По старой дружбе

Несмотря на то, что мама знает мое мнение обо всем этом, она не оставляет попыток внушать мне, что в моем возрасте просто необходимо общаться с девочками, встречаться и выполнять эти ежедневные ритуалы по прогулкам, поцелуям и долгим объятиям. Она не может понять, что я уже нашел ту, что мне действительно дорога. Нам хорошо и без показных влюбленных взглядов, объятий и прочей мишуры.

— Даниил! Краснов, да стой же ты!

Поднимаю на Лену задумчивые глаза и поправляю очки в тонкой оправе. Она семенит за мной, буравя меня пылающим взглядом. Останавливаюсь и тихо вздыхаю. Она догоняет меня и останавливается совсем рядом.

— Краснов, — выдыхает она мою фамилию, — дело есть. Иди за мной.

Я не думаю ее слушаться и стою на месте. Она же, похоже, уверена, что, если она поманит пальцем, все должны беспрекословно подчиняться, потому что идет вперед, даже не оглядываясь.

Затем все-таки поворачивается и посылает мне гневный взгляд.

— Краснов, блин! — взрывается она.

Проходящая мимо женщина вздрагивает от Лениного выкрика и смотрит на меня с явным осуждением. Женская солидарность?..

Если она продолжит в таком духе, скоро вокруг нас соберется толпа любопытных. Венерина очень упряма.

Медленно бреду к ней. На этот раз Лена бесцеремонно берет меня за руку и тянет в ближайшее кафе. Там она падает на первый попавшийся стул, за столик, который оказывается занят двумя грозными с виду мужиками. Лену это нисколько не смущает. Она прицеливается в них своим излюбленным высокомерным взглядом и делает выстрел:

— Погуляйте, мальчики.

Лицо одного из мужчин вытягивается в полнейшем недоумении. Губы второго изгибаются в кривоватой ухмылке. Вмешиваться в это я не собираюсь. Сама доигралась. Представляю, что сейчас начнется. Венерина просто не может жить без шоу. Как это все мне чуждо. Один из мужчин, тот, что ухмылялся, встает со своего места. Пошло-поехало…

— Как?! — непроизвольно вырывается у меня.

Мужчины просто поднялись и пересели за другой столик. Без скандалов, да вообще без слов. Как у нее это получилось?!

Вместо ответила Венерина указывает подбородком на освободившиеся места. Я опускаюсь на стул напротив нее и все еще с изумлением смотрю на Лену. Ее лицо не выражает абсолютно ничего. Можно подумать, она проделывает такое каждый день.

— Будешь моим парнем?

С моим лицом происходит что-то невообразимое. У меня что-то со слухом, или она действительно только что это сказала? По ее бесстрастному лицу непонятно.

— Что?

Теперь она смотрит на меня, как на болвана.

— Дважды не повторю, — заявляет она. — Ну, так что?

— Ну… Нет. Это всё?

Лена чему-то улыбается несколько мгновений, затем ее лицо становится предельно серьезным.

— Мне что, тебя уговаривать?

— Понятно, — говорю я, встаю со стула и направляюсь к выходу.

— Да что тебе понятно? — Венерина догоняет меня уже на улице.

— То, что я не собираюсь играть в эти ваши игры, — равнодушно отвечаю я, невольно ускоряясь.

Надоело мне ее слушать. Сплошные глупости. Что еще ожидать от этой самовлюбленной дурочки? И зачем вообще поплелся за ней? Надо было идти домой, как и собирался изначально. Отлипла бы рано или поздно. Наверное.

— Никаких игр, — говорит она, шагая со мной в ногу. — Я абсолютно серьезно.

— Никогда бы не подумал, — раздраженно бросаю я, — что такая, как ты, станет кого-то уговаривать быть ее парнем.

Ее лицо меняется, но она проглатывает подступающие слова и делает второй заход.

— Соглашайся. Поверь мне, это изменит всю твою жизнь. В школе тебя станут уважать. Никто больше не посмеет обозвать тебя «ботаном».

Усмехаюсь и перевожу на нее непоколебимый взгляд.

— Мне плевать, как меня называют.

Венерина начинает злиться. Вижу это по ее сверкающим глазам, но она сдерживает свой гнев. Похвально. Такое самообладание.

— Ты же все равно один, — продолжает она.

Еще не хватало, чтобы она начала меня умолять. Гадость какая.

— У меня есть девушка.

— И у меня есть парень! — радостно говорит она. — В этом-то все и дело!

— Ты сумасшедшая.

Про себя чертыхаюсь, глядя на мигающий сигнал светофора, и перехожу на бег. Она не отстает, бежит рядом со мной под гудки недовольных водителей.

— Да пойми ты, — на бегу выплевывает она, — моя мать… нажаловалась отцу… и… Да стой ты, в конце концов!

Она хватает меня за руку, и мы останавливаемся прямо по среди дороги. Она, похоже, вообще ничего не замечает вокруг. Гудки автомобилей становятся оглушительными.

— Выслушай меня! — требует Венерина, пока я нервно пытаюсь высвободиться из ее цепкого захвата. — Мой отец хочет перевести меня в женский пансион при церкви. Ты вообще понимаешь, что это такое?

Машины начинают нас объезжать. Какая-то растрепанная женщина высовывается из окна и очень нецензурно выражается. Лена, не сводя глаз с моего ошалевшего лица, показывает ей средний палец.

— Это значит, что моя жизнь кончена! Я не собираюсь становится монашкой.

— Да я тут причем?! — кричу я, и мне наконец удается расцепить ее пальцы.

Я почти добегаю до конца дороги, когда она выпаливает мне в спину:

— Ради нашей старой дружбы.

Я застываю, так и не добежав до пешеходной зоны. Поворачиваюсь к ней. Лена смотрит на меня, не моргая. В голове вырисовывается картина из прошлого. Она стоит в точно такой же позе на детской площадке и испуганно просит помощи одними глазами.

— Черт! — выкрикиваю я. — Уйди с дороги, дура!

На ее лице мгновенно расцветает счастливая улыбка. Она не замечает, что один из автолюбителей уже вылез из машины и направляется к ней. Она бежит ко мне и хватает меня за руки.

— Это ничего не будет значить, правда! Просто мне это нужно для прикрытия. Родители ни за что не отправят меня туда, если будут думать, что мы с тобой встречаемся…

Я оттаскиваю ее на пешеходную зону и с облегчением смотрю, как разъяренный мужчина садится обратно в свою машину.

— Ты больная, — говорю я и только сейчас понимаю, как сильно я испугался.

Вытряхиваю ее руки из своих и качаю головой.

— Нельзя же так!

— Да успокойся, — примирительно говорит она. — Ничего же не случилось. Зато ты меня выслушал и согласился мне помочь.

— Не соглашался.

— Краснов, — Лена опускает глаза, — я понимаю, что мы давно чужие друг другу люди. И ты, наверно, ненавидишь меня. Но ты правда хочешь, чтобы я стала монашкой?

Она издает тихий смешок. Я, блин, тоже улыбаюсь.

— Тебе бы это пошло на пользу.

— Спасибо, — говорит она серьезно. — Это только для родителей. Если хочешь, я все объясню твоей девушке. Хотя… Кого ты обманываешь, мы оба прекрасно знаем, что никакой девушки нет.

Глава 3. Венера

Хожу из угла в угол, заламывая пальцы и то и дело поглядывая на часы. Опаздывает. Или передумал? Нет, не мог. Просто опаздывает. Хотя это совершенно не в его стиле. Он же такой правильный, пунктуальный, умный и чего-то там еще. Не помню. Это слова мамы.

Слава богу, раздается щебетанье птиц: это Краснов звонит в звонок. Я бегу к двери, забыв надеть тапочки, и открываю дверь. Лицо Краснова, как всегда, унылое и какое-то серое. Невольно сравниваю его со своим байкером, и мне даже становится его жаль. Понятно, почему он такой умный, ведь ему больше нечего делать, кроме как важные книжки читать. Бедняга.

— Не стой на пороге, — говорю я, — давай уже, заходи. Сейчас быстренько отыграем пьесу в стиле Шекспира и пойдешь…

Я чуть было не говорю «читать важные книжки», но вовремя одергиваю себя.

— …по своим делам.

Он заходит медленно, нерешительно, как-то бочком. Стягивает кроссовки и здоровается с мамой, показавшейся в прихожей.

— Данечка? — ласково воркует она. — Вот это сюрприз!

— Он ко мне, — говорю я, хватаю Краснова за руку и утягиваю в свою комнату.

Как только мы оказываемся внутри, отпускаю его руку. Краснов глубоко вздыхает и усаживается на компьютерное кресло.