Страница 119 из 122
СЕКСТА
— Лев Борисович, вы помните, что в 14:15 у вас немецкий дизайнер?
— Спасибо, Машенька.
Немецкий дизайнер? Занятно, что ему надо от меня? После того как я стал филдсовским лауреатом, моя слава вышла за пределы профессионального сообщества и начала притягивать самых разных людей. Но маститых дизайнеров в моем маленьком офисе пока не бывало. Забавно, если мне предложат порекламировать какую-нибудь бейсболку или комьютер. Не то чтобы я испытывал потребность в деньгах — У лауреатов премии Филдса не бывает проблем с грантами. Но с моими расходами на сыщиков…
Скажете, стоило столько лет вкладывать деньги в безуспешные поиски? Когда эту фразу три года назад сказал мне мой полковник, я послал его в…
Понятно куда. Он даже обиделся: предложил ведь из самых лучших чувств, можно сказать, себе во вред.
Нет, я буду искать тебя, пока не найду. Или пока не умру. Понятие «незаменимых нет» со мной — не сработало. Ни формула «клин клином», ни формула «время лечит»… Незаменимых нет, есть единственные. Поверьте, я пробовал.
Зато теперь у меня на столе — твой портрет.
Машенька, мой секретерь-референт, умница с высшим математическим образованием (но выбрал ее именно из-за внешности), увидев твой портрет, ахнула:
— Лев Борисович, это я?
— Нет, Машенька. Это моя… дальняя родственница. Пропала без вести десять лет назад.
— Ой! Извините!
— Ничего. Ты же не знала.
Проницательный взгляд:
— Вы поэтому взяли меня на работу?
— Угу. Вообще-то мне нужна была трудолюбивая молодая девушка с дипломом по математике, свободным знанием английского и любовью к командировкам. А то, что ты оказалась еще и красавицей, это чистое везение.
Вспыхнула еще ярче. Я точно знаю: Машенька ко мне неравнодушна. Но мы никогда не окажемся с ней в одной постели. Именно потому, что она — не ты. И будет невероятно обидно, горько, а главное, нечестно обойтись так с Машенькой. Чертовски больно для нас обоих. Так что чем меньше мои эпизодические подруги похожи на тебя, тем правильнее.
Машеньке со мной тоже повезло. Сразу после университета оказаться в престижнейшей команде. С отличным окладом и в центре жизни. В альтернативе у нее была работа в школе или удачное замужество. Научная карьера ей не светила. Хотя способности есть. И еще какие. Способности есть, нет папы-академика. Никаких шансов.
Стоит сказать пару слов о том, откуда у меня появился твой портрет.
Помог мой полковник еще в самом начале нашей работы. Предложил составить фоторобот. Составили. Сходства с тобой в нем оказалось не больше, чем у меня и стреднестатистического бухгалтера. То есть и я и он занимаемся расчетами. На сем сходство и заканчивается.
Не помог фоторобот. Зато пару лет спустя я узнал о художнике, который недурно рисует портреты по старым дагерротипам. С фотороботом тоже получилось. Пусть эта картина оказалась больше похожа на Машеньку, чем на тебя, но некоторое количество счастья это произведение искусства мне подарило.
Вернемся к моему германскому визитеру.
Немецкий я знаю прилично, но от услуг переводчика отказываться не стал. На любых переговорах многое говорится не для перевода. И это, как правило, самое интересное.
Дизайнер оказался не тем, кого я ожидал. То есть не из мира дефиле и высокой моды, а специалистом по брендированию. Имя — Рихард Вагнер. Нет, не потомок. Всего лишь однофамилец. И тезка, естественно. Герр Вагнер меня удивил. Оказалось, его привел ко мне документальный фильм, в котором я поучаствовал полтора года назад. В фильме была представлена графическая зависимость для одного из частных случаев моей теоремы. И в процессе демонстрации режиссер решил придать графику вращение. Я этого не видел — монтировали без меня и готовый фильм я не смотрел, но Вагнер заявил, что получилось очень эффектно.
— Когда я смотрю на это, мне кажется, будто меня уносит в бесконечность, — сообщил мне этот господин. — Не хотите ли сами взглянуть?
И раскрыл передо мной изящный черный ноутбук с надкушенным яблоком на корпусе…
Мне следовало догадаться. В конце концов, я ведь знал, откуда пришло мое «феноменальное прозрение». Так что сделать это должен был я, а не тот лысый и бородатый ирландец, режиссер-документалист.
На экране ноутбука лениво вращался клочок
— Вот-вот, — прокомментировал мой шок немец. — Так же и со мной. Я хочу купить у вас этот образ. Полмиллиона евро плюс семь процентов со всех доходов, полученных с использованием
Я молчал. Понимал: открою рот — скажу что-нибудь… неподходящее. Или грохну об пол дорогущую технику. Да, да! Грохнуть что-нибудь об пол. Расколотить… Лучше об собственную голову! Любушка моя! Почему, почему ты меня не отпускаешь? За что?
— Что с вами, господин Гнедич? — донеслось сквозь туман.
Озабоченное лицо немца. Искренне озабоченное.
— Что с вами?
— Нормально. Все нормально.
Чуткий какой. Особенно для немца. А я… Я должен держать лицо. Это помогает не сделать то, за что потом будет стыдно.
— Так вы готовы принять мое предложение? Поверьте, это очень хорошее предложение. Если вы желаете, я могу определить гарантированный…
— Нет, — перебил я. — Это очень щедрое предложение с вашей стороны. И деньги мне пригодятся на продолжение исследований.
На поиски тебя, моя любовь!
— Я мог бы переводить для этого некоторые средства через свой фонд! — однофамилец великого автора «Полета валькирий» явно обрадовался. — До трехсот тысяч ежегодно. Это — сверх уже оговоренных условий. Я с удовольствием пожертвую на хорошее дело. Наша налоговая система позволяет…
Я не слушал.
Выпроводил их через пять минут, получив заверения, что контракт будет мне прислан до конца недели.
— Лев Борисович, что с вами?
Лицо ее — очень близко. Такое похожее… Я поймал ее руку, потянул к себе… Машенька подалась с такой радостной готовностью, что я опомнился. Всего лишь поцеловал запястье: нежную тонкую кожу с легким запахом жасмина.
— Прости, Машенька! Я сейчас немножко неадекватен.
— Что-то плохое? С этими немцами?
— Наоборот. С немцами все замечательно. Контракт на полмиллиона евро предложили.
— Так это же здорово! — засмеялась, даже в ладоши захлопала. Очень чистая и очень красивая девочка. Очень воспитанная и умная. Но не ты.