Страница 24 из 126
Я готов вновь пересказать историю о том, как советник короля раскрыл заговор, как казнили заговорщиков, о насильном браке Касильды Виверрент… Один кивок невыносимой – и я поведаю о хрупкой девушке со знаком Целительницы на ладони, о том, как жена сумела разбить козни мужа и возвести королеву на трон…
О крике человека на площади.
Не на той площади, что в Энкере, и человек не был маленьким мальчиком, и это было не так давно… но была – ночь, и восход Луны Целительницы, и боль, и пламя, и крик в ночи – и невозмутимое, прекрасное лицо Арианты Златокудрой, воспетой многими поэтами.
В одах воспевают твёрдость обретённой королевы. В балладах она стоит, выпрямившись, в королевской ложе – и взмахом руки даёт сигнал к началу Казни Искупления. И после наблюдает, с бледным, прекрасным и неподвижным лицом, на котором запечатлелась скорбь.
Не отводя взгляда.
А человек там, внизу, в окружении бушующей толпы, извивается и кричит.
Баллады и оды всегда казались мне фальшивыми. Если Арианта Целительница так милосердна, как её описывают… разве могла она смотреть на Искупление ночь напролёт? Не плакать, не отворачиваться, не зажмуриваться – пока Эвальду Шеннетскому ломали кости, полосовали кожу, прижигали руки и ноги? Рассказывали, что под утро даже некоторые мужчины у помоста начали падать в обмороки – и чтобы смотреть без устали… на такую боль… нужно либо вовсе не иметь сердца – либо всем сердцем ненавидеть.
Но разве может не иметь сердца та, которая шагнула потом в храм Целительницы – и даровала надежду и прощение осуждённому, пропащему человеку? Эвальд Шеннетский не мог даже стонать, когда его уносили с места Испытания: он сорвал горло и был в шаге от смерти, но Арианта пришла в храм Целительницы, явила свою силу, оставив Шеннету лишь хромоту – в память об Искуплении.
– …тогда объявили волю королевы: исцеления и нового шанса достоин любой. Даже падший. С той поры во дворец Айлор-тэна не прекращается поток больных и искалеченных со всей страны. И королева много времени проводит за целением.
Дар Арианты Целительницы только расцветает со временем. Уже говорят, что с годами она может превзойти великую Целительницу Летейю Стриан. Ту, что сейчас называют Девятой Кормчей.
Гриз Арделл подтягивает к груди колени. Упирается в них подбородком и глядит, глядит в огонь, словно зачарованная видениями в нём.
– Почему она его не оставила?
– Что? Арианта?
– Нет, тут я знаю – Шеннет связан обетом служения. Почему Касильда Виверрент не расторгла брак? После того, как на трон взошла Арианта? Касильда ведь столько сделала для королевы. Возвела её на престол… а решение о браке принималось узурпатором. Разве нельзя было это как-то…
– Расторгнуть брак аристократов такого уровня не так просто. Даже Неполный Брачный в случае соединения двух родов – очень серьёзный обряд. Я не слышал о таких случаях. Впрочем… слухи, знаете, ходят…
Сказка не желает писаться – обрастает клубком домыслов, запутывается в скользкой проволоке слухов.
– Говорили, что сама Касильда Виверрент воспротивилась предложению Арианты расторгнуть брак. Якобы она опасалась за судьбу неопытной и молодой королевы и решила находиться от Хромца поблизости – чтобы предупредить его возможные козни. По другим же сведениям – между Касильдой и Ариантой случилась серьёзная ссора, когда королева проявила милость к Хромцу. Касильда настаивала, что Шеннет не заслужил жизни… и… и…
Недостойно говорить так о хозяйке этого замка – когда сама хозяйка погружена в зачарованный сон. Но серые глаза с зелёными разводами внутри просят рассказать – и я выдыхаю:
– И я слышал ещё кое-что. Будто бы за годы отношения между Касильдой Виверрент и её воспитанницей ухудшились. Эвальд Шеннетский после своего Искупления принялся выслуживаться. Всё-таки, Айлор не зря теперь сравнивают с Ирмелеем по благосостоянию. Но Хромец втёрся в доверие к королеве, а Арианта Целительница всё-таки слишком чиста, слишком хочет верить в лучшее в людях, давать им шансы…
Как одна невыносимая, которая сейчас слушает меня, склонив голову.
– …словом, она поверила в его преображение и год назад отдала ему место первого министра. При дворе были недовольные, но их успокоил обет служения на Хромце.
– Но не Касильду?
– Это было в газетах. Уверяют, что Касильда пыталась переубедить королеву, но наткнулась на резкую отповедь. Утверждали также, что Арианту возмущали… фавориты Касильды.
– С этого места поподробнее.
Пришёл твой час, Рыцарь Морковка. Откладывай перо сказителя, берись за воображаемый клинок – и вступай со слухами в настоящий бой.
Что положу под ноги своей Даме – убитые сплетни?
– Об этом и раньше говорили – но достоверной информации немного, а то, что болтают в салонах… Вскоре после свадьбы с Шеннетским Касильде Виверрент начали приписывать множество романов с самыми разными… ну, словом, это всё можно было бы списать на придворные сплетни, однако количество… И недолговечность этих увлечений… Я правда, не хотел бы прибегать к непроверенной информации.
– Уговорили, – у неё всё-таки очень тёплая усмешка. – Сведения обо всех поклонниках Касильды можете придержать до того момента, как нароете что-нибудь весомое. Но насчёт этой размолвки с королевой всё-таки расскажите, это интересно.
– Это тоже было в газетах, – бесцеремонная Айлорская пресса, острее и лживее только пресса Вейгорда. – Королева Арианта якобы слишком часто начала появляться в обществе молодого Мечника, Хорота Эвклингского, его ещё называют Эвклингом Разящим…
– Это не он соперничал с кузеном короля Илая на аканторских состязаниях?
Я был на Турнире Разящего Клинка до того, как оказаться в общине Алчнодола. С трибун видел сражение фаворитов. Их было трое, лучших Мечников Кайетты: мрачный Дерк Горбун и грузный насмешник Мейро Багряномечный. И красавец Хорот, звонкий и ясный как сталь. Улыбающийся мечной плясун, легко скользящий под ударами, и явный победитель – если не на арене, то уж точно в глазах всех дам.
С Дерком Горбуном он сражался так, будто от этого зависит итог в войне Айлора и Вейгорда. И так огорчился от поражения, что проиграл ещё и Мейро потом.
– Эвклинг Разящий – отличный мастер меча, любезный кавалер, выдающийся охотник, – спохватываюсь, что последнее в глазах Арделл – едва ли комплимент. – И, как я понимаю, это всё, что его интересует: в каких-либо интригах он замечен не был, даже не состоял при дворе у Даггерна – был у себя в поместье. Но зато одним из первых присягнул королеве Арианте и с тех пор начал бывать при дворе куда как чаще. Если же вы о том, может ли он оказаться «лучшим из людей»… У него репутация щедрого благотворителя, мецената… И с Касильдой господин Хорот тоже был знаком, и эта размолвка между королевой и…
– Вы, значит, полагаете, что королева приревновала Касильду к своему фавориту? Или наоборот – Касильда приревновала королеву? И из-за этого Арианта отказалась расторгать брак своей наставницы с Шеннетом?
Учись, Рыцарь Морковка. Наверное, тебе нужно учиться разить вот так. Наотмашь, с точностью и беспощадностью хорошего Мечника.
– Могло быть и такое, верно ведь? В любом случае, я полагаю, что Эвальд Шеннетский тут тоже замешан. Как замешан во всём, что происходит в Айлоре, да и не только в Айлоре. Гриз, – я стараюсь, чтобы это не прозвучало слишком уж интимно, а оно звучит, звучит и заливает щёки проклятым алым. – Это очень опасный человек. И если его цель – как можно скорее овдоветь, то…
Она не слушает. Сидит, вглядываясь в огонь, словно ищет в нём какие-то знаки – сама похожая то ли на тайный знак, то ли на дивное видение в этих отсветах. И я позволяю себе – немыслимое. В отравленном замке с заснувшей хозяйкой, перед своим боем со сплетнями и слухами – позволяю себе тишину. Просто несколько мгновений покоя, в которые я пытаюсь навеки сохранить её образ: голова немного склонена в задумчивости, губа прикушена, вернулась морщинка между глаз. А из каштановых волос норовят уползти сразу две шпильки – наверное, чтобы волосы подхватили игру пламени…