Наваждение.

– Столб.

– Круто. Зацепил столб. И как же ты умудрился? Небось, лез в то время под юбку одной из своих не особенно разборчивых девиц?

– Кстати, о девицах… Я слышал, такая не особенно разборчивая девица как раз завелась у тебя.

– Это не твое дело. Я не просил тебя копаться в моей жизни. И потом, что значит, завелась? Она что, таракан что–ли?

– Я и не копаюсь. Не пойму, что здесь скрывать? Ну, извини, выбрал неудачное выражение. Так завелась или нет?

– Не лезь ко мне! Завелась, не завелась… Следи за собой.

– Ладно, ладно, не думал, что это тебя так раздражает. В общем–то, все нормально. Ты свободный, красивый, богатый. Так как насчет машины?

– Бери. Только аккуратно. Чтобы ни одной царапины. А к моему приезду машина должна стоять в гараже. Берегись, если что не так!

– Спасибо. Век не забуду. Без машины никуда.

Матвей окончил институт в прошлом году, и Женька устроил его в какую–то контору, вроде бы рекламную, я не очень–то вникал. Матвей был доволен, работа ему нравилась, и я особенно не лез в его жизнь. Я немного жалел, что так разговаривал с ним, но после знакомства с Викой я будто бы всегда был слегка взвинчен. Как будто получил укол адреналина с длительным действием. Я не знал, кто сказал ему про Вику, но с другой стороны я прекрасно понимал, что шила в мешке не утаишь, и рано или поздно они должны были встретиться, если, конечно, она меня не бросит. Где–то в самой глубине души, куда даже я боялся заглядывать, я подумывал о женитьбе. Мне пришло в голову, что Вика не хочет переезжать ко мне, потому что надеется на что–то большее, чем просто совместное проживание. Не желая искать истинную причину ее отказа, я уцепился за эту мысль, и она поселилась во мне, все чаще и чаще выныривая на поверхность. Но, как всегда бывает в таких случаях, я, старый холостяк, все время сомневался и колебался, и всегда откладывал это решение на неопределенный срок. К тому же, я не знал про ее планы, она могла снова отказать мне, и тогда я бы почувствовал себя обманутым и отвергнутым. Я боялся этого, боялся причинить себе боль, а может, и еще чего–то большего, чем боль, и просто плыл по течению, предпочитая питаться иллюзией, что я все решаю сам.

Италия встретила нас теплой погодой и веселым гомоном. Мы взяли такси до отеля, и Вика с наслаждением торговалась с шофером. Глаза у нее блестели, и я был чрезвычайно горд тем, что это я доставил ей столько наслаждения. Мне хотелось баловать ее, как маленькую девочку, дарить подарки, да что там подарки, я готов был подарить ей свою жизнь, если бы она того захотела.

Отель был небольшим, но весьма респектабельным. Он врос в скалу на самом берегу, и назывался что–то вроде «Маяк», или «На маяке». Я не пожалел денег на люкс, чтобы поразить Вику, и, когда мы вошли в номер, мне показалось, что это удалось. Она упала на кровать, раскинув руки в стороны и мечтательно зажмурив глаза. Зрелище было таким захватывающим, что я бросил чемоданы на пороге и кинулся к ней. Мне не терпелось заняться любовью, я слышал шум моря, доносившийся из окна и тот особенный морской запах, что бывает только в приморских странах. Все это всколыхнуло во мне воспоминания о моей молодости и моей любви. Я снова был полон любви, надежд, я снова ощущал вкус жизни. Мне казалось, что любовь наполнила меня до краев, и я готов был делиться ей со всем миром.

Потом Вика надела купальник, и мы спустились к пляжу, который находился прямо у подножия отеля. Несмотря на поздний час, здесь еще были отдыхающие, по большей части парочки, которые привлекала теплая ночь и мерное дыхание моря. Вика сбросила халатик и прыгнула в воду с небольшого камня. Вскоре я потерял ее из виду, и страшно разнервничался. Я ходил по каменистому плату взад–вперед, как нервическая мамаша, потерявшая свое чадо, и ежеминутно смотрел на часы. Вика появилась через 15 минут, мокрая, стройная и красивая. Вода текла с не ручьями, она отжимала волосы, и улыбалась мне. Зубы ее в темноте блестели, как на рекламном ролике.

– Господи! Что за блажь на тебя нашла – плавать в темноте? Я чуть с ума не сошел!

– Не нужно сходить с ума. Я прекрасно плаваю.

– Вижу. – Проворчал я, все еще сердясь. – Где научилась?

– В детстве ходила в секцию по плаванию. Великой спортсменкой не стала, но имею разряд, так что не переживай. Кстати, есть удостоверение дайвера.

– Уж не знаю, кстати ли это.

– Обожаю дайвинг. Жаль, не часто удается поплавать с аквалангом.

– Ты где–то плавала?

– Да, однажды занесло в дайвинг–тур, еще в институте. Незабываемые впечатления. С тех пор не доводилось.

– Ну, какие твои годы…

Она завернулась в халат, и мы уселись на большой плоский камень. Пели цикады, волны плескались о каменистый берег, вдалеке слышался тихий женский смех, я обнял Вику, и счастье снова заполнило меня, грозя выплеснуться через край.

Мы много ездили по побережью, посещая все экскурсии подряд – Вика была жадной до впечатлений. Она впитывала все это, как будто это была особенная наркотическая смесь. Вика таскала меня по магазинам и ресторанам, заставляя просто сорить деньгами. Я чувствовал, что она не поймет и не примет ни малейшего проявления бережливости и экономии с моей стороны, и поэтому забыл о ценности денег, рассуждая о них как о простой бумаге.

От такого образа жизни я немного устал, и как–то решил остаться в отеле. Было страшно жарко, и я уговорил Вику провести день на пляже. Она неожиданно легко согласилась, и после обеда я лег поспать в номере, а она отправилась загорать. Проснулся я уже под вечер, в комнате было темно и тихо. Я позвал Вику, но она не отзывалась. Тогда я встал и прошелся по нашему люксу. Ее нигде не было. Я не мог представить, где она ходит, и спустился в холл. В принципе, особенно беспокоиться было не о чем, Вика запросто могла заболтаться с кем–нибудь из отдыхающих. Я прошелся по холлу, подошел к бару и сел на диван, взяв в руки журнал.

Чтобы не выглядеть белой вороной я заказал кофе и мартини. Я уже пил мартини, когда вдруг увидел Вику. Она появилась в глубине холла, рядом с молодым человеком, явно итальянцем. Не замечая меня, они уселись на высокие стулья и оживленно болтали. Со своего места я не мог слышать, о чем они говорили, но Вика явно кокетничала. Она преувеличенно громко смеялась, откидывала назад волосы, очевидно намереваясь произвести впечатление. По восхищенному взгляду юного итальянца я понял, что это ей удается как нельзя лучше. Парень вел себя достаточно фривольно – он похлопывал Вику по руке, теребил ее пальцы, надолго задерживал ее ладонь в своей. Я не мог этого выносить.

Вулкан во мне начинал закипать, грозя извергнуться лавой. В пылу злобы я опрокинул на себя чашку с кофе, и громко чертыхнулся. Итальянец повернул голову, и одарил меня недоуменным взглядом. Вика при этом была занята своим коктейлем. Так как я продолжал злобно смотреть на него, он стал часто оборачиваться, и ему было явно не по себе. В конце концов, Вика заметила это и тоже повернулась. Я улыбнулся ей. Она помахала мне рукой, и что–то сказала итальянцу. Он закивал и снова заулыбался, очевидно, успокоившись. Я подумал, что она сказала ему, что я ее папа. Они поболтали еще пару минут, потом итальянец неохотно слез с табурета и ушел, послав Вике на прощание воздушный поцелуй. Она подошла ко мне.

– Что все это значит? – Я кипел негодованием.

– Ничего. Это Марио, он работает на пляже в прокате. И не смотри так, ты пугаешь людей.

– Уж не Марио ли я напугал?

– И его тоже. Он спросил, что за мрачный тип уставился на него?

– Скажите, пожалуйста! Мрачный тип! А ты не сказала ему, что я твой муж?

– Мой муж?! Что за глупость! Конечно, нет. Ты не мой муж, во–первых…

– А во–вторых?

– А во–вторых, я не твоя собственность. Мы просто болтали. Ты сам хотел, чтобы я практиковалась в языке. Ты ведешь себя как круглый идиот! Что я такого сделала?

– Да нет, ничего. – Я и сам вдруг почувствовал себя страшно глупо. – Прости. Давай сходим вечером в местный ресторан. Я слышал, тут будет живая музыка. Очень хочется напиться.