Конунг

Конунг Эймунд выпрямился, бросил в сторону шумной стоянки яростный взгляд и канул в чаще.

Глазастый Рагнар первым увидел двигающееся во тьме пятно, признал брата и вздохнул с облегчением. Не то чтобы он не верил в удачливость Эймунда, но слишком многие в чужом войске знали его в лицо.

Обошлось.

— Угощайтесь, — конунг сунул мешок Бьёрну.

— Ого! — обрадовался тот. — Да здесь дня на три провизии!

— А мы тут прирезали одного из этих, — сообщил Торд Большая Спина. — Забрел, видно, отлить, да заплутал.

— Плохо, — Эймунд скинул нищенскую рвань, облачился в свое. — А что, притаиться нельзя было?

— Да он прямо на нас выперся, — попытался оправдаться Торд. — На меня чуть не наступил.

— Где труп?

— Вот, в кустах.

Эймунд наклонился над телом, изучил.

— Ладно, — сказал он. — Это не вой и не разведчик. Трэль или смерд. До утра не хватятся. Сейчас — всем спать. Кетиль — на страже. За ним — Рагнар. Брат, поднимешь нас в последнюю стражу. Нам до свету надо управиться и уйти успеть.

Рагнар разбудил вовремя. Вокруг царила темнота. Со стороны лагеря тоже было тихо.

Викинги бесшумно поднялись. Одеваться не требовалось: все спали в бронях и с оружием под рукой.

Эймунд привел их к согнутой вчера березе.

— Рёгнвальд и ты, Торд, — сказал он. — Вы умеете рубить крепко. Покажите себя, когда настанет время. Ты, Кетиль, будешь стоять здесь, на просеке. У тебя одно дело — держать веревку. Когда мы закончим, я выберу слабину, и Рагнар трижды ударит по ней обухом топора. Тогда ты дашь знак, чтобы рубили ветку, за которую привязана береза. Мы с Бьёрном и Рагнаром уходим в лагерь. Бьёрн, захвати копье. Остальные — к лошадям. Пусть ждут нас наготове. Как сделаете дело — сразу уходите.

Дозорных сняли бесшумно. Это было легко — со стороны леса их было всего двое. Незамеченными трое викингов проникли в лагерь. Далеко забираться не пришлось — шатер стоял у самого леса.

Усталые и перебравшие бражки вои Бурицлава лежали вповалку у костров. Кое-где темнели шатры старших. Шатер Бурицлава был намного больше остальных, так что спутать его было невозможно.

У входа, опираясь на копья, дремали стражи. Бьёрн сделал на конце веревки петлю и копьем набросил на флюгер. Осторожно выбрал слабину.

Эймунд подошел к шатру вплотную. Вечером он высмотрел, у какой стенки шатра располагается ложе Бурицлава. Ошибки быть не должно.

Рагнар трижды ударил обухом топора по натянутой веревке. Четвертый удар — уже острием — пришелся по шее дремлющего стража. Второго прикончил могучий Бьёрн, рубанув по горлу острым краем копья.

Раздался громкий треск, веревку рвануло, княжий шатер сорвало с места и уволокло к лесу.

Эймунд, не теряя ни мгновения, бросился к намеченному ложу и, широко размахнувшись, снес голову толком не проснувшемуся, но уже схватившемуся за оружие Бурицлаву,.

Бьёрн и Рагнар рубили, не разбирая всех, кто подворачивался под руку.

Эймунд швырнул отрубленную голову в мешок, бросил:

— Уходим!

И три викинга растворились в темноте, оставив за спиной всполошившийся лагерь.

Через четыре дня во двор княжеского кремля въехали двенадцать всадников. Стража пропустила их беспрепятственно, поскольку не пускать княжьего воеводу Эймунда — себе дороже.

У теремных дверей нурманы спешились, но внутрь вошел только один — сам конунг Эймунд.

Он молча проследовал к князю, и ему опять никто не препятствовал, поскольку у теремной стражи тоже был приказ: впустить Эймунда в любое время немедленно.

Князю уже доложили. Он ждал.

Эймунд развязал мешок, который принес с собой, и выложил на лавку отрубленную человеческую голову. Голова эта, хоть и была смазана для сохранности медом, уже порядком смердела.

Князь поглядел на голову, потом — на нурмана. Щеки его порозовели.

— Да, — сказал он. — Это мой брат. Что с войском?

— Нас никто не видел, — по-нурмански произнес Эймунд (князь хорошо знал этот язык). — Они собрали тинг, долго спорили, подозревая друг друга в убийстве, потом поделили казну конунга и ушли. Сдается мне, тело своего князя они так и бросили там волкам на поживу. — Эймунд посмотрел на князя долгим строгим взглядом. — Сдается мне, — продолжал он, — что мы, нурманы, свое дело сделали. Ты ведь позаботишься, господин, чтобы тело брата было хорошо и с почетом похоронено? Он был

— Я позабочусь, — кивнул Ярослав. — Сегодня же пошлю людей.

Эймунд кивнул и молча вышел.

Князь посмотрел ему вслед и подумал: надо радоваться. Ведь у него нет больше соперников на этой земле.

Почему же тогда на душе так муторно?