем доме горячо полюбила… Была бы рада встретиться и с нами, особенно с Сурайе, но…
Вот в этом то «но» самое главное. Зайнаб боится растревожить рану. Боится, как она пишет, напомнить себе дни любви.
Мы ответили на письмо Зайнаб вместе с женой. Постарались написать как можно ласковее. Сказали, что рана ее постепенно заживет, время всё излечивает…
Да, вот, что я хочу еще заметить. Мне пришла в голову мысль, которая не дает покоя. В тот момент, когда во мне загорелась такая неудержимая, такая страстная вспышка влюбленности… Да, да я хочу сказать как раз о той безумной и нелепой ночи. Я тогда не рассуждал, не думал. Потому и я воспользовался стихами Саади, что они выражали безотчетное чувство. Любовь, где нет уважения к женщине, любовь, которая хочет подавить все остальные чувства, подчинить себе мысль…
Теперь мне ясно, в чем была моя вина. В том, что я слепо, не оценивая и не обдумывая свои поступки, влюбился в малознакомую, почти совсем неизвестную мне девушку. Позволил себе влюбиться. Позволил себе говорить и писать о любви, хотя, конечно, любви-то никакой и не было.
…Последнее, что я считаю необходимым записать: Сурайе, прочитав эти последние страницы, вдруг спросила: отправил ли я наше письмо Зайнаб? Узнав же, что оно еще здесь — взяла его и порвала.
— Знаете, — сказала она мне, — завтра в младших классах кончаются занятия. Послезавтра я буду уже свободна. Лучше я съезжу к Зайнаб сама. Ведь живой человеческий разговор, живое участие лучше? Правда лучше, как вы думаете?..»
1955-56 г.
КОНЕЦ
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
notes
Примечания
1
Суфа — глинобитное возвышение для сидения.
2
Джон — душа, милый, милая.
3
Палас — род домотканного ковра.
4
Паранджа — женский халат с закинутыми за спину ложными рукавами, накрывает и голову, причем лицо и грудь закрываются волосяной сеткой (чачваном). Ношение паранджи, усугублявшее рабское положение женщины в прошлом, было освящено исламом.
5
Хафиз — народный певец.
6
Дувал — глинобитная стена.
7
Усто — мастер.
8
Пахан — жаргонное словечко, означающее — Главарь шайки.
9
«Хорпуштак» — «Еж» — название сатирического журнала.
10
Джин — бес, злой дух.
11
Народные стихи — перевод В. Бугаевского.
12