Анатомия Меланхолии

Однако мне не следует быть злонравным и допускать утверждения, противные моим взглядам: я не могу отрицать, что среди нашего дворянства там и сям обнаруживается поросль прекрасно образованных людей, подобных Фуггерам{1630} в Германии, Дю Барту{1631}, Дю Плесси{1632}, Садаэлю{1633} — во Франции, Пико делла Мирандоле, Скотту{1634}, Бароччи{1635} — в Италии:

Однако их очень немного, особенно в сравнении с большинством (опять-таки за исключением тех немногих, что решительно ко всему безразличны), у коих на уме лишь соколы да борзые и кто тратит большую часть времени на удовлетворение своего безмерного сластолюбия, азартные игры и пьянство. А если они и примутся иногда за какую-нибудь книгу, si quid est interim otii a venatu, poculis, alea, scortis [если улучат минуту, свободную от охоты, пьянства, азартных игр и женщин], то, скорее всего, предпочтут «Английскую хронику» сэра Гуона Бордосского{1637}, «Амадиса Гальского»{1638} и прочее или же сборник пьес, какой-нибудь новый памфлет, да и то лишь в такое время года, когда они не могут выехать из дома, чтобы хоть как-то убить время; ведь единственное, о чем они способны рассуждать, — это собаки, соколы и лошади, да разве еще осведомиться, какие новости?[2060] Если кто-то из них путешествовал по Италии или хотя бы побывал при дворе императора, провел зиму в Орлеане и может изъясняться со своей любовницей на ломаном французском, опрятен и одет по моде, напевает несколько избранных заморских мелодий, рассуждает о лордах и леди, городах и дворцах — тогда он само совершенство и заслуживает всеобщего восхищения; в противном случае он ничем не отличается от прочих[2061], и тогда между господином и слугой нет решительно никакого различия, кроме только знатного титула; зажмурь глаза и решай, кто из двух предпочтительней, тот, кто сидит (если не обращать внимания на одежду), или тот, что стоит за ним с подносом; и тем не менее именно эти люди должны быть нашими покровителями, а иногда еще и нашими правителями, государственными мужами, судьями, знатью, благородными и мудрыми по праву наследования.

Но (вновь повторяю) не поймите меня превратно, Vos, o patritius [О вы, патриции <с голубой кровью>{1639}], все вы — поистине достойные сенаторы и джентльмены, я с почтением отношусь к вашим именам и особам и со всем смирением представляю себя на ваш суд и готов к вашим услугам. Среди вас, признаю это со всей искренностью, много достойных покровителей и истинных ценителей моих познаний, помимо многих сотен тех, кого я никогда не видел и о коих не слыхал, являющихся опорой нашего государства, чье достоинство, щедрость, образованность, рвение, ревностность в делах веры и уважение ко всем ученым людям должны быть священными для всех потомков[2062], однако опять-таки среди людей вашего ранга встречаешься с таким распущенным, продажным, алчным, невежественным сбродом, который ничем не лучше неотесанного тупого мужлана, merum pecus (testor Deum, non mihi videri dignos ingenui hominis appellatione) [сущих скотов (Господь тому свидетель, что они недостойны называться действительно свободными людьми)], диких фракийцев, et quis ille Thrax qui hoc neget? [и кто из фракийцев стал бы это отрицать?] отвратительных, богохульствующих, пагубных компаний, безбожных, бесстыжих и тупых — я не знаю, какие еще эпитеты употребить по отношению к ним; врагов образованности, разрушителей церкви и пагубы для государства; и вот такие люди являются патронами церковных приходов в силу наследования, а посему им принадлежит право свободно распоряжаться церковными приходами на благо церкви; однако (на деле они оказываются суровыми надсмотрщиками), не упуская ни малейшей возможности утащить к себе свою солому, они заставляют при этом изготовлять потребное им количество кирпичей{1640}; они пекутся обычно только о собственных интересах; выгода — вот побудитель всех их поступков, и в итоге самым одаренным человеком они сочтут того, кто даст им больше других; одним словом, как говорится в пословице: не заплатишь — не помолишься[2063]{1641}. Nisi preces auro fulcias amplius irritas [Если вы не подкрепляете свои домогательства деньгами, то лишь раздражаете патронов] ut Cerberus offa, помимо этого необходимо еще подкупать и угощать их свиту и состоящих при них должностных лиц, ублажая их мздой, подобно Церберу{1642}, взимавшему ее со всех отправлявшихся в ад. Существовала старинная пословица: Omnia Romae venalia [В Риме все продается{1643}], это папистское отребье, которое никогда не будет искоренено, тут уж нет никакой надежды и без денег ничего полезного добиться невозможно. Клерк может предложить свои услуги, готов подтвердить достоинства просителя, одобрить его ученость, честность, религиозность, усердие, не поскупится на похвалы[2064], однако probitas laudatur et alget[2065] [восхваляется честность, но зябнет]. Если окажется, что это человек из ряда вон выходящих дарований, они сбегутся издалека, чтобы послушать его, подобно тому как у Апулея{1644} все сбежались, чтобы увидеть Психею: Multi mortales confluebant ad videndum soeculi decus, speculum gloriosum; laudatur ab omnibus, spectatur ob omnibus, nec quisquam non rex, non regius, cupidus ejus nuptiarum, petitor accedit; mirantur quidem divinam formam omnes, sed ut similacrum fabre politum mirantur: Множество смертных пришло, чтобы увидеть Психею, славу своего века, они восторгались ею, расхваливали ее, вожделели ее за ее божественную красоту и глазели на нее, но только лишь как на картину, никто и в мыслях не имел жениться на ней, а все потому, что quod indodata [она была бесприданница]; у прекрасной Психеи не было денег; вот так же поступают и с ученостью[2066]:

2055

Catullus. [Катулл. <Бертон цитирует здесь стихи римского поэта Катулла, которые значатся в сборнике его стихов под номером IV и начинаются в русском переводе А. Пиотровского словами: «Корабль, который здесь вы, гости, видите» (25–26).>]

2056

Juven. [Ювенал. <Сатиры, VII, 1, пер. М. Дмитриева.>]

2057

Nemo est quem non Phoebus hic noster, solo intuitu lubentiorem reddat.

2058

Panegyr. [Панегирик. <Хвалебное письмо Плиния Младшего императору Траяну (Письма, 54).>]

2059

Virgil. [Вергилий. <Энеида, IV, 143–144; однако Бертон переставляет слова из строки в строку и дает их в другом порядке; в оригинале: «…Primo avulso non deficit alter / Aureus; et semili frondescit virga metallo».>]

2060

Rarus enim ferme sensus communis in illa Fortuna. — Juv. Sat. 8. [Верно, что здравый смысл у Судьбы бывает не часто. — Ювенал. Сатиры, VIII <73, пер. М. Дмитриева>.]

2061

Quis enim generosum dixerit hunc qui Indignus genere, et praeclar nomine tantum Insignis. — Juv. Sat. 8. [Разве можно назвать родовитым того, кто не стоит / Рода и только несет с собой знаменитое имя. Там же. — Ювенал. Сатиры, VIII <30–31>.]

2062

Я сам нередко встречал таких людей и общался с различными достойными джентльменами в провинции, которые нисколько не уступают, а напротив того, превосходят многих наших университетских ученых своей образованностью в самых разных областях знаний.

2063

Ipse licet Musis venias comitatus Homere. Nil tamen attuleris, ibis, Homere, foras. [Если с пустыми руками придешь ты, питомец Камен, / Будь ты хоть сам Гомер — выставлен будешь, Гомер. <Овидий. Наука любви, II, 279–280, пер. М. Гаспарова.>]

2064

Et legat historias, authores noverit omnes Tanquam ungues digitosque suos, — Juv. Sat. 7. [И пусть он историю знает и авторов всех, как свои пять пальцев. — Ювенал. Сатиры, VII <231–232>.]

2065

Juvenal. [Ювенал. <Сатиры, I, 74, пер. Д. Недовича и Ф. Петровского.>]

2066

Tu vero licet Orpheus sis, saxa sono testudinis emolliens, nisi plumbea eorum corda, auri vel argenti malleo emollias, etc. — Salisburiensis. Polycrat. lib. 5, cap. 10. [Быть может, ты и Орфей, звуками лиры смягчающий камни, но если ты размягчишь их сделанные из свинца сердца, то… — Сарисбюриенсис. Поликрат, кн. V, гл. 10.]