Страница 23 из 126
Пламя пригибается, словно отдёргивая занавес. Открывая пляску теней: вот волосы, непокорные, вьющиеся, растрепались, когда снят шлем. Улыбка поверженного в поединке противника, протянутая рука…
– Мейрик Дазерент был из семьи, у которой со Стимфереллами была затянувшаяся тяжба за земли. Но Найру это не остановило. Может, она думала, что примирит их семейства таким решением, или надеялась на благословение матери, если её поставить перед фактом, но… она…
Пламя плещет, растекается, и в нём без труда можно увидеть – перевившиеся пальцы, скомканный шёлк простыней, губы – шепчущие клятвы друг в друга…
– Дазерент поступил… у меня нет слов для его поступка. Уже наутро он раструбил на каждом углу о позоре девицы Стимферелл. Этим он уничтожил её репутацию – для знатной аристократки это невозможность замужества, невозможность службы при дворе. Она даже не смогла бы участвовать в турнирах Мечников – разве что под градом насмешек. Она могла бы ответить ему мечом, вызвать на дуэль, но… не смогла или не захотела.
Наверное, он говорил ей, что она красива – этот подлец, который полностью заслужил свою судьбу. Пел в уши о том, что она лучше всех придворных красавиц, восхвалял её мастерство боя. И она поверила, что он – её судьба, вцепилась в неё, бросилась безоглядно, как в омут, в единственную ночь…
Утро выбило у неё землю из-под ног. Сплетни затянули на горле петлю.
– Дазерента осудили в обществе после того, как Найра повесилась. Однако Эвальд Стимферелл – единственный, кто имел право призвать обидчика сестры к ответу – не бросил вызова, хотя ему уже исполнилось семнадцать. В то время он был уже в Айлор-тэне – начинал карьеру в столице. Светскую, а не военную карьеру – первый из всех его предков. Секретаря, подручного… словом, он был кем-то вроде помощника у знатных особ. Пособника в переговорах, в налаживании связей, в денежных вопросах и вир знает, в чём ещё.
Кто теперь назовёт – кому он служил, от чьего имени выступал и какими злодеяниями вымостил себе путь в верха. Неприметный молодой человек, о котором никто и не слышал до его двадцатипятилетия, когда он стал подручным у дряхлого министра целительства.
– Плесневый Министр – так его прозвали, пусть он официально и не занимал министерскую должность. Полагаю, при дворе хорошо понимали – кто по-настоящему принимает решения. Борьба с Плесенным Мором шла достаточно успешно – но куда успешнее Эвальд Стимферелл продвигался в высшем свете. Влияние его быстро росло, и тогда-то о нём и поползли эти слухи. О всеведении и о том, что он… ну, словом, заложил душу – ибо он, казалось, знал всё и о всех, предугадывал собеседников, избегал ловушек недоброжелателей, мог что угодно уладить или что угодно достать. Он числился личным помощником министра – однако в его власти было освободить аристократа от Плесневого Налога или решить имущественную тяжбу. Но по-настоящему серьёзное влияние он обрёл после того, как на трон взошёл Даггерн Шутник.
Камин начинает затухать, и я подкладываю в него ещё поленьев. Стоит ли рассказывать, что за человек был узурпатор? Мой опекун, господин Драккант, знал Даггерна, когда тот был лишь королевским кузеном – и многое рассказывал. О пьяных оргиях, разорениях деревень и лабиринте с сюрпризами: коридоры и двери, двери, и за каждой – горка алмазов на столе, или отравленные шипы, или золото, или помрачающие сознание артефакты.
В пансионе поговаривали: Даггерн сверг своего праведного кузена, чтобы тот его не казнил за эти развлечения.
– Во время переворота министр целительства умер – уверяют, что от страха – и Эвальд Стимферелл занял его место. Приглянулся узурпатору. Через два месяца тиран жестоко казнил министра финансов – своего же сторонника, впрочем, у того были неумеренные аппетиты. И место занял Стимферелл, которому тогда едва исполнилось двадцать восемь. Ему быстро удалось пополнить казну – но вот какими методами…
Хромцу приписывают столь многое (от связей с известными грабителями драгоценностей до чеканки фальшивых золотых монет и торговли с пиратами), что едва ли моих скромных способностей хватит, чтобы отделить истину от домыслов. Говорили, что это по его указке Даггерн Шутник принялся казнить своих же сторонников и обращать их имения в доход государства. Ходили и тёмные истории о нескольких тильвийских магнатах, которых он разорил, не говоря уж о Торговых войнах с Ирмелеем.
– Здесь, может быть, стоит отметить ещё одну черту этого человека. Мстительность. Ещё до того, как он стал во главе казначейства, он отстроил и восстановил поместье – причём, разорил всех управляющих, которые прежде это поместье разворовывали. Что до Мейрика Дазерента, который был виновен в смерти сестры Эвальда… Даггерн Шутник внезапно получил доказательства, что Дазеренты, якобы, укрывали одну из беглых принцесс – настоящих наследниц трона. Доказательства были вескими, свидетели заслуживали доверия, однако знающие люди не сомневались, кто стоял за этим. Конец этой истории печален: Даггерн Стрелок со своей гвардией лично принял участие в «охоте на Дазерентов», сжёг их замок, опустошил имение. А после сыграл ещё одну шутку: он предоставил Хромцу решать – что делать с Мейриком и его семьёй. Эвальд Стимферелл переложил решение на свою мать – и это у неё Мейрик Дазерент на коленях вымаливал свою жизнь, жизни жены и дочерей – к тому времени он был женат и с двумя детьми…
Кто-то говорит – Ашильда Безумная просто не узнала его, кто-то – что отпустила со слезами, полная милосердия. Так или иначе – род Дазерентов не оправился от удара. Они и сейчас влачат довольно жалкое существование – в единственной оставшейся у них крошечной усадьбе… не буду говорить об этом моей невыносимой – вот она потирает руки и ежится, будто от моей сказки веет на неё стужей. Хороший предлог наклониться, согреть её руки в своих ладонях… нет, куда мне. Я только скромный сказитель чужого горя нынче – и пришла пора рассказать о безумной женщине, обратившей себя в каменное изваяние. Проклявшей сына на смертном ложе.
– Ашильда Стимферелл, говорят, умерла от горя. Не перенесла последнего удара – дурной славы сына. Она предчувствовала смерть и приказала изваять свою статую в том же подземелье, что и статуи своего мужа и других детей. А последней строкой в Книге Утекшей Воды для неё было «Умираю со своим родом». Как утверждают, перед смертью она скрыла родовой клинок – девятиколенный атархэ, великий Белый Лис. Отдала кому-то на сохранение, а может, спрятала в одном из тайников поместья – чтобы меч не достался сыну. И посмертной волей она лишила сына права возглавить род Стимфереллов – отреклась от него в завещании. Он легко мог бы оспорить это: доказать её безумие, а там… Но он внезапно пошёл иным путём.
Перед королём-узурпатором его министр заявил, что имеет право на главенство другого рода – Шеннетских, поскольку древний договор вхождения в род был заключён неправомерно: более древний по крови род оказался подчинённым роду Стимфереллов, который нынче остался без наследников и значит – мёртв. Даггерн Шутник веселился, слушая возмущение своих придворных. Что ему – узурпатору и предателю своей родной крови – было давнее предательство?
– …король позволил Шеннету носить имя его предков. Наверняка ему это казалось очередной шуткой – имя, но не поместье… и не вейгордский герб: Шеннетский оставил герб своих предков-Мечников, но словно в насмешку перечеркнул клинок на нём веткой полыни – знаком разочарования. И сменил девиз.
– «Любыми путями».
Голос у неё тихий и задумчивый. Звучит впервые с начала моей повести. Я ищу её взгляд и нахожу только короткий жест, которым она просит меня продолжать.
– Да, «Любыми путями» – и он придерживался своего девиза. В короткий срок имя его прозвучало уже по всей Кайетте. Вскоре он получил титул особого королевского советника – и перед ним начали пресмыкаться чуть ли не сильнее, чем перед королём. Одному Единому ведомо, что он творил на этой должности, но… про Заговор Семи Родов вы ведь слышали?