Страница 2 из 8
Оставались последние секунды, и я уже была практически на «низком старте», как мимо меня пронесся автомобиль, резко вывернув из соседней полосы. Скорость зашкаливала, заскрипели шины, соприкасаясь с мокрым покрытием асфальта, а затем меня окатило с ног до головы холодной волной, и я даже не успела ахнуть. Грязная дождевая вода медленно стекала по ногам, обтянутым колготками телесного цвета, и оседала в туфлях, белоснежная блузка, какой она была всего секунду назад, покрылась тёмными пятнами размером в галактику.
— Блеск, — протянула я, смахивая с лица грязную воду, и провожая автомобиль убийственным взглядом. Водитель даже не остановился, и машина, не сбавляя скорости, укатила в неизвестном направлении.
Обходя меня, пешеходы переходили дорогу, и, опомнившись, я заторопилась вслед за ними на другую сторону, закусив губу от досады и сдерживая слёзы. Воды на сегодня и так достаточно! Я шагала вперёд, а мой взгляд так и возвращался к несчастной блузке. Как теперь показаться в офисе редакции в таком виде? Мне хотелось кричать и ругаться. Ну что за день такой! Хуже просто быть не может! Хотя нет, может, если меня не пропустят в здание в таком виде.
Когда я подошла к офису, дождь, будто насмехаясь надо мной, прекратился, и я с ненавистью закрыла зонт. Распахнув широкие двери, я оказалась в холле, оформленном в светло-бежевых тонах, и, громко цокая каблуками, прошла через турникет.
Просторный лифт доставил меня на восьмой этаж здания. Двери медленно разъехались в разные стороны, и я вошла в святая святых издательства «Ридрум», в котором работала всего пару недель, но хотела бы остаться навсегда. Мне нравилось здесь. Очень.
Офис встретил меня живым гулом; из каждого уголка доносились болтовня и смех, кто-то уже настойчиво клацал по клавиатуре, кто-то пил кофе. Впрочем, так начиналось каждое утро в нашем издательстве. О, мне нравилось, как это звучало — наше издательство! Эта фраза, словно самый опытный любовник, ласкала мой слух.
Я направилась к своему столу у окна, по пути приветственно кивая головой своим коллегам, в ответ ловя недоумевающие взгляды. Да, должно быть, всё совсем паршиво, раз даже несколько мужчин разинули рты. Стыдоба-то какая! Я хотела закрыться зонтом, с которого, кстати, всё ещё стекала вода, как после вселенского потопа, оставляя на полу тёмный след. Добравшись до своего стола, я опустила сумочку на его белую матовую поверхность, и плюхнулась в кресло. Нужно было поскорее стянуть с себя мокрые колготки, которые неприятно липли к ногам.
— Алён, что это с тобой? — услышала я рядом с собой озадаченный голос Лены, штатного корректора. За те две недели, что я работала в «Ридруме», с ней я, пожалуй, сблизилась больше, чем с кем-либо другим. Она подкупила меня своей простотой и непосредственностью, ну и ещё парочкой чашек кофе.
— Какой-то придурок окатил из лужи, — взмахнув руками, ответила я, затем схватила пачку салфеток и принялась яростно оттирать блузку от пятен, но ей теперь поможет только… Нет, следовало посмотреть правде в глаза — ей ничего уже не поможет. Опустив руки, я уставилась на Лену, только сейчас обратив внимание на её внешний вид. Укладка, макияж, чёрная юбка-карандаш, бледно-розовая блузка, верхние пуговки которой расстегнуты. Даже аромат её духов ощущался сильнее, чем обычно. Я выгнула бровь дугой, подавшись вперёд.
— А у нас что, у кого-то день рождения? — я на время забыла о своей испорченной одежде, разглядывая Лену. Она всегда выглядела хорошо, ну последние две недели уж точно, лично видела, но сегодня превзошла саму себя.
— Неужели забыла? Главный редактор вышел из отпуска, — понизив голос, ответила Лена, встряхнув копной каштановых волос. — Я, так сказать, во всеоружии, — она заговорщицки мне подмигнула. — Слушай, но с тобой нужно что-то делать. Ты же не можешь показаться ему в таком виде. А вдруг Рябинин явиться? Нет, так не пойдёт.
— Надеюсь, я потеряюсь на твоём фоне, — усмехнулась я, хотя мне было совсем не до смеха.
— Просто сядь куда-нибудь подальше от него, — предложила Лена, поправив грудь. — Ладно, через двадцать минут мы должны быть в зале для совещаний. Скорее всего, сегодня он не станет нас сильно мариновать, но кто знает. Эх, я бы сама его промариновала, — мечтательно произнесла она, отходя от стола.
Тихо рассмеявшись, я отложила салфетки в сторону, всё равно от них никакого толку. Блузка напрочь испорчена, хорошо, что на чёрной юбке не видно грязи. Колготки тоже никуда не годились, и, зайдя в дамскую комнату, я их сняла. Взглянув на своё отражение в зеркале, я усмехнулась. Сейчас я реально надеялась на то, что главный редактор не заметит меня. Вид был жалкий. Щёки горели, белокурые локоны после дождя распушились, и я стянула их в низкий пучок на затылке, пытаясь придать им некое подобие причёски. Косметикой я почти не пользовалась, и сейчас была этому рада, как никогда, представив под глазами чёрные разводы от туши. Здравствуйте, а я мишка-панда, и теперь буду работать с вами! О, платить мне можно бамбуком, спасибо! Я прыснула от смеха, представив, что скажу такое своему боссу.
Когда я вышла из туалета, то заметила вереницу людей, что тянулась в сторону зала для совещаний. Вот зараза! Пока я разглядывала своё отражение в зеркале и вела вымышленный диалог в своей голове, двадцать минут истекли. Я плавно втиснулась в поток, понадеявшись остаться незамеченной среди всех этих людей. Рядом со мной сразу же появилась Лена, бросившая на меня хмурый взгляд.
— Где записная книжка? Запоминать собралась? Давай за ней и живо обратно! — зашикала она, и я поспешила к своему столу, хорошо здесь было не далеко.
Я схватила блокнот, попутно обронив органайзер на пол, и бросилась обратно, надеясь, что не окажусь последней, но сегодня был явно не мой день, и мне следовало понять это сразу. В коридоре было пусто.
«Просто чудесно!» — раздражённо подумала я, и, взявшись за ручку внезапно вспотевшими ладонями, потянула дверь на себя. Она легко и бесшумно отворились, и я оказалась в ярко освещённом зале для совещаний. Передо мной протянулся длинный стол, выполненный из цельного куска дерева, и, как по команде взгляды всех собравшихся за этим столом, устремились на меня. Щёки вспыхнули и по цвету стали походить на стены из красного кирпича, служившие декором в этом зале. Мой испуганный взгляд плавно заскользил вдоль стола, и переместился туда, где должен был сидеть главный редактор. Господи, надеюсь, он пялится на Лену и её блузку, в вырезе которой виднеется грудь третьего размера!
Но и на этот раз удача повернулась ко мне одним местом. Мужчина, что сидел во главе стола, просматривая какие-то документы, оторвал свой взгляд от бумаг и поднял его на меня.
На миг моё сердце остановилось. Оно просто перестало стучать. Голова кружилась, а в ушах шумел ветер, словно меня выбросили из окна высотки, и я всё падала, падала и падала…
«Нет, нет, нет», — повторяла я мысленно, встретив взгляд тёмно-карих, почти чёрных глаз, обрамлённых длинными пушистыми ресницами. Эти глаза сощурились, окатив меня ледяным взглядом, губы, когда-то казавшиеся мне самими желанными, брезгливо скривились, и мне вдруг стало нечем дышать. Я задыхалась. Ноги дрожали, и если бы я не держалась за дверь, то непременно упала бы сейчас прямо на пол.
Перед ним.
— Павел Андреевич, а у нас в коллективе пополнение, — услышала я щебетание Вероники сквозь пульсирующий шум своей крови в ушах, пока мужчина напротив испепелял меня взглядом, а я стояла, всеми силами пытаясь наполнить свои лёгкие кислородом.
2
Алёна. Шесть лет назад.
Музыка грохотала со страшной силой, разрывая мои барабанные перепонки, глаза никак не могли привыкнуть к ярким вспышкам света, что отбрасывал в разные стороны стробоскоп, и я, наверно, уже в пятидесятый раз за последние полчаса задавалась вопросом: какого хрена я здесь делаю? Очевидно, у моих подруг Лизы и Насти, благодаря которым я как раз здесь и оказалась, были другие мысли по этому поводу. Они смеялись, радовались, как дети, и рвались на танцпол.