Опознавательный знак

Подарок раздобрил старика. Он, принимая тяжелого сома, еще раз покачал головой, поцокал языком, прищурив глаза.

— Хорош сом!

Взглянув на Рябинина, он сказал:

— А ты знаешь наш способ рыбной ловли? Мы травой рыбу умеем ловить.

— Каким образом? — удивился Корней Рябинин. — Рыба — не коза.

— А вот подожди немного…

Старик положил сома на горячий песок, прикрыл его несколькими пучками травы и вдруг исчез в кустах.

— Я знаю, что сейчас будет! — хвастливо сказал Рустем.

— Что? Что, Рустем? — пристал к нему Сергей.

— Увидишь!..

Старик вскоре возвратился. В руках у него были пучки светло-зеленой травы. На длинных, в палец толщиной, стеблях густо росли жирные мохнатые листья.

— Ты эту траву знаешь? — спросил старик, показывая зеленые пучки Рябинину.

— Нет.

— Это — медвежье ухо. Слыхал? Нет? Пойдем к реке.

Сделав несколько шагов, старик остановился и приказал ребятам:

— Идите вон к тому кусту. Там сейчас рыба всплывет. Ловите. Только не зевать!

Сергей и Рустем отошли метров на пятнадцать вниз по течению и стали ждать.

Старик разулся, высоко закатал штаны и с травой в руках пошел в воду. Когда вода была ему уже выше колен, он нагнулся, опустил руку с пучком травы в реку и стал бить травой о подводные камни.

Сквозь шум реки Рябинин услыхал радостный возглас ребят:

— Маринка! Во какая!

Ребята выхватили из воды плывущую кверху брюхом рыбу и выкинули ее на берег.

А старик, словно шаман, все потряхивал рукой, опущенной в студеную воду.

Наконец, он поднялся и вышел на берег, сказав:

— Не могу больше. Руку ломит — вода холодная, а то бы еще поймали.

Он позвал Рябинина посмотреть улов. На песке била хвостом и подскакивала довольно крупная маринка.

— Вот как мы умеем ловить! — сказал старик. — Без шума, без грома и быстро. Эта трава у нас называется «смерть рыбам». Только такой способ ловли тоже запрещен.

— Что же ты делал с рыбой, старик? — спросил Рябинин.

— А ничего не делал. От сока травы рыба засыпает. И бери ее сонную. А теперь она проснулась. Вот и все.

Пойманную маринку старик отдал ребятам. Себе взял сома, подаренного Корнеем Рябининым.

Домой возвращались вчетвером. Старик с удивительной легкостью взбирался по крутой тропе. Рябинин пыхтел, но шел вслед за стариком. Ребята поотстали.

— А скажи, Рустем, почему он часы в руках держал?

— Кто? — не понял Рустем.

— Дядя Корней. Он ведь с часами бежал. Зачем? Может, засекал, сколько таз со взрывчаткой проплывет, а?

Рустем пожал плечами. «В самом деле, — подумал он, — почему он глядел на часы?»

— Тут главное — наблюдательность, — сказал Сергей. — Ты заметил, что у него из кармана брюк торчало?

— Нет.

— А я видел. Бикфордов шнур.

— Ну и что?

— Конечно, он рыбу глушит…

Чрезвычайное происшествие

Все дни после памятного разговора с Рябининым Константин Медведкин ходил хмурый и неразговорчивый. Товарищи по работе спрашивали, не заболел ли он, не случилось ли какого несчастья в семье. Медведкин отвечал отрицательно и в объяснения не пускался.

Джура Саналиев, улучив момент, взял Медведкина под руку и участливо спросил:

— В чем дело, Константин Ильич? Вижу: настроение у вас какое-то неважное. Что случилось? Может быть, сумеем помочь?

— Отстаньте вы от меня! — вдруг вспылил Медведкин. — Пристали все, как с ножом. Что за дело вам до моего настроения?

Саналиев, не ожидавший такого оборота дела, опешил.

— Что же вы кричите? Можно и спокойно.

А Медведкин уже, ссутулясь, пошел прочь.

Саналиев пожал плечами. Разговор не удался.

И на другой день на работе Медведкин заметно волновался. Останавливал машину, долго копался в моторе.

Во время одной из таких остановок к Медведкину подошел машинист соседнего экскаватора Карим Абдуллаев.

— Что, не тянет? — спросил он, кивая на мотор.

— Не тянет, будь оно проклято! — сердито ответил Медведкин. — Дали мне машину, нечего сказать! То чихает, то кашляет, а то и совсем не дышит.

— Я тебе хотел сказать, — заметил Абдуллаев. — Ночью кто-то был возле твоей машины.

— Ночью?

— Да. Я дежурил. Ну, немножко задремал. А когда открыл глаза, увидел: от твоей машины кто-то пошел.

Медведкин заволновался:

— Так что же ты молчишь? Тут может быть вредительство, а ты рот разинул! Ступай, сейчас же доложи Саналиеву. Живо! И скажи ему: Медведкин прекратил работу, опасается поломки машины.

Вскоре Джура Саналиев торопливо подошел к экскаватору Медведкина.

— Что, авария? — спросил он с тревогой.

— Еще, вроде, нет. Но боюсь, что будет. Видно, кто-то копался в машине. Мало ли что можно сделать! Например, в картер песку насыпать. Или еще что…

Медведкин продолжал копаться в моторе. Он отодвинул крышку масляного бака и, запустив туда руку, стал шарить по дну. Рука его нащупала что-то мягкое и скользкое. Медведкин вынул из бака тряпку, блестящую от масла.

— Вот она, пакость! — в сердцах сказал он. — Мерзавец заткнул этой тряпкой смазочный трубопровод.

Саналиев взял тряпку, отжал ее, стал рассматривать.

Это были обрывки пряжи и лоскутьев, так называемые «концы», которыми снабжен каждый экипаж экскаватора для обтирки машины.

— У тебя где концы хранятся? — спросил Саналиев.

— Они у меня кончились. Нету их.

— А откуда же эти?

Медведкин пожал плечами.

— Понятия не имею. В трубопровод их втолкали не иначе, как палкой. Так туго была забита трубка.

Саналиев закурил, с расстановкой сказал:

— Да, это — чрезвычайное происшествие, ЧП, как говорят в армии. Как вы думаете, Константин Ильич, кто мог на эту подлость пойти?

— Я думаю… — заговорил было Медведкин, но вдруг осекся.

— Есть на кого-нибудь подозрения?

Медведкин ответил быстро и решительно:

— Нет. Ни на кого.

И украдкой посмотрел в ту сторону, где безостановочно падал и взлетал ковш экскаватора Корнея Рябинина.

Весть о чрезвычайном происшествии мгновенно облетела всю стройку. Рабочие обсуждали ее горячо и взволнованно. Было ясно: кто-то хочет опорочить успехи строителей.

А Медведкин, не выводя машины из забоя, стал осматривать мотор. Константин Ильич не сомневался, что тряпку в масляный бак сунул Рябинин. Можно было сказать об этом Саналиеву. Он — партийная власть, он разберется в этом деле лучше его, Медведкина. Но как доказать, что вредит именно Рябинин? Ведь доказательств никаких нет. Абсолютно никаких!

Вот и теперь, шагая по верхней кромке котлована, на головокружительной высоте, он не видел ничего вокруг и думал только об одном.

Медведкин не заметил, как к нему подошел Рябинин. Встретившись взглядом с Медведкиным, он спокойно произнес:

— Тебе помочь?

— Что помочь? Доломать? — резко спросил Медведкин.

— Нет, почему же. Я — не злодей.

— А кто по-твоему злодей? Кто мне тряпку в бак засунул? Кто?

— Странно, почему ты думаешь на меня?

— А на кого мне думать?

— Пожалуй, это так. Но чем ты докажешь?

Рябинин нагло усмехнулся, и у Медведкина не осталось никакого сомнения в том, что виновником всего является он. Хотелось схватить Рябинина за шиворот, повалить, прижать коленом к земле и крикнуть: «Товарищи! Вот он, вредитель! Вот он!» Но чем это доказать? Как доказать?

Медведкин и Рябинин продолжали шагать рядом. Они уже миновали опасную крутизну отвесных стенок котлована. Там, где они шли теперь, после недавнего взрыва стенка котлована оползла, стала покатой. Как бы играя, носком сапога Рябинин кидал попадавшиеся по пути камешки, и они, скатываясь по откосу вниз, в котлован, поднимали легкие облачка пыли.

— Я хочу узнать, исполнишь ли ты мою маленькую просьбу, — с удивительным спокойствием спросил Рябинин.

— Какую?

— Об этом я скажу после. Мне важно знать, согласен ты исполнить или нет.