Анатомия Меланхолии

ПОДРАЗДЕЛ XV

Любовь к знаниям, или О чрезмерных занятиях наукой. С отступлением касательно бедствий ученых, а также причин, по которым Музы меланхоличны

Леонард Фуксий (Instit., lib. 3, sect. I, cap. I [Наставления, кн. III, раздел I, гл. 1]); Феликс Платер (lib. 3, de mentis alienat [кн. III, об умопомешательстве]); Геркулес Саксонский (Tract. post. de melanch. cap. 3 [посмертный трактат о меланхолии, гл. 3]) говорят об особом виде сумасшествия, вызываемого чрезмерными занятиями наукой[1959]. Фернель{1521} (lib. I, cap. 18 [кн. I, гл. 18]) рассматривает научные занятия, размышления, постоянные раздумья как особую причину душевного расстройства[1960] и в своей 86-й consul. [консультации] приводит те же самые слова. Джованни Аркулан (in lib. 9 Rhasis ad Almansorem, cap. 16{1522} [относительно 9-й кн. Разиса, гл. 16]) среди прочих причин называет studium vehemens [одержимость учением]; такого же мнения придерживается и Левин Лемний (lib. de occul. nat. mirac. lib. I, cap. 16 [об оккультных чудесах природы, кн. I, гл. 16]). «Многие люди, — говорит он, — приходят к этой болезни вследствие непрерывных ученых занятий[1961] и бессонных ночей, причем из всех людей более всего ей подвержены именно ученые»[1962], и еще те, присовокупляет Разис, «кто обычно наделен наилучшими умственными способностями»[1963] (Cont. lib. I, tract. 9 [Основы, кн. I, тракат 9]). Марсилио Фичино (de sanit. tuenda, lib. I, cap. 7 [о сохранении здоровья, кн. I, гл. 7]) включает меланхолию в число пяти главных бедствий, от которых страдают ученые люди, и считает, что этот деспот досаждает едва ли не каждому из них и является в какой-то мере почти неразлучным их спутником. Похоже, что именно по этой причине Варрон называет tristes philosophos et severos [философов печальными и суровыми{1523}]; строгие, печальные, язвительные, мрачные — вот эпитеты, употребляемые обычно по отношению к ученым людям, вот почему Патрицци[1964]{1524} предпочел бы, чтобы те, кому вверяют власть, не были чрезмерно образованными. Ибо, как считает Макиавелли{1525}, научные занятия изнуряют их тела, омрачают их души, ослабляют их силу и отвагу, вот почему хорошие ученые никогда не бывают хорошими воинами, что прекрасно подметил один гот, а посему, когда его соплеменники, вторгнувшись в Грецию, вознамерились было сжечь все тамошние книги, он воспротивился этому, сказав, что ни в коем случае не следует этого делать: «Предоставьте им вкушать эту отраву, которая со временем поглотит всю их решимость и боевой дух»[1965]. Турки не дали занять престол их империи его прямому наследнику — Коркуту{1526}, а все из-за его чрезмерной преданности своим книгам[1966]; таково уж весьма распространенное в мире мнение, что учение изнуряет и подавляет душевные силы и per consequens, вследствие этого порождает меланхолию.

В объяснение того, почему ученых людей следует считать более других подверженными этой болезни, можно привести два главных довода. Один из них: они ведут малоподвижный одинокий образ жизни, sibi et musis [посвященный лишь себе и Музам], лишены всяких телесных упражнений и тех обычных развлечений, которых не чуждаются другие люди; если же к этому присовокупляется еще и чувство неудовлетворенности и тщетности, что случается даже слишком часто, то это ввергает их внезапно в пучину душевной болезни; однако самая распространенная причина — непосильные научные занятия. «Чрезмерная ученость, — сказал Павлу Фест, — доводит тебя до сумасшествия»[1967], — вот другая крайность, которая приводит к таким последствиям. В том же убедился на собственном опыте и Тринкавелли (lib. I, consil. 12, 13 [кн. I, советы 12, 13]) в случае с двумя своими пациентами — молодым бароном и еще одним; оба они приобрели эту болезнь вследствие чересчур напряженных занятий. То же самое наблюдал и Форест (Observat. lib. 10, observ. 13 [Наблюдения, кн. X, наблюдение 13]) на примере молодого священнослужителя из Лувена, который повредился в уме и уверял, что «Библия находится у него в голове»[1968]. Марсилио Фичино (de sanit. tuend., lib. I, cap. 1, 3, 4 [о сохранении здоровья, кн. I, гл. 1, 3, 4] и lib. 2, cap. 16 [кн. II, гл. 16]) приводит немало объяснений тому, «отчего ученые люди начинают нести несусветицу чаще, чем другие»[1969]. Первое — небрежность по отношению к самим себе: «Другие люди заботятся об орудиях своего труда: художник моет свои кисти, кузнец содержит в порядке молот, наковальню, кузницу; землепашец непременно починит свой плуг и наточит топор, если он затупился; сокольничий или егерь непременно позаботится о своих соколах, гончих, лошадях, собаках и прочем; музыкант, настраивая струны своей лютни, натянет или ослабит их и прочее; одни только ученые люди пренебрегают своим орудием (я имею в виду их мозг и жизненные силы); а ведь они пользуются ими повседневно и озирают с их помощью весь мир, а посему у них наступает истощение от непомерных занятий»[1970]. Vide, говорит Лукиан, ne funiculum nimis intendendo, aliquando abrumpas: «Смотри, не натягивай веревку слишком туго, а то ведь она в конце концов лопнет»[1971]{1527}. Фичино приводит в своей четвертой главе некоторые другие причины: ведь покровители учености — Сатурн и Меркурий{1528} — это иссушающие планеты; да и Ориган[1972] объясняет той же самой причиной такую бедность всех родившихся под знаком Меркурия, которые по большей части живут в нищете: ведь и жребий, выпавший их покровителю — Меркурию, — тоже был не лучше. Древние Парки{1529} обрекли его на нищету в наказание, и с тех пор Поэзия и Нищета — Gemelli, злосчастные близнецы, — друг с другом неразлучны.

Меркурий может помочь им приобрести знания, но только не деньги. Другой же причиной, как считает Фичино, являются размышления, которые «иссушают мозг и гасят природный жар, ибо в то время как душевные силы заняты там наверху созерцанием, желудок и печень оставлены в небрежении, и оттуда вследствие нарушенной меры сгущения поступает черная кровь и не переработанные этими органами вещества, а из-за недостатка телесных упражнений избыточные испарения не получают выхода»[1973] и прочее. Те же самые причины повторяются и у Гомезия (lib. 4, cap. I, de sale [кн. IV, гл. 1, о соли]), Ниманна (orat. de Imag. [речь о Воображении])[1974], Джованни Воския (lib. 2, сар. 5, de peste [кн. II, гл. 5, о чуме]); они, правда, прибавляют к этому кое-что еще, считая, что особенно трудолюбивые из посвятивших себя науке страдают обычно от подагры, катаров, насморков, упадка сил, желудочных расстройств, плохого зрения, камней и колик, несварения, запоров, головокружений, ветров в кишечнике, чахотки и прочих подобного рода недугов, вызываемых их образом жизни[1975]; такие люди по большей части худые, иссохшие, бледные, они растрачивают свое состояние, теряют рассудок, а нередко и жизнь, и все это из-за непосильного усердия и чрезмерных научных занятий. Если вы не верите в справедливость этих наблюдений, взгляните на сочинения великого Тостадо{1531} и Фомы Аквинского и скажите, разве они не трудились, не щадя своих сил? Перечтите Августина, Иеронима и тысячи других.

1959

Peculiaris furor, qui ex literis fit.

1960

Nihil magis auget, ac assidua studia, et profundae cogitationes.

1961

Научные занятия — это непрерывные и глубокие размышления, сосредоточенные на чем-то с огромным желанием. — Цицерон. <De inventione, I, 25, 36.>

1962

Non desunt, qui ex jugi studio, et intempestiva lucubratione, huc devenerunt, hi prae caeteris enim plerunque melancholia solent infestari.

1963

Et illi qui sunt subtilis ingenii, et multe praemeditationis, de facili incidunt in melancholiam.

1964

Ob studiorum sollicitudinem, lib. 5, tit. 5. [Против чрезмерных научных занятий, кн. V, титул 5. <Однако это лишь название главы из сочинения Патрицци «О царской власти и ее установлениях» («De regno et regis», Страсбург, 1608), где речь шла лишь о том, что печаль бесполезна для правителей и не подобает им.>]

1965

Gaspar Ens, Thesaur. Polit. Apoteles. 31. [Гаспар Энса. Thesauri politici pars tertia <Кельн, 1611>, 31.] Graecis hanc pestem relinquite quae dubium non est, quin brevi omnem iis vigorem ereptura Martiosque spiritus exhaustura sit. Ut ad arma tractanda plane inhabiles futuri sint.

1966

Ноллес. История Турции <Knolles, Turk. Hist.; Ноллес, Ричард (1550–1610) — английский историк>.

1967

Acts XXVI, 24. [Деян. 26, 24.]

1968

Nimiis studiis melancholicus evasit, dicens se Biblium in capite habere.

1969

Cur melancholia assidua, crebrisque deliramentis vexentur eorum animi ut desipere cogantur. <Фичино. О жизни («De vita»). В этом сочинении «De studiosorum sanitate tuenda» («О сохранении здоровья ученых») — лишь первый раздел. — КБ.>

1970

Solers quilibet artifex instrumenta sua diligentissime curat, penicillos pictor; malleos incudesque faber ferrarius; miles equos, arma: venator, auceps, aves et canes; Citharam citharaedus, etc.; soli Musarum mystae tam negligentes sunt, ut instrumentum illud quo mundum universum metiri solent, spiritum scilicet, penitus negligere videantur.

1971

Arcus et arma tibi non sunt imitanda Dianae. Si nunquam cessec tendere mollis erit. — Ovid. [Овидий. <Бертон цитирует здесь или скорее пересказывает строки из «Героид» Овидия (письмо Федры Ипполиту): «Лук и твоей подражать ты должен Диане / Станет податлив и слаб, если всегда напряжен» (91–92, пер. С. Ошерова).>]

1972

Ephemer. [Эфемериды. <В данном случае записи астрономических наблюдений. Сочинение Оригана, которое имеет в виду Бертон, называлось «Novae motuum coelestium ephemerides».>]

1973

Contemplatio cerebrum exsiccat et extinguit calorem naturalem, unde cerebrum frigidum et siccum evadit, quod est melancholicum. Accedit ad hoc, quod natura in contemplatione, cerebro prorsus cordique intenta, stomachum heparque destituit, unde ex alimentis male coctis, sanguis crassus et niger efficitur, dum nimio otio membrorum superflui vapores non exhalant.

1974

Cerebrum exsiccatur, corpora sensim gracilescunt. [Мозг иссушается, тела постепенно изнуряются. <Ниманн. Речь о воображении («Oratio de imaginatione»). — КБ.>]

1975

Studiosi sunt Cachectici et nunquam bene colorati, propter debilitatem digestive facultatis, multiplicantur in iis superfluitates. — Jo. Voschius, parte 2, cap. 5. de peste. [Ученым присуще плохое здоровье, у них никогда не бывает хорошего цвета лица, а вследствие скверного пищеварения у них множится чрезмерное количество соков. — Джованни Воскиус, часть 2, гл. 5, о чуме <«De omni pestilentia»>.]