Страница 5 из 8
— Слушай, то была моя любимая футболка, — с притворным сожалением в голосе сказал он.
— Что тебе надо? Что бы я извинилась? — от испуга мой голос стал хриплым. У него был не слишком дружелюбный вид, а если ещё вспомнить тот жест, что я показала на прощание. Что он там сказал, когда я садилась в машину? Кажется, что теперь я ему должна.
— Для извинений уже поздновато, — подойдя почти вплотную ко мне, сказал он. Его глаза и впрямь были почти чёрные. Он смотрел так, будто собирался прожечь во мне дыру. — Снимай свою дурацкую блузку.
Пребывая в шоке, я открыла и тут же закрыла рот, не найдясь с ответом. Он же не мог сказать это всерьёз, правда? Что он ещё задумал? Я хотела отодвинуться от него, но отступать было некуда. Впереди стоял он, сзади меня подпирала белая раковина.
— Отойди, иначе я буду кричать, — прохрипела я, уже всерьёз испугавшись.
— Да кричи на здоровье, сейчас все в столовой, и тебя никто не услышит, — практически выплюнул мне в лицо он. — Я поехал домой без футболки, теперь твоя очередь уйти без блузки. По-моему всё честно, м? — он окинул мою фигуру оценивающим взглядом. — Снимай свою блузку, я хочу посмотреть, что под ней.
Он протянул ко мне руку, а я резко дёрнулась.
— Не трогай меня! — почти пропищала я, и уже собиралась броситься к двери, но не успела. Он оказался быстрее, и схватил меня за руку. Крепче прижав меня к раковине, он уставился в мои перепуганные глаза.
— Расслабься, чокнутая, сдались мне твои прелести, там и смотреть-то не на что, я уверен, — он отстранился от меня, продолжая сжимать мою руку чуть выше локтя. — Я раньше не видел тебя здесь. Ты что, первокурсница?
Я смочила нижнюю губу кончиком языка и нервно кивнула, а он буркнул себе под нос что-то про пугливых малолеток, и отпустил мою руку. Почувствовав свободу, я рванула к выходу.
— Беги, беги, чокнутая, — рассмеялся он мне в спину. — Увидимся в столовой.
Я выскочила из туалета, и понеслась на первый этаж. Глазами выхватив из толпы Лизу, я подошла к ней. Сердце в груди продолжало колотиться, руки слегка подрагивали, а я продолжала озираться по сторонам.
— Ты чего? — удивилась она, возвращая мне сумку.
— Ничего, торопилась, боялась не успеть, — облизав пересохшие губы, ответила я. Рядом с нами кучка девчонок идиотски захихикала, уставившись куда-то в сторону выхода. Я повернула голову, и встретилась взглядом с тёмными глазами своего мучителя.
— О, смотрите, Паша Беляев здесь! — понизив голос, зашептала Юля, придвинувшись ближе к нам. — Помните, я вам про него рассказывала?
— Ты во-он про того красавчика? — спросила Лиза, стрельнув глазами в сторону, где стоял брюнет из клуба, а Юля блаженно закатила глаза и кивнула. — А он и впрямь хорош! Что скажешь, Алён?
По Лизкиному голосу мне стало ясно, что она поплыла вслед за Юлей, у меня же была своя теория относительно этого «красавчика».
— Не в моем вкусе, — ответила я, обрывая наш с ним зрительный контакт.
— Да брось, в него влюблены все девчонки с его группы, а так же с параллели, — с печальным вздохом произнесла Юля, не сводя с него влюблённого взгляда. — Так что там без вариантов. Слушай, он так смотрит в нашу сторону…
— Мне кажется, на тебя, — сказала я, продолжая ощущать на себе тяжёлый взгляд карих глаз, который так и подталкивал меня к выходу, но я оставалась на месте.
— Ты думаешь? — воодушевилась Юля, поправляя длинные каштановые волосы.
— Уверенна, — выдохнула я и отвернулась.
Сейчас он на пятом курсе, и уже через год его здесь не будет. Значит, мне нужно продержаться всего год. Если подумать, год это не так уж и много, правда ведь?
4
Алёна. Наши дни.
Тёмные глаза сканировали меня слишком долго. Задумчиво. Зло. Холодный взгляд пробирался под кожу, и резал наживую. А мне казалось, что я разучилась дышать; пальцы на двери сжимались всё сильнее, пока я крошечными глотками пыталась протолкнуть воздух в свои лёгкие. В голове всё стучало и звенело, а ниже пояса меня словно парализовало, и я не могла сделать ни шагу.
Молчание в кабинете затягивалось, давило. Через некоторое время, когда тишина стала просто невыносимой, в комнате раздалось тихое покашливание, а я уже и забыла, что кроме нас двоих здесь кто-то есть. Кажется, это подействовало на мужчину, и он, наконец, произнёс:
— Что ж, Алёна Владимировна, несказанно рад, что вы почтили нас своим присутствием.
Голос был слегка хрипловатым и тягучим, а моё имя он произнёс с некоторой долей издёвки, и я почувствовала себя отвратительно, словно мне плюнули в лицо. Щёки запылали, плечи ссутулились, и мне хотелось только одного — провалиться сквозь землю. Прямо здесь и сейчас. Он окинул меня пристальным взглядом с ног до головы, не упуская из виду ни единой детали.
— Между прочим, у нас существует определённый дресс-код. Вам что, об этом никто не сообщил? Вероника, впредь просвещайте новых сотрудников, — бросил он между делом, в то время как Вероника ошарашено моргала, переводя взгляд с него на меня и обратно.
Едва передвигая ноги, я поплелась на свободное место, которое находилось рядом с Леной, хотя больше всего сейчас мне хотелось бежать отсюда без оглядки. Её брови взлетели вверх, а удивлённый взгляд серых глаз обещал мне допрос с пристрастием, как только мы окажемся за пределами этой комнаты.
Не знаю, как я досидела до конца совещания, то и дело ощущая на себе ледяной взгляд Павла Андреевича. Я не слышала ни слова из того, что он говорил, а за записной книжкой можно было и не ходить, ведь и её даже не открыла — так сильно дрожали руки. Я максимально вжалась в кресло, пытаясь слиться с ним, но кажется, его глаза на каком-то интуитивном уровне находили меня.
Как только он сообщил, что все могут возвращаться на свои рабочие места, я вскочила, чуть не опрокинув кресло, и пулей выскочила в коридор. Лицо горело, и я поспешила в сторону туалета, чтобы остудить его холодной водой. Сзади послышался взволнованный голос Лены, которая звала меня, но я даже не обернулась, торопливо шагая по коридору. Только не сейчас, Лен.
Оказавшись в туалете, я закрылась в кабинке, и уселась прямо на крышку унитаза. Дыхание рваными хрипами вырывалось из груди, словно я долго бежала. К горлу подступала тошнота и я проглотила вязкую слюну, что собралась во рту. На глазах выступили слёзы, и я заморгала, пытаясь смахнуть их. Нельзя реветь! Нельзя!
Мысли в голове путались и жужжали, словно взбесившийся рой пчёл.
Что он здесь делает? Почему он здесь? Он же должен сейчас возглавлять фирму своего отца. Его не должно быть здесь!
Сколько я там просидела, точно не знаю. Я не хотела выходить, но понимала, что не могу прятаться здесь вечно. Глубоко вдохнув, я открыла двери и вышла. К счастью, что здесь никого не было. Подойдя к раковине, я открыла кран. Вода громко шумела, пока я смотрела на своё отражение.
Лицо бледное и осунувшееся, яркие голубые глаза широко распахнуты и горят каким-то безумным блеском. Видок — просто кошмар! Зато он весь такой деловой и безупречный, даже обидно стало. Впрочем, он всегда хорошо выглядел.
Непослушными пальцами я ухватилась за край раковины и прикрыла глаза на мгновение, а перед мысленным взором тут же возник его образ. Копна тёмных, коротко стриженых волос, карие, почти чёрные глаза, обрамлённые рядом длинных изогнутых ресниц, чувственная линия губ, высокие точёные скулы. Он почти не изменился за то время, пока мы не виделись, может, черты лица немного заострились. Так же хорош собой, как и прежде. Та же уверенная манера держаться на людях. Тот же тяжёлый взгляд. Только раньше он смотрел на меня иначе, с ейчас же его взгляд леденил кровь в венах.
С губ сорвался какой-то неразборчивый булькающий звук, а когда перед глазами появилась прозрачная пелена, я поняла, что это был всхлип. Закусив губу, я с остервенением принялась стирать слёзы с лица. Да какое вообще право он имел так смотреть на меня? Я наклонилась и, зачерпнув холодной воды, щедро плеснула её себе в лицо. Ледяные струи обожгли разгорячённую кожу, пока капли медленно стекали вниз.