Корона Мореев

– Нокс, где ты, черт тебя возьми? Нам едва хватит времени пересечь мост!

Времени на раздумья не было, и Нокс, сунув корону за пазуху, помчался к Берту. Охотники схватили мешки с мясом и побежали к воротам крепости. Миновав мост, они сразу свернули на обочину. Едва Нокс и Берт успели скрыться в кустах, как на дороге показался отряд из пятидесяти всадников в черных доспехах. Жёлтый штандарт с черным кабаном мерно покачивался в такт шагам лошадей, закованных в такую же чёрную броню. Перед мостом кавалькада остановилась. Скачущий впереди рыцарь поднял большой рог и протрубил. Низкий звук пролетел над лесом, отозвавшись эхом среди скал и стен крепости. Пятеро всадников отделились от остальных и двинулись по мосту к крепости.

Охотники наблюдали за всадниками из своего укрытия. Увидев, что отряд остался на дороге к крепости, Берт прошептал:

– Похоже, они здесь надолго. Надо уходить, пока нас не заметили.

Он бесшумно пополз вниз по склону, а Нокс за ним. Через несколько саженей охотники встали на ноги и исчезли в чаще. Спустя три часа движения в хорошем темпе они присели передохнуть. Берт взглянул на Нокса:

– Что ты застрял в башне? Еще немного, и пришлось бы прятаться в крепости, а там солдаты нас бы очень быстро нашли.

Нокс с победоносным видом достал из-под рубашки корону и показал ее Берту:

– Вот что меня задержало! Я знаю одного менялу в Дуре, у него лавка, так он даст за…

Берт вытаращил на него глаза:

– Ты что, вскрыл ящик мертвого каргана?

Нокс воскликнул:

– Ты же сказал, что он не карган!

Старый охотник проворчал:

– Солдат он или карган – мне все одно.

Нокс усмехнулся:

– А что здесь такого? Он умер, я взял то, что ему уже не понадобится.

Берт, вздохнув, закрыл ладонями лицо и долго молчал. Нокс обеспокоенно спросил:

– Берт, да что с тобой такое?

Старик взглянул на него и проговорил:

– Нокс, ты не понимаешь, что теперь карганы будут искать эту штуку по всей округе? Они не успокоятся, пока не найдут ее. И убивать они будут столько, сколько захотят. Вспомни, как эти ублюдки поступили с Мортисом только за то, что нашли у него половину туши оленя.

Нокс тихо возразил:

– Так ведь нас никто не видел. Разве что мёртвый карган. И потом, необязательно эту драгоценность целиком отдавать менялам. Можно же и по кусочкам. Спросят, где взял? Нашел и точка. Может быть, я наследство получил. Отец завещал мне кусок серебра.

Берт молча поднялся и сделал знак, что пора идти. Они бесшумно двигались еще несколько часов. Нокс не хотел разговаривать, чувствуя обиду на своего напарника – мало того, что он нашел эту драгоценность, так он еще и предложил разделить барыш пополам, а ведь запросто мог бы этого и не предлагать. И вместо благодарности Берт еще недоволен! Наконец старый охотник остановился на привал. Он устало снял свой мешок и сел рядом с ним. Нокс присел напротив. Берт, пожевывая хвойную иголку, спросил:

– Эта штука ещё у тебя?

Нокс засмеялся:

– Ну ты даёшь! Ждёшь, что я по своей воле избавлюсь от такого сокровища? Это же целое состояние. Мы скоро разбогатеем, дружище!

Он подал корону товарищу. Берт взял ее в руку, повертел в пальцах, хмуро разглядывая, и вернул Ноксу со словами:

– Кто знает, может и выгорит. Должно же и нам когда-нибудь повезти. И никому ни слова, понял? Пока не убедимся, что эту вещь никто не ищет.

Нокс послушно кивнул, но Берт добавил:

– Вообще никому, ни Ильзен, ни матери, ни соседям, понимаешь? Все они запросто могут пострадать только потому, что ты рассказал им об этом.

Нокс воскликнул:

– Да понял я! Хватит со мной как с маленьким разговаривать!

Берт огрызнулся:

– Был бы большой, не трогал бы такие вещи!

Молодой охотник спросил:

– Вот скажи, чего ты опасаешься?

Берт долго жевал хвойную иголку, но затем ответил:

– Мне кажется, что мы навлекли на себя большую беду, взяв эту штуковину. Однако я человек уже немолодой и поэтому чересчур осторожный. Кто знает, может быть я зря опасаюсь. И отказываться от серебра тоже не стоит. Так ведь?

Дорога домой много времени не отняла. Теперь, двигаясь напрямую, охотники добрались до деревни за три дня. Остановившись у ручья под холмом, на котором за деревянным частоколом стояли покосившиеся домишки, Берт огляделся по сторонам и подошел к высокому дубу на пригорке. Дерево было старое, его корни широко расползлись по обрыву, в некоторых местах выходя из-под земли. Берт принялся копать яму между корней. Затем он достал из своей сумки кусок старой мешковины и обратился к Ноксу:

– Давай сюда свое сокровище.

Нокс отдал ему корону, и Берт, завернув ее в мешковину, положил свёрток в яму и засылал землёй.

Он внимательно осмотрел тайник и сказал:

– Так-то безопаснее будет. Запомни, между третьим и четвёртым корнем на обрыве. И никому ни слова!

Нокс вместо ответа усмехнулся. Охотники подхватили мешки с мясом и начали подниматься по холм сквозь клубы вечернего тумана, окутавшего низину. Через полчаса, вспотев от натуги, они уже стучались в ворота. Открылось небольшое окошко, и хриплый голос сердито спросил:

– Кого это, на ночь глядя, к нам принесло?

Берт рассмеялся:

– Клайв, черт одноногий, открывай, и я подарю тебе и твоей Марте кусочек нежного свежего мяса!

Окошко со стуком захлопнулось, но затем створки ворот раскрылись, и охотники вошли в родную деревню.

Глава 8

Ритмично мигая красными сигнальными огнями на закрылках, джет уверенно летел в направлении Лондона. Далеко внизу оставались яркие освещённые пятна больших городов и отдельные точки местечек вроде того же замка Дун, откуда Декстер недавно вылетел. Пытаясь систематизировать всю полученную информацию, Айван снова вывел на монитор файл с историей похищенной короны. Начинался он со свидетельства некоего Самюэля Маккензи, стряпчего из города Стирлинг. Этот уважаемый человек явился в замок Дун засвидетельствовать факт обнаружения короны по приглашению самого лорда Джеймса Стюарта, второго графа Морея. Айван увеличил фото пожелтевшего пергамента, датированного 1583 годом, подлинность которого подтверждалась цифровой печатью экспертов «Баркли». Самюэль Маккензи утверждал, что «прибыл из Стирлинга дабы засвидетельствовать находку». Айван быстро пробежал глазами все славословия в адрес его сиятельства Джеймса Стюарта, второго графа Морея, отметив только, что этот граф оказался не кем иным как родным племянником королевы Марии Стюарт, и что случилась находка «в октябре, на третий год его владения замком Дун». Гораздо более интересным оказалось описание подробностей: некий „преподобный Бакстер на пути в замок решил помыться в речке и, «спустившись к берегу, увидел у входа в грот незнакомого ему старца». Со слов Бакстера тот «сидел, привалившись к берегу и истекал кровью из большой раны в груди. Старец имел длинные седые волосы и одет был в подобие рясы, но гораздо богаче украшенное, чем это позволено монашеской братии». Айван перечитал это предложение несколько раз, отметив про себя упоминание стряпчим грота. Преподобный «хотел помочь раненому и устремился в замок. Когда он привёл людей, то старец лишь крепче прижал к себе мешок, что держал в руках, и отдал Богу душу. Никаких бумаг у него при себе не было, и никто не знал этого человека. Тело отнесли в замок, рассудив по одежде умершего, что это некий вельможа, но и его сиятельство не смог узнать в нем кого бы то ни было из людей своего сословия. В мешке была обнаружена диадема, состоящая из двух серебряных обручей и украшенная рубином и изумрудом. Его сиятельство, пользуясь незыблемым правом лорда на все, найденное в пределах его ленных владений, объявил диадему собственностью графа Морея до тех пор, пока не явится кто бы то ни было, чтобы оспорить это право, о чем он, господин Маккензи, собственно, и свидетельствует и для чего был приглашён его сиятельством из Стирлинга. Документ составлен в присутствии их сиятельств графа Джеймса и графини Элизабет Мореев. Печати и подписи».