Конунг

Я поймал жалкий хвостик… и увлекся. Четыре часа спустя у меня был черновик статьи. И условно применимая теория, начинавшаяся из никуда, из того, что кануло в здоровенном буром пятне. Но формула работала. В ограниченном объеме, исключительно для n ⩽ 3, но давала мне возможность сделать следующий шаг. Сотвори я такое неделю назад — вопил бы от восторга. Сейчас же — скрежет зубовный и нехорошие о себе эпитеты. Это как если бы от грандиозной статуи квадриги — с конями, рвущимися ввысь, с безудержно несущейся колесницей, с возничим, ликующим от близости победы, — осталась бы одна только голова левого коня. Отлично вылепленная, очень выразительная, достойная восхищения, но только не для того, кто видел целое. Отрезанная мраморная голова, которая никогда уже не взлетит над восхищенным народом.

Но всё равно как-то легче стало. Потому что неплохая статья получилась. Очень неплохая. Почти все, что осталось от того, великого. Примерно как твоя записка — от тебя.

Я положил их рядом: перепечатанную статью — и твою записку. Лучше, чем ничего. По крайней мере, образец почерка. Валентина Кузнецова. Я буду тебя искать, Валентина Кузнецова! Я вложу в эти поиски всё, что у меня есть. Всю свою жизнь. Честный обмен. Жизнь — за тебя. Да обмен ли? Ты ведь и есть моя жизнь…

На следующий день.

— «Сукин ты сын, Лёва! Откуда ты это взял?» — Глаза моего начальника, доктора и профессора, загорелись дьявольским огнем. — «Это же, это же… Лёва, нет слов! Когда мы это будем публиковать?»

«Мы». Хрен тебе, лысая номенклатурная макака. Не мы, а я. Хватит с меня ваших «Сулимов, Новиков, Распухайчик, Гнедич» над заголовками моих работ. Это у меня возьмут и без твоей протекции. Уже взяли. Вчера отправил, сегодня с утра получил одобрям-с.

Сначала хотел в «Transactions of the American Mathematical Society» направить, но там ограничение по размеру: не меньше пятнадцати печатных страниц. Так что ограничился американским «Journal of MathematicalPhysics» и немецким «Mathematische A