Страница 5 из 37
Об Алмазе она не говорит тоже. С ней вообще происходит что-то странное. Уже прошло столько времени, а она ни разу не упомянула ни одного мужского имени.
Она выбирает черную обтягивающую кофточку с серыми блестящими вставками, которую все равно никто не увидит под курткой, и короткую красную юбку. Она удовлетворенно кивает, глядя на свои покупки и с недоумением смотрит на меня. С недоумением — потому что у меня в руках пусто.
— В чем дело? — спрашивает она.
Покупать я люблю. А одежду — просто обожаю. Но сегодня мне не хочется торчать в примерочной и любоваться собой. Мое настроение испорчено окончательно.
— В детстве у меня был точно такой же плащ, — говорю я, глядя на ребенка, шагающего рядом с мамой.
— Мы можем догнать его и отобрать у него плащ, — предлагает Элька с серьезным выражением лица. — Правда, возможно, его мать потом отберет что-нибудь у нас. Например, жизнь.
— Забудь, — говорю я и становлюсь в очередь на кассу.
Вряд ли я рассказывала Эльке историю об этом плаще. Мне подарила его тетя Жанна — мама Краснова. И я очень любила эту вещь. Это был желтый яркий и длинный плащ, и, когда налетал ветер, он надувался, и мне казалось, что я могу взлететь. Я носила его каждый раз, когда замечала на улице тучи, пока однажды не порвала его, зацепившись за железное ограждение. Мы играли в салки, и меня практически «осалил» противный мальчишка, у которого постоянно ручьем текли сопли. Я так боялась, что он дотронется до меня своей сопливой рукой, что не обратила внимания на проблемы с плащом. Я рванулась вперед, и послышался звук раздираемой ткани.
Помню, как я рыдала, сжимая в руках две неровные половины плаща. И как на меня смотрел Краснов. И как мальчишка с липкими руками дотронулся до моих волос. Во всей видимости, так он хотел меня успокоить, но все вышло совсем наоборот. Краснов повалил его на землю, привел меня к себе домой и сказал тете Жанне, что плащ порвал он. Его отругали и заставили передо мной извиняться. Если бы он знал, чем закончится наша дружба, он бы так не поступил. Он бы оставил меня с сопливым мальчишкой и драным плащом и пошел бы играть в приставку.
— У тебя такой вид, как будто ты сейчас заплачешь, — говорит Элька, любуясь своими покупками. Она специально делает отстраненный вид, чтобы я все ей рассказала. Хитрая она.
— Неправда, — отзываюсь я. — Может, уже пойдем?
До гонок еще есть время, и мы тратим его, бесцельно шатаясь по торговому центру. Элька покупает себе черную бейсболку со сверкающей молнией на козырьке. Она говорит, что таким образом она отвлечет на себя внимание всех байкеров, чтобы Алмаз победил. При слове «Алмаз» ее нос не морщится, как обычно. Даже не знаю, чем я заслужила такое.
— Никогда бы не подумала, — говорю я, усаживаясь в такси, — что ты захочешь пойти со мной смотреть гонки. Ты же не любишь мотоциклы и все, что с ними связано.
Элька отрицательно качает головой, и длинные серьги в виде фиолетовых звезд царапают ее шею.
— Мне не нравится твой Алмаз, — признается она с абсолютно спокойным выражением лица, — все, что у вас происходит. А мотоциклы мне нравятся. Это круто!
— Мм…
— Не обижайся, но это действительно так. Ты целовалась с Васенькой, он там катает невесть кого на своем…
— Не продолжай!
— Я хотела сказать «байке», — усмехается Элька, — но ты поняла мою мысль верно. Отношения такими не должны быть. Разве ты счастлива? Если и так, то по тебе этого не скажешь.
Не хочу ей говорить, что весь сегодняшний день я думаю о Краснове, и поэтому такая загруженная. Это и мне самой непонятно, незачем еще и Элю впутывать. И в ее словах действительно есть доля правды. Алмаз не делает меня счастливой. Но мысль, что я провожу время со взрослым сильным мужчиной, делает. Так же, как и дрожь в коленях, бешеный пульс и ощущение сердца в пятках. Я не люблю Алмаза. Но я люблю его жизнь.
Приблизительно так я себе это и представляла: старое темное шоссе, одинокие фонари, целая толпа, жаждущая удивляться, восклицать и падать в обморок от напряжения, и они… Мотоциклы. Всевозможные, огромные, разноцветные, блестящие и манящие. Элька непроизвольно сжимает мою руку, не в силах оторвать глаз от этих красавцев, и я все еще говорю о байках. Их хозяева стоят неподалеку. Кое-кто весело общается, кто-то косится на других с явной враждебностью, другие слушают музыку, если эти звуки можно так назвать. Каждый байкер желает слушать свою музыку и уступить выбор кому-то другому просто не в состоянии. Поэтому здесь очень шумно. Звук двигателей смешивается с разнообразными мелодиями, орами музыкантов и басами, которые нещадно бьют по ушам и заставляют дрожать асфальт под ногами.
— Круто!!! — кричит Элька мне в ухо, и я соглашаюсь с ней, качая головой.
Алмаза, кажется, еще нет. По крайней мере, я не вижу его байк в ряду из этих потрясающих машин. Мне в глаза бросается другой мотоцикл: красный, с золотыми дисками на колесах, такой красивый, что мое сердце начинает ныть в груди. Хочу быть его хозяйкой. Хочу, хочу, хочу!
Сама не замечаю, как подхожу ближе и тяну руку к этому красавцу, но дотронуться не успеваю, потому что рядом откуда-то вырастает мужская фигура. Лицо парня закрыто шлемом с рисунком черепа, и голова повернута в мою сторону. Еще не хватало влипнуть в неприятности. Обычно я ко всему отношусь философски и мало чего боюсь, но сейчас мне становится не по себе. Отдергиваю руку и выдавливаю из себя улыбку, которая, я уверена на девяносто девять процентов, выглядит испуганной.
— Стильно, — бормочу я, указывая на мотоцикл, и продолжаю уже более-менее бодро: — Просто невероятно!
Тело парня абсолютно неподвижно. Меня начинает бесить, что он не снимает свой дурацкий шлем. В конце концов, это невежливо! Может быть, мне тоже хочется куда-нибудь спрятаться!
Выразить свое недовольство я не успеваю, потому что к нам подлетает запыхавшаяся радостная Элька.
— Здесь офигенно, — выпаливает она и бегло проходится взглядом по парню, стоящему рядом со мной. Кажется, она остается довольна увиденным, потому что ее щеки моментально приобретают бордовый оттенок. — Кто твой друг?
Парень вдруг отворачивается и поспешно скрывается в толпе людей. Элька смотрит ему вслед жадным взглядом. Затем поворачивается ко мне и хмурит брови.
— Это не мой друг, — спешу объясниться я. — Я вообще его не знаю.
— Да, — говорит Элька, — твой друг вон там. Болтает с поклонницами и хлещет пиво.
— Не говори ерунду! — огрызаюсь я и кручу головой. — Алмаз бы никогда… Блин!
Я ничего не могу поделать со своими глазами. Алмаз действительно прижимается к своему мотоциклу и присасывается к серой банке. Рядом с ним стоит брюнетка на шпильках и в коротком синем платье, открывающим стройные ноги, и хихикает, прикрывая рот рукой. С другой стороны — блондинка с короткой стрижкой, на шестерку из десяти, с унылым выражением лица. И неудивительно: с брюнеткой тягаться будет сложновато. Элька подталкивает меня в спину. Я прямо чувствую ее обиду за меня и злость. Но меня злят не девушки.
— Скажи мне, что оно безалкогольное.
— Бэйби! — Алмаз широко мне улыбается и пытается меня обнять, но я уворачиваюсь. Ответ мне уже подсказал тошнотворный запах.
— Не верю глазам! — мне совсем не хочется учить жизни взрослого мужика, но ведь это и ежу понятно, что садится за руль нетрезвым опасно.
— Без паники, — говорит Алмаз и пытается сделать лицо серьезным. Я замечаю еще две пустые банки у его ног. — Все под контролем.
— Твой мотоцикл снова сломался, и ты не участвуешь?
Вот теперь лицо Алмаза меняется. Он подходит ко мне и увлекает меня в сторону.
— С ним все хорошо! — громким разраженным шепотом говорит он. — Не позорь меня! Я же тебе говорил, что для участия в гонках мне необходимо вдохновение.
А-а. Вот, что он имел в виду. Взрослые тоже могут быть идиотами. Девиз сегодняшнего дня.
— Мог бы взять «вдохновение» подороже, — ядовито процеживаю я, глядя в упор на жестяную банку, которую он сжимает так сильно, будто боится, что я ее сейчас отниму.