В чужой голове

– Вообще-то как раз ты и не хотел, чтобы я его убивал.

– Но тратить время на спасение того, кого сам покалечил, – глупо. Особенно сейчас. Лучше шагай бодрее.

Я отмахнулся, но постарался ускориться. Нам действительно стоило выбираться как можно скорее. Камер, вроде, нигде не было, но директор мог вернуться в любой момент. Определить, сколько прошло времени с его ухода, не получалось. У меня всегда были проблемы с внутренними часами из-за способностей, но сейчас было страшно даже секунды считать: словно все это – сон. Зажмурился и подергал волосы на затылке, сосчитал до десяти и открыл глаза. Спина Алекса была впереди, я обернулся и увидел лежащего на полу мужчину. Волосы мальчишки словно темнели на глазах, превращаясь из рыжих в русые. И почему всегда именно волосы?

Мы вернулись в комнату с едой. Я сделал еще несколько глотков газированной воды и осмотрел шкаф у стены. В нем висели несколько больших черных футболок и кофт, аккуратно сложенные джинсы лежали на черных ботинках. Померил обувь – великоваты, по размеру как у сторожа. Одежда, судя по размеру, тоже была его. Надел футболку и джинсы – не хотелось ходить в больничных вещах. В кармане кофты был сложенный вчетверо тетрадный лист с чьим-то номером. Ни ключей, ни телефона снова не было. Если сторож в этой комнате переодевался и ел, то какова вероятность, что и его заперли здесь? Принюхался к вещам и почувствовал свежий запах порошка – вещи где-то стирали, но где? Еще раз осмотрел комнату, но больше ничего не увидел.

– Что будем делать? – Алекс нервно перекатывался с пятки на носок и посматривал в сторону мужчины, неподвижно лежащего в коридоре.

– Закончим проверять двери. Если найдем там что-то полезное, то попробуем выбраться.

– Ты про шпильки?

– И скрепки. Для этого, – кивнул в сторону мужчины, – надо бинты раздобыть, наверное.

– Прекрасно, только мы же не умеем вскрывать замки, – слышать нервозность в его голосе было непривычно.

– Вот и научимся, – усмехнулся и почувствовал, что чем больше нахожусь здесь, тем больше становлюсь похожим на Алекса.

Мы проверили оставшиеся двери, но все они были заперты и, наконец, пришлось вернуться к палате. Заходить туда не хотелось, словно как только я переступлю порог, меня снова привяжут к кровати и лишат способности даже есть и в туалет ходить.

Алекс вошел первым и осмотрелся.

– Ну, шпилек или чего-то такого тут нет, но есть скальпель. Берем?

– Да, пригодится. – под кроватью лежали закрытые упаковки с бинтами и ватой. И зачем столько?

В углу стояла тумбочка с приоткрытой дверцей. Подошел к ней и нашел внутри черный пакет, в котором лежала маленькая круглая сумочка красного цвета. Внутри были банковские карты на имя Елизаветы Сидоровой и Владимира Шохова и три тысячи рублей.

– И кто же это сюда принес? – Алекс с интересом рассматривал сумку.

– И зачем? – осмотрел сумку еще раз. Она выглядела новой и дорогой: из мягкой кожи с аккуратной вышивкой, с позолоченным замком и блестящим камнем в центре цветка. – Как думаешь, сколько она стоит?

– Много. На ней, конечно, нет марки, но выглядит она элегантно, богато, – Алекс засмеялся, когда увидел, как я перекидываю ремень через плечо. – Забрать решил?

– Да: с карманами у нас беда, а улики куда-то складывать надо.

– Интересно, ищет ли нас Олежка, – Алекс вздохнул и продолжил осматривать нашу палату.

– Как минимум, уже должен был начать: мы здесь явно не пару часов, так что он должен был заподозрить неладное.

– Мы здесь точно несколько дней, – мальчишка уселся на койку и обнял подушку.

– Думаешь? – я водил руками по стенам, простукивал их, надеясь найти какие-то выемки, тайники или скрытые двери, но без особой надежды.

– Да. Тебя кормили через капельницу, катетер вставляли, чтобы не водить в туалет – все это не стали бы делать ради пары часов заключения, так что мы тут давно, – Алекс нахмурился. – Но ты ведь и сам это знаешь, – мальчишка встал и подошел ко мне, обнял. – Не сомневайся в себе сейчас. У нас нет на это времени. Когда выберемся, разберемся и с твоими силами, и с твоей вменяемостью. Сейчас не забивай этим голову.

Я крепко обнял его в ответ и глубоко вдохнул исходящий от волос Алекса аромат сирени. В комнате В. пахло лилиями. Должно быть, это – любимый запах его матери. Или у него самого. Почему же карта В. была здесь вместе с картой Лизы? Я не мог вспомнить фамилию девушки, которая была в отношениях с М., но казалось, что это – один человек.

Мы еще раз осмотрели палату, взяли бинты, вату и пошли обратно, не найдя больше ничего полезного. Видимо, нам оставалось только ждать прихода директора.

Глава 28

Мужчина лежал там, где мы его оставили, тихо и неподвижно. Испугавшись, проверил его пульс – живой.

– Да что ему сделается? – Алекс фыркнул и пнул его в бок. – Громадине такой.

– Умереть от потери крови любой может, – бросил на мальчишку удивленный взгляд и присел рядом с телом. – Вообще-то, это было твоя идея – помочь ему.

– Да? – Алекс сел по-турецки у ног мужчины и оперся головой на руку. – Ну, мы же уже проверили, что он жив, так что можно расслабиться.

Я покачал головой, немного закатал штаны мужчины, смочил вату в перекиси, которую с усмешкой протянул Алекс, и постарался обработать порезы. Они не казались очень глубокими, но крови на полу было много. Может, ему давали какие-то препараты, влияющие на свертываемость крови?

– Не хочешь попробовать проникнуть в его мысли?

– Не уверен, что что-то изменилось с последней попытки.

– Тогда?

– Мы просто обработаем ему раны, забинтуем и оставим здесь, как и планировали. А сами будем сидеть у выхода и ждать, когда директор придет. Как и планировали, – Алекс дернул ногой и резко заправил прядь волос за ухо.

– Мне не нравится здесь. Все это кажется таким нереальным. С самого начала, – мальчишка посмотрел на меня странно большими глазами. Неправдоподобно большими. Его голос надломился. – Знаешь, возможно так и есть.

- Ч-что?

Алекс резко двинулся вперед и сжал ладонями мою шею. Я попытался разжать его пальцы, но сил не хватало. Лицо напротив стало расплываться, меняться – он взрослел и становился все меньше похожим на меня. Алекс никогда не был мной.

– За нами скоро придут и тогда ты не должен вызывать подозрений, – худое лицо с раскосыми глазами было совсем близко. – Извини, ладно? Потом поругаешь меня.

Я хотел что-то сказать, но руки на шее сжались сильнее. Вдалеке раздался грохот. Вроде, кто-то кричал. Я хотел позвать на помощь, но не смог.

***

Крупный лысый мужчина, сгорбившись, сидит на стуле. Я медленно и тихо подхожу к нему. Надо застать его врасплох. Мужчина стонет словно от боли и сжимает голову большими руками. Кажется, он хочет раздавить ее. Я бегу к нему, но – странно – не слышу звука шагов. Мужчина резко отнимает руки от головы, встает и поворачивается ко мне. Я останавливаюсь – он идет ко мне. Он не должен тебя поймать. Разворачиваюсь и бегу от него.

Дыхание мужчины громкое и тяжелое. Оно совсем рядом, но его шаги также не слышны. Это все нереально. Впереди силуэт двери. Бегу к ней, но она не становится ближе. Что-то не так. Не оборачивайся. Останавливаюсь и чувствую, как что-то тянет меня вперед.

Тяжелое дыхание становится громче. Он совсем рядом! Не стой! Что-то толкает вперед, но я, покачнувшись, остаюсь на месте.

– Знаешь, Александр, – доносится сзади чей-то спокойный мужской голос. – Иногда стоит делать то, что приказывают. – Меня с силой поворачивают спиной к силуэту двери. – И не задавать вопросов.

Рука лысого мужчины лежит на моем плече, но он не мог говорить со мной – его рот зашит, он не мог бежать за мной – его глазницы пусты.

Видишь? Вижу. И кричу.

***

Что-то противно жужжало над головой. Открыв глаза, я увидел белый потолок со странными черными точками. Жужжали, наверное, лампы. Попытался встать, но голову прострелило болью. Застонал и упал обратно на подушку. Голова заболела от резкого удара. Потрясающе.